— Прошу вас, не стесняйтесь, — любезно предложил Чудакулли.
— Благодарю, но мне неловько. Кажьдый дольжен знать свое место, — ответила госпожа Герпес. — Надеюсь, йа свое знаю. Иначе как мне потом сьмотреть вам в глаза?
Лицо Чудакулли на мгновение лишилось всякого выражения, а затем он вполголоса предложил:
— Собрание преподавательского состава, господа?
Отбежав по пляжу чуть в сторону, волшебники опять сбились в плотную кучку.
— И что нам делать?
— Полагаю, весьма похвальное поведение с ее стороны. В конце концов, ее мир, так сказать, Под Лестницей.
— Это, разумеется, так, но здесь, на острове, я что-то не вижу лестниц.
— Может, построить пару-тройку?
— И мы прогоним бедняжку? Чтобы она сидела где-то одна-одинешенька?
— Чтобы сделать этот стол, мы угрохали массу времени!
— Кстати, аркканцлер, вы ничего странного в древесине не заметили?
— Как по мне, так самая обычная древесина, Тупс. Ветки, стволы, черта в ступе.
— Это и странно, поскольку…
— Все очень просто, Чудакулли. Полагаю, мы, благородные господа, знаем, как обращаться с женщиной…
— С дамой.
— Позволю себе заметить, твой сарказм был излишен, декан, — нахмурился Чудакулли. — Что ж, как говорят в Клатче, если пророк Урн не идет к горе, то гора идет к пророку Урну.
Аркканцлер сделал паузу. Он знал своих волшебников.
— Насколько мне известно, так говорят в Омнии… — начал было Думминг.
Чудакулли отмахнулся.
— Это все детали, главное — суть.
Именно поэтому госпожа Герпес обедала в полном одиночестве за столом, а волшебники разложили костерок поодаль, и время от времени кто-нибудь подносил домоправительнице наиболее изысканные из даров природы.
Уже было ясно, что на этом острове недоедание им не грозит. Скорее следовало ожидать приступов диспепсии и подагры.
Главным блюдом была рыба. Напряженные поиски деревьев с котлетами и бифштексами не увенчались успехом, зато были обнаружены обычные фруктовые деревья, один макаронный куст и что-то вроде квашеного моха с горчичным привкусом, а также, к превеликому отвращению Чудакулли, похожее на ананас растение, под кожурой которого оказался сливовый пудинг.
— Совершенно очевидно, что НА САМОМ ДЕЛЕ это вовсе не сливовый пудинг, — запротестовал аркканцлер. — Нам просто кажется, что это сливовый пудинг, потому что у него вкус в точности как у… сливового пудинга… — Его голос постепенно затих.
— Но в нем есть и сливы, и смуродина, — заметил главный философ. — Будь так любезен, передай горчичный мох.
— Да нет же! Нам только КАЖЕТСЯ, что они выглядят как смуродина и сливы, однако же…
— А еще нам кажется, что вкус у них точь-в-точь как у смуродины и слив, — жуя, возразил главный философ. — Послушай, аркканцлер, здесь нет никакой тайны. Очевидно, до нас тут побывали другие волшебники. Все, что мы видим, — результат самых заурядных магических действий.
Возможно, это экспериментировал наш пропавший географ. А может, это чудовство. Взять, к примеру, сигаретный куст — по сравнению с тем, что творили в старые добрые времена, это сущая ерунда. Чудеснику создать такой вот куст все равно что кружечку пива опрокинуть!
— Кстати о кружечке пива… — Декан помахал рукой. — Кто-нибудь, передайте ром.
— Госпожа Герпес не одобряет употребление горячительных напитков, — сказал главный философ.
Декан бросил взгляд на домоправительницу. Госпожа Герпес элегантно ела банан — фокус не из простых.
Декан поставил кокосовую скорлупу на стол.
— Ну, она… Но я… Я вообще не понимаю… Одним словом, к черту все, больше тут ничего не скажешь.
— И грубые выражения она тоже не одобряет, — сообщил профессор современного руносложения.
— Голосую за то, чтобы прихватить с собой нескольких местных пчел, — заявил заведующий кафедрой беспредметных изысканий. — Чудесные создания. Такие утонченные. Не то что наши машины по производству меда. Все просто и удобно. Вот тебе замечательные маленькие контейнеры с медом: протягиваешь руку — и наслаждаешься жизнью!
— Прежде чем съесть, она так медленно, медленно снимает кожуру… О боги…
— Эй, главный философ, ты там как? Случаем не перегрелся?
— Что? А? М-м-м? Нет, ничего. Да. Пчелы. Замечательные создания.
Волшебники дружно посмотрели на двух местных пчел, круживших в сумерках вокруг цветущего куста. За каждой пчелой тянулся черный дымовой след.
— Ишь, дымят, что твои фейерверки, — заметил аркканцлер. — Поразительно.
— Эти башмаки — ну, помните, там, под кустом? — все-таки они вселяют в меня тревогу, — сказал главный философ. — Такое впечатление, что человека из них взяли и выдернули.
— О чем ты? Это крохотный необитаемый остров, — успокоил его Чудакулли. — Нам попадались только птицы, мелкие писклявые твари да тучи насекомых. На островках, через которые камень легко перебросить, свирепые звери не водятся. Просто географ… проявил некоторую беззаботность. Да и жарковато здесь для башмаков…
— И куда он тогда подевался?
— Ха! Наверное, прячется где-нибудь, — предположил декан. — Со стыда. Держать в кабинете такой вот солнечный островок противоречит всем университетским правилам.
— В самом деле? — удивился Думминг. — Первый раз слышу. И давно этот закон действует?
— С тех самых пор, как я начал проводить ночи в вымороженной спальне, — мрачно ответил декан. — Передай, пожалуйста, вон тот хлебный пудинг.
— У-ук.
Библиотекарь восседал за кучей фруктов. Раньше он ни на секунду не усомнился бы в идеальности своей дислокации, однако сейчас даже бананы вселяли в него тревогу. Вызывали ощущение НЕПРАВИЛЬНОСТИ. Перед ним были и длинные желтые бананы, и бананы, больше смахивающие на огрызки, и красные бананы, и толстые коричневые…
Он перевел взгляд на остатки рыбы. Вот большая серебристая, а вот жирная красная, и маленькая серая, и плоская, похожая на камбалу…
— Очевидно, судьба занесла сюда какого-то чудесника, и он решил сделать остров чуть более уютным.
Главный философ говорил, но его голос звучал как будто издалека. А библиотекарь тем временем перечислял про себя.
Растение — сливовый пудинг, горчичный мох, шоколадный кокос… Он повернулся, чтобы оглядеть деревья. Теперь, поняв, что надо искать, он сразу осознал, что искомого нигде не видно.
Опустившись на костяшки, библиотекарь затрусил к береговой линии. Главный философ умолк на полуслове. Волшебники в молчании следили за библиотекарем, рывшимся в грудах ракушек. Вскоре он вернулся с горстью морских раковин и победоносно вывалил добычу перед аркканцлером.
— У-ук!
— Что такое, дружище?
— У-ук!
— Да, они очень красивые, но что…
— У-УК!
Библиотекарь, по-видимому, вспомнил, с разумом какого уровня имеет дело. Подняв указательный палец, он вопросительно посмотрел на Чудакулли.
— У-ук?
— И все-таки, я по-прежнему не вполне…
Библиотекарь поднял два пальца.
— У-ук у-ук?
— Гм-м, не уверен, что…
— У-ук у-ук у-ук!
Думминг Тупс задумчиво разглядывал три поднятых пальца библиотекаря.
— Аркканцлер, по-моему, он считает.
Библиотекарь вручил ему банан.
— А, старая добрая «угадай-сколько-пальцев-я-поднял», — понимающе закивал декан. — Отличная игра. Но она становится куда веселее, если сначала достичь нужной кондиции…
Библиотекарь выразительно замахал рукой, показывая сначала на рыбу, потом на еду в целом, на ракушки и, наконец, на деревья, высившиеся на заднем плане. А затем ткнул пальцем в небо.
— У-ук!
— Хочешь сказать, мы все едины? — уточнил Чудакулли. — И мир — одно большое место? Таковым мы его и запомним?
Библиотекарь открыл было рот, собираясь что-то сказать, и вдруг чихнул.
На песке появилась очень большая рыжая ракушка.
— О боги! — выдохнул Думминг Тупс.
— Забавно, — произнес заведующий кафедрой беспредметных изысканий. — Он превратился в весьма любопытный образчик моллюска гигантского. Если подуть в заостренный конец, то раздастся потрясающий звук…
— Никто не желает попробовать? — ехидно пробормотал декан.
— О боги! — опять воззвал Думминг.
— Да что с тобой такое? — осведомился декан.
— Единственное число. Именно это он и пытался нам объяснить.
— О да, библиотекарь у нас один такой…
— Да нет! Он пытался сказать, что любая вещь присутствует здесь в одном-единственном экземпляре!
Реплика получилась весьма драматичной. Услышав нечто подобное, люди, как правило, долго-долго взирают друг на друга расширившимися от ужаса глазами, после чего восклицают что-нибудь вроде: «А ведь он прав, провалиться мне на этом самом месте!» Но данная реплика была адресована волшебникам, а им для успешного усвоения большой мысли требовалось потреблять ее маленькими порциями.