Читать интересную книгу Щупальца спрута - ИОСИФ ФРЕЙЛИХМАН

Аня, присев к аппарату, стала записывать шифровку, адресованную Дэвису.

ГЛАВА XX

Смертельно бледная Майя неподвижно лежала на постели. Врач с трудом остановил кровотечение и теперь заканчивал перевязку простреленного плеча.

Вера Андреевна держала в своих руках безвольно повисшую руку Майи. По щекам ее катились слезы. Когда раненая открыла глаза, в них отразилось удивление. Только теперь Майя узнала в человеке, прыгнувшем в окно, того самого прохожего, с которым она столкнулась в переулке. Еще несколько часов назад ей и в голову не могло прийти, что именно ему она будет обязана своим спасением.

По прибытии на место Решетов осмотрел комнату. На столе лежали портфель, перстни, брошь, часы с браслетом, гибкий шнур от вмонтированного в брошь микрофотоаппарата. Полковник одобрил предусмотрительность Костричкина: в украшениях мог быть спрятан яд.

— Ага, и «чертежи» на месте, — довольно улыбнулся полковник при взгляде на портфель, из которого высыпались листы ватмана с ничего не значащими чертежами. Ловушка, расставленная шпиону, сработала безошибочно.

Вошел оперативный дежурный и протянул Решетову телеграмму Она была адресована Лидии. Не распечатывая, полковник вручил бланк Вере Андреевне.

Телеграмма гласила: «Все благополучно. Легли обратный курс. Встречай двенадцать. Целую. Степанковский».

— Господи, живы! — не сдержала радостного восклицания Вера Андреевна.

При этих словах Лидия сделала резкое движение. Костричкин слегка притронулся к ее руке, и она застыла в прежней позе.

— Как видите, зря старались, мисс. «Шкатулка», доставленная Коралловым, обезврежена, — с презрением взглянув на Лидию, сказал Решетов.

Телеграмма как бы вернула Веру Андреевну к жизни. А слово «мисс» больно отозвалось в сердце. Она смотрела на Лидию широко раскрытыми от ужаса глазами..

Понимая состояние матери, Решетов даже не пытался ее утешить.

— Вера Андреевна, — вдруг спохватился полковник, — а где Матвеевы?

— Ох, — очнулась Вера Андреевна, — спят, наверно.

— Прошу прощения, но мне надо пройти немедленно к ним.

Вера Андреевна и Решетов вместе вошли в соседнюю комнату.

Решетов вскоре вернулся в сопровождении Матвеева. Вид у него был заспанный. Он беспрестанно зевал, потирая глаза, его даже пошатывало. Он никак не мог очнуться.

На пороге появилась вся в слезах Вера Андреевна.

— Не расстраивайтесь, дорогая, — поспешил к ней Решетов. — Дочь тоже скоро проснется. Самое лучшее лекарство от снотворного — крепкий морозный воздух. Откройте окна, — приказал он.

— Товарищ полковник, разрешите доложить! — на пороге стоял Завьялов.

— Докладывайте!

— «Турист» пойман! Захвачен на базе при попытке воспользоваться рацией.

— Он успел что — нибудь передать?

— Никак нет, товарищ полковник. Захватили в момент, когда включил рацию для приема шифровки.

— Ну что ж, придется «шефу» потерпеть немножко, — сказал Решетов и, взглянув на сразу потерявшую надменный вид Лидию, приказал:

— Увести!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

У «Горбатого великана»

ГЛАВА I

Двухместный автомобиль плавно подкатил к парадному подъезду гостиницы «Колумбия». Гоулен захлопнул дверцу машины и легко взбежал по лестнице. На нем было элегантное, не по сезону светлое пальто, светлая мягкая шляпа, а в руке — тонкий стэк с утолщением вместо ручки. В управлении острили, что Гоулен одевается так щегольски, предпочитая светлые тона, чтобы казаться моложе.

Весь вид Гоулена излучал довольство и самоуверенность, но на душе у него было прескверно. Решительно толкнув вертящуюся дверь, он прошел в вестибюль. Роскошь гостиницы на сей раз не радовала его. Небрежным жестом он бросил гардеробщику пальто и шляпу и повернулся к трюмо. Оставшись довольным своим внешним видом, спокойно направился к лифту и поднялся на третий этаж.

У двери 125–го номера Гоулен внезапно почувствовал, что спокойствие покидает его. По спине побежали мурашки. Усилием воли он подавил волнение, машинально поправил галстук и протянул к двери руку, но тут же отдернул ее. Только сейчас осознал он истинные размеры грозящей катастрофы. Через какую — нибудь минуту он должен принять на себя всю ярость разгневанного босса. Нельзя даже приблизительно предугадать, чем кончится это свидание. Гоулен вытер покрывшийся холоду испариной лоб…

Впервые он растерялся. И было отчего. «Актриса» не подавала о себе никаких известий, точно сквозь землю провалилась. Шеф перестал церемониться с ним и не скрывал своего раздражения. Провал, несмотря на все старания, уже не являлся тайной для многих в управлении, и сотрудники, еще недавно завидовавшие ему, Теперь откровенно злорадствовали. Все это подавляло отравляло настроение. До сих пор Гоулен отлично владел собой, ничем не выдавал пугавших его сомнений и тревог, но сейчас, перед разговором с боссом, его охватила непонятная слабость. В эту минуту он проклинал все на свете. Что осталось от успеха тех лет, когда он ведал отделом шпионажа и диверсии в Балканских странах, от головокружительного повышения, сулившего быстрое обогащение? Провал «Актрисы» поставил его на грань пропасти. Приезд босса поверг Гоулена в ужас Разнос, учиненный ему шефом разведывательного управления, казался теперь безобидным внушением по сравнению с тем, что сулила встреча с боссом. О, Гоулен очень хорошо знал, что собой представляет Бенн, воля и кошелек которого были подчинены одной цели, любыми средствами ослабить мощь русских, помешать развитию их авиации.

Крупный авиапромышленник, большой знаток авиационной техники, Джон Бенн люто ненавидел Советскую Россию. Но, помимо всего, его снедала острая зависть к светлой мысли русских авиаконструкторов, самолетостроителей.

Несмотря на отличный бизнес, который обеспечивал ему баснословные прибыли, у него буквально разливалась желчь, когда он вспоминал об успехах русских. Нетрудно было вообразить, какую ярость вызвал у Бенна провал операции, которую так долго и тщательно готовило управление.

И вот сейчас Гоулену предстояло принять на себя гнев Бенна и сделать невозможное, — вернуть его расположение. Что ожидает Гоулена? Успех или окончательная гибель карьеры. Ясно, что в случае неудачи он никогда уже не сумеет выбраться на поверхность. Единственным козырем Гоулена являлся новый план диверсии в России, который он собирался предложить боссу. А если Бенн не захочет выслушать его? Что тогда? Нет. Гоулен должен заставить принять свой план, иначе он пропал. С чувством человека, бросающегося в пропасть, постучался.

Личный секретарь пропустил Гоулена, плотно прикрыл за ним дверь и жестом пригласил в другую комнату.

Джон читал свежий номер «Вашингтон пост энд Таймс геральд». В углу толстых губ дымилась сигара. Длинное лицо босса — с непропорционально коротким носом и выцветшими бровями — было обветренными загорелым, как у портового грузчика. Бенн возвращался с южного курорта. По пути домой он остановился в этом городе специально для того, чтобы встретиться с Гоуленом.

Бенн продолжал читать газету, как если бы никто в комнату не входил. Гоулен застыл в почтительной позе. Он преданно смотрел в лицо Бенну в ожидании, когда босс соблаговолит его заметить. Но тот, казалось, увлекся газетой всерьез и надолго. Гоулен почувствовал, что страшно устал и что, если сейчас хозяин не пригласит сесть, он, будь что будет, сядет без приглашения. Как бы отгадав его мысли, Бенн отложил газету и, не меняя позы, молча протянул Гоулену большую, унизанную перстнями руку. Это считалось особой милостью, и Гоулен насторожился. Он достаточно хорошо знал коварную натуру босса.

Бенн пригласил гостя сесть и нажал кнопку. Вошел безмолвный секретарь, поставил на стол бутылку виски два бокала и удалился. Бенн налил себе и гостю, отхлебнул одним глотком полбокала, взял из ящика сигару и раскурил ее. Гоулен молчал; нарушать молчание первым, когда имеешь дело с боссом, да еще разгневанным, не следует. Он едва пригубил бокал. Наконец Джон поднялся, лениво потянулся, отчего сильно хрустнули суставы. Гоулен невольно поморщился.

— Как прикажете понимать это молчание? — вдруг пробасил Бенн. — Где же ваша хваленая «Актриса»? Где гарантированный вами успех?

Джон Бенн засопел, лицо и шея побагровели.

— Когда вы научитесь по — настоящему работать? Все вы просто шайка бездарных, никчемных гражданских шпиков — не больше! Возомнили себя разведчиками, а сами ни к черту не годитесь!

— Но, мистер, — проговорил Гоулен, — вы же сами санкционировали операцию. Вы ведь тоже верили в «Актрису»…

— Я верил только вам! — крикнул Бенн. — Слышите? А вы надули меня! Все газеты трубят об успешном испытании советского самолета с атомным мотором, того самого, для уничтожения которого затрачены такие громадные средства. Большевики продолжают беспрепятственно совершенствовать свое изобретение, а вы? Что делаете вы в это время? Тянете виски и шляетесь с девчонками?