Читать интересную книгу Выбор Кота - Эрик Найт

— Полковник Чалмерс! Это… — запротестовал Уилтон.

Чалмерс остановила его:

— Капитан, мы здесь обсуждаем лейтенанта Валентайна, а не капитана Бека. Кажется, я уже во второй раз предупреждаю вас об этом. Эту реплику следует исключить из протокола, — обратилась она к печатающему на машинке младшему офицеру. — Еще одно подобное заявление, и мне придется вынести вам замечание под протокол, капитан МакКендрик. Продолжайте, пожалуйста.

Валентайн предпочел бы снова оказаться в бою на Литл-Тимбер, нежели находиться под этим судебным перекрестным обстрелом. Он вжался в сиденье стула, чувствуя на языке горький привкус.

— Благодарю, полковник, — продолжил его защитник. — Я только попрошу суд принять во внимание особенности военной службы. Если наши офицеры, принимая решения во время боя, будут постоянно находиться под угрозой трибунала, мы получим весьма робкие подразделения Волков. Лейтенант Валентайн был на Литл-Тимбер, а мы — нет. Более того, он командовал боевыми действиями. И наказывать его за это с нашей стороны было бы крайне неосмотрительно.

МакКендрик сел, придвинув деревянный стул, который при этом демонстративно скрипнул.

Полковник Чалмерс взглянула на стопку бумаг перед собой:

— Лейтенант Валентайн, вам есть что сказать, прежде чем я вынесу свое решение?

МакКендрик поднял бровь и едва заметно отрицательно качнул головой.

Валентайн встал и, обращаясь к полковнику, сказал:

— Нет, сэр, благодарю вас.

— Тогда будьте добры перейти в комнату для ожидания, пока мы с капитанами обсудим ваше дело.

— Да, сэр, — произнес Валентайн, покидая помещение. В задней комнате его встретил радушный прием.

Бейкер, Волк, участвовавший в атаке на Ригъярд, растянувшись на диване, листал пожелтевшую книгу.

— Вот это да! Лейтенант, как дела?

Знакомое лицо было как дуновение прохладного ветерка в адском пекле.

— Бейкер! — воскликнул Валентайн, стараясь сохранить маску невозмутимости, которую он надел на себя. — Что ты здесь делаешь? Фокстрот, должно быть, сейчас на лагерных сборах, проходит переформирование.

— Я вышел из Фокстрота, сэр. Перешел в штаб тыла.

— Ты — в тыловики?

— Да. Знаю, «пехота — становой хребет армии» и все такое. Но солдатам еще нужны мясо и сапоги, а они не делаются из старых автомобильных покрышек.

— Ну что ж, удачи. Волки будут по тебе скучать.

Бейкер повел своими могучими плечами, как черепаха, залезающая в панцирь.

— Я рад был служить под вашим началом. Господи, да если б не вы и та Кошка, мы бы все полегли. И что в итоге? Трибунал?

— Не трибунал. Пока только слушания. Есть разница.

Эти слова дались ему легко — Валентайн за последнюю неделю сотни раз в день повторял себе: «Слушания не могут приговорить меня к расстрелу».

Бейкер порылся в рюкзаке.

— Где же это? А, вот, мистер Валентайн. У меня тут есть кое-что для поднятия духа. — Он вытащил объемистую закупоренную фляжку. — Это не какое-нибудь дешевое пойло. Настоящее кентукское виски. «Бербер» или вроде того. Весь взвод скинулся и купил его у бродячего торговца. Билл Миранда, из второго отделения, вырос в Кентукки. Он попробовал и подтвердил, что виски настоящее. Мы тоже пару раз приложились, по правде говоря. Но фляга-то большая, и мы решили, вы не станете возражать. Глотнете?

— Рад бы, но мне еще возвращаться в зал суда, или как там они его называют. Не самый подходящий случай напиться.

Они поболтали о всяких пустяках: вспоминали взвод, бригаду, поговорили о безусых пареньках, готовящихся в Волки, и о том, что бойцам не хватает нормальных одеял.

— Эта последняя партия, — жаловался Бейкер, — вся раскисла, как только намокла. И как только додумались, черт побери, делать одеяла из опилок, хотел бы я знать! В них, похоже, вообще нет настоящей материи. Что, вся шерсть уходит на эту невообразимую гвардейскую форму?

Младший офицер, печатающий протокол, заглянул в комнату.

— Вас ждут, лейтенант.

— Удачи, сэр, — сказал Бейкер, сразу же ставший серьезным.

Возвращаясь следом за секретарем в зал суда, Валентайн едва удержался, чтобы не спросить, какой вынесен вердикт. Он сам скоро узнает, и не хватало еще ронять достоинство Волка перед этим сопляком.

Он стоял в центре составленных буквой «П» столов, под бесстрастными взглядами офицеров суда.

— Лейтенант Валентайн, — начала полковник Чалмерс. — По всем параметрам вы прекрасный молодой офицер. Я пробовала, так сказать, закулисно разузнать, нельзя ли в данном случае обойтись простым выговором. Основной момент разбираемого дела содержится в вашем же рапорте, который вы подтвердили под присягой. Он заключается в том, что капитан Бек приказал вам как командиру бригады Фокстрот защищать возвышенность Литл-Тимбер. И поскольку вы расслышали и поняли это распоряжение, то я решила, что в компетенции трибунала установить, нарушили ли вы приказ.

У Валентайна упало сердце. Будет он осужден или оправдан, сам факт трибунала поставит крест на его военной карьере. Ни один командир не захочет иметь у себя в подчинении офицера, чья способность исполнять приказы была предметом рассмотрения трибунала.

— Тем не менее у меня есть определенные полномочия, и я намерена предоставить вам выбор. Либо использовать свой шанс на оправдание и предстать перед военным трибуналом. В этом случае капитан МакКендрик предлагает вам свою защиту в суде. И, что весьма примечательно, капитан Уилтон также довольно настойчиво предлагает вам свои услуги в качестве адвоката. Из этого вы можете заключить, что офицер, которому поручили расследовать поданную против вас жалобу, проникся к вам симпатией. Либо у вас есть альтернатива — добровольно сложить с себя полномочия и избежать трибунала. В этом случае вы можете продолжать службу в качестве рядового Волка, или перейти в другое воинское подразделение, или, если пожелаете, вернуться домой в Миннесоту. Я советую вам обдумать это предложение. По моему опыту, трибунал — хитрая штука: никто, пройдя через это, если так можно выразиться, не благоухает, как роза. Что скажете, лейтенант?

На мгновение Валентайну показалась, что комната закачалась. Он выпрямился.

— Сэр, могу я взять день на размышления?

— Разумеется. У меня завтра слушания по гражданскому делу о краже и, скорее всего, будет еще два дела до того, как я уеду в округ. Так что вы сможете дать мне ответ без спешки. Удачи вам, лейтенант Валентайн.

Она встала, за ней — Уилтон и МакКендрик. Она вышла из комнаты через боковую дверь, слегка припадая на протез, заменяющий левую ногу, и вместе с ней улетучился формальный дух судебного присутствия.

— Мне чертовски стыдно, Валентайн, — сказал Уилтон, как только за судьей закрылась дверь. — Полковник Второго полка должен был заткнуть Бека. У него что, свои люди в Доме в Горе?

— Не знаю, сэр.

МакКендрик подошел к Валентайну, и они пожали друг другу руки.

— Нет, правда, Валентайн, у вас есть враги в высших сферах? Я не понимаю, почему всему этому был дан ход. Ей надо было свернуть эту жалобу в трубочку и бросить в огонь. С ней всегда такая бредятина.

— Капитан, хотите выпить? Здесь вполне хватит бурбона для вас и для капитана Уилтона, — предложил Валентайн.

— Нет, спасибо, сынок, — сказал пожилой офицер. — У меня потом желудок разболится.

— Ну и отлично, нам больше достанется, — сказал МакКендрик.

Вечеринка, которую Валентайн окрестил «поминки по лейтенантству Дэвида Валентайна, да упокоится оно с миром», закончилась в два часа ночи. Бейкер ушел около полуночи, с весьма компанейской «веселой вдовой», которая присоединилась к ним в жалком трактире за городской стеной Монтгомери. Но перед этим он оставил Валентайну свои карманные часы и большую часть наличности. МакКендрик оказался довольно буйным во хмелю. Он не переставая сыпал напристойными шутками, но в конце концов успокоился.

— Чем сильнее ветер, тем быстрее он утихает, — заявил Валентайн, не будучи вполне уверен, цитирует он сам себя или кого-то из мудрецов.

Он прикончил флягу в компании случайных посетителей и монтгомерских бродяг, уверовав к тому моменту, когда выпивка закончилась, в их нерушимую дружбу.

Казалось, никто не хозяйничает в этом убогом заведении. Оптовый торговец, который продавал спиртное, ушел спать. Валентайн пришел к выводу, что вернуться в комнату, выделенную ему в школьном здании, будет не по силам. Грязный, покрытый линолеумом пол казался надежнее любой постели. Чистые простыни сейчас все равно были бы неуместны. И, черт возьми, он ведь Волк, по крайней мере пока, и привык спать в походных условиях.

— Ты всегда так воспринимаешь плохие новости? — донесся до него откуда-то сверху насмешливый и смутно знакомый женский голос.