мяч. Тут же следует атака нашей команды. Симонян хорошо выводит один на один Ильина, но теперь опасность ликвидирует Реметтер». Почти, значит, сработала красно-белая связка. А у французов в ответ, увы, без «почти». На 28-й минуте Копа обыграл Огонькова, просочился в штрафную и поразил дальний угол ворот. Непонятно, к чему винить вратаря Разинского: виноваты, безусловно, и защитники. Хозяева отыгрались до перерыва. Французы неправильно блокировали Сальникова в своей штрафной. Это не пенальти, но свободный удар с места нарушения — редкое наказание.
И тут стало ясно, почему Сергей Сергеевич Сальников любил играть с Эдуардом Стрельцовым. Молниеносный пас — и восьмой номер нашёл брешь среди советских и французских игроков. 1:1, и, в принципе, напрашивается вывод об игровой эффективности правого инсайда. Гол классный, счёт сравнял. Однако черёд окончательных оценок впереди. Что же касается матча, то хозяйский сдвоенный центр сразу после свистка на второй тайм вновь отлично себя показал: Симонян, венчая прекрасную скоростную (пошло дело!) атаку, головой с подачи Татушина образцово поразил цель.
И всё же удержать победу не удалось. Пьянтони, ещё одна звезда французской команды, проявив, как и Копа, индивидуальное мастерство, установил окончательный результат: 2:2.
Которым, во что нынче сложно поверить, в СССР были недовольны, а во Франции вполне удовлетворены. При этом тогдашнюю советскую сборную при желании можно было бы назвать российской или даже сборной Москвы (чем частенько пользовались, чтобы не светиться с официальными матчами), так как играли в ней представители столичных коллективов. Представить себе такое сегодня можно, но не нужно; тут и полноценная российская сборная была недавно Францией больно бита. А в 55-м реакция журналистов никого не удивила. С советской стороны вдумчиво, профессионально выступил замечательный тренер Б. А. Аркадьев. Посетовав на медленный переход середины поля, вызванный в том числе и несыгранностью, Борис Андреевич точно указал на неиспользованный атакующий потенциал: форварды «не учли некоторых особенностей игры соперников и упускали выгодную возможность выходить за спину французских защитников. При этом они не оказались бы в положении “вне игры”, так как Жонкэ или кто-то другой из защитников почти всегда находились за спиной своих партнёров». Получается, Жонкэ, не имевший конкретного подопечного, был «чистильщиком», или, если поизящнее, — «либеро». Да, тактическая мысль не стоит на месте, и «бетон» 60-х «замешивался», как видим, лет за десять до того. И потом, во второй футбольной жизни, Эдуард Стрельцов эффективно будет противостоять тому «бетону» и научится сокрушать его — не лбом, понятно, а техникой и мыслью. Тогда же, в 55-м, элементарно не хватило опыта: трудно представить, но возрождённой сборной страны исполнился всего... год. И коли бы её не «возрождать», а насытить календарь значимыми встречами в 52—53-м, то, не исключено, наши в тактике бы шли впереди.
Однако что рассуждать о потерянном. В создавшихся обстоятельствах следовало оперировать имевшимися силами. С чем тоже не всё удачно вышло. Но сперва посмотрим отклики французской прессы. Потешим самолюбие, пусть и на расстоянии в 60 лет: «Ничейный результат против соперника столь высокого класса и доблести, как советская команда, представляет собой большое достижение, подтверждающее тот прогресс, который был достигнут в последние 16 месяцев трёхцветными» (Пьер Андреис, «Юманите»). А «Экин» оценила ничью как «подвиг», даже где-то как «победу» французов. При этом интересны, естественно, конкретные оценки, а не эмоции. Известный обозреватель Жак де Рисвик: «На стороне русских были мощь, напор и широкий размах игры. Их защита безжалостна в борьбе за мяч, их атаки — ураганны. Ими дирижировал вездесущий Нетто или проницательный стратег Сальников, а рядом с ними боролись их товарищи по линии нападения: коварный Симонян, бронебойщик Стрельцов, всепроникающий Татушин, которые пробивали бреши во французской обороне». Вновь всмотримся в характеристику Эдуарда Анатольевича: проницательный де Рисвик углядел по 90 минутам его способность справляться с крепкой броней или мощным бетоном. Без сомнения, здесь не один удар после штрафного сыграл роль. Стрельцов, несмотря на треклятое плоскостопие, в ту пору — нападающий подвижный, резкий, всегда готовый к предложению — в центр, на фланг, куда возможно. Получив мяч, он готов к обострению ситуации: или ударить самому, или продвинуться и отпасовать — да пусть и с места крайнего нападающего. Другой вопрос: взаимопонимание с партнёрами.
И здесь полезно обратиться к наблюдениям другого уважаемого литератора, Габриэля Ано, инициатора, кстати, проведения Кубка европейских чемпионов и Кубка (чемпионата потом) Европы для сборных. Отдав должное советским футболистам, Ано указал на отсутствие тактической гибкости, слабую способность приспосабливаться к тактическим новациям противника. Победить-то в Москве и при двух голах не удалось — из-за разработанной тренером Альбером Батэ концепции эшелонированной обороны с продуманными контратаками по ослабленным советским тылам. Вывод Ано характерен для сторонника футбольной интеграции и абсолютно разумен: для будущих побед «необходимы обмен опытом, широкое знакомство с разнообразными стилями игры, умение приспосабливаться к различным вариантам игры, к новинкам и открытиям в области тактики». Что касается советских футболистов, то они, выдвинувшись на международную арену после войны, успели, по мнению француза, внести немало нового как раз в тактику футбола. Однако, подмечает Ано, «это выработанное русскими тактическое оружие, как свидетельствуют матчи в Будапеште против венгров и в Москве против французов, у них же самих несколько притупилось». Вывод тем не менее радует совершенно обоснованным, как мы теперь понимаем, оптимизмом: «И всё же их звезда восходит на футбольном небосклоне».
Так что же такое увидел и запомнил умный западный журналист из того, что и отечественные специалисты за десять лет подзабыли? Многое, стоит признать. И «Динамо» московское выезжало за рубеж: усиленное Бобровым, Орешкиным и Архангельским в Англию (1945-й), а также в Швецию, — с Дёминым, арендованным из ЦДКА (1947-й). Ну и на Олимпиаде 1952 года наша старая гвардия три поединка провела. Это у нас оргвыводы последовали, а футбольный народ смотрел да наслаждался. И европейские ценители навсегда запомнили фирменный организованный беспорядок в атаке с непрестанной сменой позиций, с игрой в касание, с непринуждённой манерой расставаться с мячом в пользу партнёра. А в триумфальном турне по Великобритании взаимодействовали звёзды из разных соревнующихся в чемпионате клубов: Константин Бесков и Всеволод Бобров. Причём британцы то взаимодействие навсегда запомнили.
Так почему же тогда появление Симоняна и Стрельцова 23 октября на поле динамовского стадиона станет единственным вплоть до 1957 года?
Без сомнения, у Г. Д. Качалина легко нашлись бы объяснения. Главное из них, видимо, — травма Валентина Иванова. К середине 1955 года Симоняну было бы удобнее играть с одноклубниками — теми же Исаевым и Сальниковым (хотя адаптация Стрельцова к новым