Читать интересную книгу Партия в преферанс - Татьяна Моспан

Славик выскочил из подъезда как ошпаренный. Ни Ленки, ни иконы! Он молча плюхнулся в салон и всю обратную дорогу молчал, как пришибленный. Когда расплачивался, заметил внимательный взгляд шофера, но ему уже было на все наплевать.

Пока отсутствовал, Першин продолжал спать на кухне как убитый. Чужой сон и покой вызвал новый приступ гнева.

Зачем, зачем он связался с этой ненормальной?! Сейчас, когда вспоминал все это, зубами скрипел.

— Такой прокол, ну такой прокол…

Начни сейчас раскручивать историю с исчезновением иконы, ему не отвертеться от уголовщины. Был в квартире Першина? Был. Найти ночного водителя, занимавшегося частным извозом на серой «девятке» — проще простого. Ну и, аля-улю, гони гусей! Мало того, ещё и кражу монет на него навалят.

А как бы пригодились сейчас Колькины червонцы! Доронькину казалось, что он их уже держит в руках. Тяжелые, теплые, притягивающие к себе, как магнит. Они бы решили многие проблемы.

Перезаложился он, пошел на авантюру, как при игре в преферанс, и не угадал снос.

— Знал бы прикуп, жил бы в Сочи!

Его любимая поговорка, произнесенная вслух, только добавила горечи и уныния.

Глава 8

Николай вышел в тамбур, когда поезд стал замедлять ход. Там уже пудрила носик упитанная дамочка в цветастом платье, которое с излишней откровенностью обтягивало сдобные формы. Рядом стояли две увестые сумки.

— Надеюсь, вы поможете? — кокетливо улыбнулась она, оценивающе взглянув на Першина. — Меня, увы, никто не встречает.

— Помогу.

Ничего не оставалось, как, сойдя с поезда, взять в руки чужой багаж и тащить его через весь перрон.

Николай злился на себя. Ну почему любая женщина, стоит лишь взглянуть на него, мгновенно вычисляет, что им можно командовать, как угодно?

Такие номера не проходили ни с кем из его знакомых, только с ним. Он вяло сопротивлялся, но выполнял все, что требовали. Правда, иногда неожиданно давал резкий отпор, как было недавно с бывшей женой. Неустойчивый у него характер, за себя может постоять лишь когда совсем допекут.

«Не надо интеллигентность человека принимать за слабость», — возмутился он однажды. Но именно так все окружающие и поступали, считая его слабым.

«Кирпичи, что ли, туда наложила? — думал он, едва поспевая за цветастым платьем. — Интересно, если бы не попался олух вроде меня, как бы она тащила свои неподъемные сумищи?»

Встречающих на перроне оказалось совсем немного. Поезд был ночной, проходной, Николаю лишь в последний момент удалось купить билет.

На Белорусском вокзале, когда сегодня стоял у кассы, появилось неприятное ощущение, что за ним кто-то следит. Он оглянулся тогда и внимательно осмотрел зал ожидания, но никого из знакомых не заметил. Показалось, подумал он и забыл об этом.

Три с небольшим часа езды отделяли столицу от провинциального города Гагарин. Раньше городок назывался Гжатск, его переименовали после полета первого космонавта в космос, потому что Юрий Гагарин был родом из этих мест.

Каких только планов не строили тогда местные жители после звездного часа своего земляка! Все заговорили, что городок на Смоленщине ждет необыкновенное будущее: со всего Союза сюда люди потянутся, да что там, из других стран приезжать начнут!

Лекторы в сельских клубах, ошалев от смелых предположений, с горящими глазами рисовали это самое светлое будущее. Ох, и зашевелилось тогда местное начальство! Иные прыткие руководители уже в мыслях своих возводили самые смелые проекты. Раньше денег на постройку больницы наскрести не могли, а теперь… Теперь на все дадут, только проси больше, да карман держи шире. Уездных городков на Руси тысячи, а первому космонавту суждено было здесь родиться.

Гагарин был объявлен всесоюзной студенческой стройкой, и сюда летом стали приезжать стройотряды со всей страны. Аборигены с удивлением смотрели на разгуливающих по улицам негров в цветных шортах.

— Батюшки мои, — крестились старухи, — идет в сандалиях, ноги волосатые, тьфу, срамота!

— А портки-то, портки на них какие…

— Яркий колер, на сарафан бы пустить.

На местной танцплощадке, расположенной в тенистом парке, стали крутить такую музыку, что у населения шары на лоб лезли. Городская культура перла в массы.

Большинству жителей на негров и цветные штаны было наплевать.

— Лучше бы колбасы столичной привезли, — тихо переговаривались они, — а то в магазинах шаром покати, жрать нечего, а туда же, про культуру все рассуждают.

Правда, надо отдать должное, кое-какие продукты, с тех пор как бывший Гжатск переименовали, в магазинах все же появились. В основном, их «выбрасывали» в магазины, расположенные в центре, подгадывая к тому времени, когда должна приехать очередная делегация на родину героя.

С тихой, размеренной жизнью захолустного городка было покончено навсегда.

Центр города привели в порядок, тогда же выстроили гостиницу «Восток» и кинотеатр «Космос», которые стояли аккурат напротив возведенного памятника первопроходцу. Гости, а также и аборигены часто путали названия. Гагарин скромно стоял на площади и взирал на своих земляков, которые сновали туда-сюда по центральной улице, которая, конечно же, носила его имя.

Не обошли вниманием и железнодорожную станцию, допотопное сооружение с зальчиком, где стены с жалкими плакатами и неудобные лавки были до того неопрятны и засижены мухами, что пассажаров, маявшихся в ожидании поезда, могла загнать сюда лишь злая непогода. В зальчике всегда скверно пахло.

Возле здания флегматично жевали свой законный клок сена лошади, хозяева которых то ли встречали, то ли провожали пассажаров. Жизнь текла неторопливо, как и везде в таких городках.

Станцию перестроили в первую очередь. Как же, врата города, люди едут, а тут такое, прости Господи, позорище. Лошади с телегами исчезли сами собой.

На перроне поставили памятник Юрию Гагарину, небольшой бюст на постаменте. Рядом радовали глаз нарядные клумбы, с которых летом милиционер регулярно гонял бездомных собак, пытавшихся устроиться в цветнике на ночлег.

Словом, повсюду, где только можно, был наведен лоск. Потом энтузиазм стих сам собой. Нью-Васюками Гагарин не стал, и большим амбициям уездного городка не суждено было сбыться.

В то время, как в самом городе разворачивалась всесоюзная стройка, быт окрестных деревень и сел изменился мало.

Колька помнил, как они таскались из Ежовки в центральную усадьбу Родоманово и выстаивали там очереди за хлебом. Шли загодя, чтобы купить громадные неподъемные буханки черного, которые почему-то продавали на вес. Выпекали его в местной хлебопекарне, где постоянно что-то ломалось. Магазин никогда не открывали вовремя. Ребятишки, занявшие очередь, успевали поиграть во все игры, прежде чем появлялась недовольная продавщица и начинала громыхать пудовыми замками.

— Больше пяти буханок в одни руки не отпускаю, — властно командовала она, окинув взглядом очередь.

С ней никто не спорил. По пять, так по пять. Для большой семьи этого количества на два дня не хватало.

Потом той же шумной компанией шли назад, в Ежовку: ребятишки впереди, старухи тащились сзади, рассуждая о жизни.

— Клуб новый строить собираются.

— Не клуб, а дом культуры.

— Лучше бы пекарню отремонтировали…

Молодежь подшучивала над старухами: эх, темнота, ничего в современной жизни не понимают!

…Першин остановился перед зданием станции. Как давно здесь не был! Все новое, незнакомое, совсем не такое, каким запомнил с детства. Еще, бы, столько лет прошло. Он вдыхал незнакомые запахи, словно хотел опять почувствовать себя, как в те далекие годы.

— Мужчина, ну что же вы! — недовольно окликнула его пассажирка, видя, что он внимательно разглядывает станционное здание. — Нашли на что любоваться.

— Коля! — раздался откуда-то сзади другой голос.

Он оглянулся.

Прямо на него шла стройная женщина в строгом темном костюме с гладко зачесанными волосами. В первый момент он не узнал её, до того чужой и неприступной выглядела направлявшаяся к нему дама.

— Вы…ты — Вера? — смешался он.

— Здравствуй, — просто сказала она и суровое выражение лица исчезло. — Я тебя сразу узнала. А это… — Вера вопросительно взглянула на стоявшую тут же попутчицу.

— Пассажирка с поезда, — дамочка в цветастом платье, оглядев Веру с ног до головы, решительно подхватила свои сумки и зашагала прочь.

Николай почувствовал неловкость.

— Не ожидал, что встретишь. Я ведь не сказал, с каким поездом приеду. Как ты догадалась?

— В это время два поезда идут, а потом до утра ничего нет.

Николай слушал негромкий спокойный голос уверенного в себе человека. Неужели это та самая Верка, которую помнил маленькой, и как тогда говорил, сопливой девчонкой? Дочь тети Любы была на три или четыре года моложе его.