Нам всегда надо считаться с той широкой помощью, которую наши соседи могут получать из-за границы во время самой войны. Уже в мировую войну первые бронеотряды, которые имела русская армия, обслуживались французской прислугой и были получены сформированными кружным путем (через Мурманск). Царская армия имела даже авиационные части такого происхождения. Вся тяжелая артиллерия особого назначения, которую создала Россия к 1917 г., была вывезена из-за границы.
Нет никаких сомнений, что и Польша, и Румыния будут отметь такую помощь в более широком размере. Надо считаться не только с обычным материальным [94] снабжением (которым пользовалась и царская Россия через Мурманск и Владивосток, которым пользовался Врангель через Севастополь), но и с появлением на нашем фронте целых войсковых частей, в первую голову авиационных и танковых. Многое из западноевропейской техники может оказаться на нашем фронте непосредственно в начале войны, еще больше — в ходе ее. Русская армия во время войны удвоила свои пулеметные части, в значительной степени опираясь на полученные из Америки пулеметы Кольта.
Размеры этого усиления наших противников очень трудно предвидеть. Коррективы же на него всегда надо делать. [95]
Часть II.
Операции современных армий
Исходные положения
Плотность оперативного развёртывания на восточноевропейском театре военных действий
Наш западный театр военных действий имеет протяженность около 3 000 км (от Ледовитого океана до Черного моря); из них на границу с Финляндией приходится около 1 500 км, с Эстонией и Латвией — около 380 км, с Польшей — 800 км, из которых 400 км севернее и 400 км южнее Припяти; румынский участок границы имеет 320 км.
Мобилизованная польская армия может насчитывать, как указывалось выше, в 1-м эшелоне мобилизации, примерно, 68 пехотных и 51/2 кавалерийских дивизий. Даже при условии, что Польша будет вести войну только на востоке, из этих сил не менее 5 стрелковых дивизий останется на западной границе, и, следовательно, на востоке может быть развернуто до 63 пехотных и 51/2 кавалерийских дивизий, что дает в среднем 12— 13 км на 1 пехотную дивизию (кавалерия в счет не принимается).
Эта цифра (12—13 км) имеет больше статистическое, чем практическое значение. Для нас важнее установить пределы колебаний плотности фронта, принимая во внимание главный и второстепенный театры военных действий и возможные колебания фронта в ту или иную сторону от государственной границы. Указанные [96] колебания имеют большое значение потому, что польский участок фронта, если рассматривать его глубину от государственной границы до линии pp. Вислы и Сана, по мере продвижения с востока на запад сокращается: на Днепре его протяженность равняется 800 км, на линии же Вислы и Сана снижается до 500 км. Даже при равномерном распределении сил по всему фронту на Висле и Сане на 1 пехотную дивизию придется только 8 км вместо 12—13 км на Днепре. Если же сделать поправки на главный и второстепенный театр, то плотность фронта на главном театре, конечно, будет еще выше.
Для нас является безразличным, где будут развернуты главные силы поляков: севернее или южнее Припяти, так как размеры обоих этих участков почти одинаковы — по 400 км на Днепре и на линии государственной границы, по 250 км на Висле и Сане.
Оборона на одном из театров, на фронте 400 км (учитывая и особенности обороны в Полесье), требует:
а) до 50 пехотных дивизий при нормальных дивизионных участках (8 км на пехотную дивизию);
б) до 33 пехотных дивизий при широких дивизионных участках (12 км на пехотную дивизию) и
в) до 20 пехотных дивизий при растянутых дивизионных участках (20 км на пехотную дивизию).
Из 63 пехотных дивизий, которые польская армия может выделить для действий на своем восточном фронте, для оборонительных задач на второстепенном театре может быть выделено не более 20 дивизий, и, следовательно, для одного из театров в самом начале войны операции сразу сводятся к растянутой обороне. При этом плотность обороны по мере продвижения с востока на запад, при одних и тех же силах, будет все более и более увеличиваться и может дойти до 12 км на пехотную дивизию, т. е. возможен переход от растянутой обороны к обороне более устойчивой, к обороне с "широкими" дивизионными участками. На главном же театре останется до 43 пехотных дивизий с большей частью конницы. Это составит на 1 пехотную дивизию в среднем 9—10 км на Днепре и 5—6 км на Сане и Висле. Конечно, эти цифры определяют [97] возможную оперативную плотность фронта. Тактическая же плотность даже на главном театре будет иная. На ударных участках фронт будет более плотным, чем указанная выше цифра, на вспомогательных — более растянутым.
На румынском театре степень плотности фронта будет мало отличаться от приведенных выше цифр. Если считать, что румыны из 41 пехотной дивизии, которые они мобилизуют, на восточную границу смогут выделить 35, то это дает в среднем 10—11 км на 1 пехотную дивизию, т. е. цифры, примерно, одинаковые с соответствующими цифрами на главном театре польского участка фронта. Тактическая плотность и здесь, конечно, будет иной.
На прибалтийском театре надо ожидать совершенно иной картины: там на 380 км фронта будет иметься не более 8—10 пехотных дивизий, т. е. по 35—40 км на дивизию. Даже наличие на этом театре многочисленных озер и болот не меняет общего положения, так как они, за исключением Лубаньской низменности, маневра войск стеснять не могут. Указанные выше условия делают возможной лишь так называемую "отрядную" войну. О сплошном фронте на этом театре не может быть и речи.
Плотность фронта на финском театре может быть принята для южного направления (перешейка между Финским заливом и Ладожским озером) примерно близкой к плотности фронта на главном польском театре, а для северного направления (между Ледовитым океаном и Ладожским озером) — менее плотности фронта на латвийском и эстонском театрах.
Указанная для поляков и румын плотность фронта формально (по количеству километров на 1 пехотную дивизию) является почти тождественной с плотностью фронта в Галиции в 1914 г. Тогда русские на том же фронте (400 км) развернули первоначально 32 пехотных и 16 кавалерийских дивизий, австрийцы—28 пехотных и 11 кавалерийских дивизий. В ходе галицийской битвы количество дивизий увеличилось: русских — до 41 и австрийских — до 33. Это дает на [98] 1 пехотную дивизию 12—13 км в начале развертывания и 10 км в ходе операций.
Но по существу плотность будущих фронтов принципиально весьма различна с таковой периода мировой войны на русском фронте.
В 1914 г. пехотная русская и австрийская дивизии на каждые 10 км фронта имели всего по 24—32 станковых пулемета и 36—48 полевых орудий. В будущей войне на те же 10 км фронта придется столько же орудий, но 162 легких и 108 станковых пулеметов, что дает на 1 км фронта: в 1914 г.—0 легких, 2,4—3,2 станковых пулемета; в настоящее время — 16,2 легких, 10,8 станковых пулемета, т. е. плотность пулеметного огня будет, примерно, в 6—8 раз выше, чем в 1914 г.
Эти данные, характеризующие плотность огня будущих фронтов, ставят целый ряд крупных вопросов как в области тактики, так и в области оперативного искусства.
Авиационная плотность
В отношении авиационной плотности также будет различие между 1914 г. и настоящим временем. Правда, с наличным составом самолетов ни одна из авиаций наших соседей не может задаваться большими оперативными задачами.
В настоящее время наиболее сильная авиация из восточноевропейских стран располагает всего 260—300 самолетами, из них 130—150 разведывательных, 90 истребительных, 30—50 бомбардировочных и остальные гидросамолеты. Армия же в составе 60—70 пехотных дивизий для своевременного нормального обслуживания авиационной разведкой потребует минимум: войсковой авиации — 120-160 самолетов (считая по 6-8 самолетов на корпус); армейской разведывательной авиации — 90-120 самолетов (считая по 1, а в главных направлениях по 2 эскадрильи на армию).
Таким образом, потребности одной авиационной разведки требуют средств, примерно, равных всему составу самолетов в наиболее сильных в авиационном отношении восточноевропейских армиях. Так как наличное [99] количество разведывательной авиации не в состоянии покрыть потребность и войсковой и армейской разведки, то вопрос сразу сводится к лишению корпусов авиационных средств и перенесению всего ведения авиационной разведки в армию. И все же каждая армия сможет получить только одну-две разведывательных эскадрильи по 19 самолетов. Такую насыщенность разведывательной авиацией надо считать очень слабой, так как она сможет обслужить только особо важные потребности армейского командования; корпуса же и дивизии будут обслуживаться эпизодически и случайно При таких условиях почти целиком отпадают задачи корректирования артиллерийского огня.