Не обошло ОУН и увлечение евгеникой. В написанной неизвестным автором уже после начала войны брошюре «Нация как вид» («Нацiя як спецiєс») особое внимание обращалось на вред национального смешения между украинцами и представителями других национальностей: «выступаем против («поборюємо») смешанных браков (укр. – поль., укр. – моск., укр. – мадяр., укр. – жид.) и должны уничтожить возможность их возникновения. Сам факт их существования или создания считаем преступлением и национальным предательством»[344]. Якобы в украинцах был развит естественный «рефлекс» против смешанных браков, который происходил от инстинкта самосохранения и роста нации, свойственного всем народам. В качестве примеров таких народов приводились немцы и итальянцы, которые ввели соответствующие законы для защиты своей нации. Автор работы писал: «Украинская нация против смешанного брака, мы считаем это преступлением. Сталинско-ленинские концепции про единство людей для нас враждебны. Мы их не признаем, поскольку они рассчитаны на наше уничтожение, на уничтожение позиции (моск. или, как теперь, советского) народа. Состав наших семей должен быть Украинским (отец, мать и дети). Семья – это наивысшая органическая общность, наивысшая клетка национального коллектива, и поэтому должны беречь ее чистой украинской»[345].
За развитие украинской евгеники ратовал и идеолог ОУН, второй человек в организации после С. Бандеры, Я. Стецько. Он выступал за создание центра Народной Евгеники и запрещение браков с физически нездоровыми людьми[346].
Таким образом, можно констатировать, что часть идеологов ОУН в 1930-е гг. были подвержены влиянию расизма. Вектором предвоенного развития ОУН была большая «расиизация», к началу 1940-х гг. все большее внимание уделялось расовым вопросам. Все же даже к моменту нападения гитлеровской Германии на СССР раса занимала сравнительно небольшое место в идеологии ОУН, и она уделяла меньше внимания расовому вопросу, чем многие беспартийные западноукраинские расовые теоретики. Теоретический расизм не вел к расистской практической политике: ни в указаниях ОУН во время войны, ни в листовках, составленных украинскими националистами во время войны, мы не найдем призывов уничтожать врагов или плохо с ними обращаться на основании их расовой принадлежности[347].
1.4. ОУН и евреи в 1930-е гг.
Со времени Средневековья еврейский народ населял украинские земли Галичины и Волыни. В 1931 г. на западноукраинских землях, входивших в состав Польши, проживало более 900 тысяч евреев[348]. Еврейское население было в основном сосредоточено в крупных городах и мелких местечках, хотя часть евреев проживала и в селах, особенно на Волыни. Согласно польской переписи населения 1931 г. евреи были большинством в таких городах как Луцк (49 % населения), Ровно (56 %), Ковель (46 %), Дрогобыч (40 %), Станислав (41 %), Коломыя (42 %), Стрый 36 (%), составляли почти треть населения Львова (31 %) и почти половину населения Тарнополя (39 %)[349].
Во время Первой мировой войны в Галиции для украинского движения «еврейского вопроса» в общественно-политическом смысле не существовало. В УСС и УГА служили евреи-солдаты и евреи-офицеры. В 1918 г. в УГА даже был создан отдельный еврейский курень[350]. Будущий вождь украинского национализма Е. Коновалец выступал против требований антисемитов убрать евреев из УСС[351].
В Галиции, несмотря на имевшиеся украинско-еврейские противоречия, украинцы в отличие от поляков, учинивших после отступления украинцев из города в ноябре 1918 г. кровавый еврейский погром, унесший жизни 72 евреев, сколько-нибудь активных действий, направленных против евреев, не предпринимали[352].
Но с ходом времени ситуация изменилась, и к 1930-ым гг. еврейская проблематика заняла значительное место в идеологии ОУН. Толчком к ухудшению украинско-еврейских отношений послужило убийство в мае 1926 г. главы Директории Украинской Народной Республики (УНР) Симона Петлюры евреем С. Шварцбадом, которое он совершил в качестве мести за еврейские погромы, совершенные «петлюровцами». Убийство Петлюры и, что не менее важно, оправдательный вердикт, вынесенный его убийце парижским судом, осложнили и без того непростые украинско-еврейские отношения. Масло в огонь подлил тот факт, что во время процесса еврейская пресса выступила в защиту убийцы, поэтому вскоре на евреев стали возлагать коллективную ответственность за убийство Петлюры[353]. Как мы увидим позже, этот стереотип во время еврейских погромов 1941 г. стоил некоторым евреям жизни.
Важную информацию для понимания отношения украинского национализма в 1930-е гг. к евреям дают статьи по еврейской тематике, опубликованные в официальном органе ПУН «Розбудова Нации» («Розбудова Нацiї» – Построение Нации, далее – РН). Тему открывает статья Ю. Милянича «Евреи, сионизм и Украина»[354]. В ней автор анализирует украинско-еврейские отношения. Хотя автор статьи и выступает против примитивизации образа евреев, вроде обращения к протоколам сионских мудрецов и идее всеобщего тайного еврейского заговора, но, тем не менее, он видит в Украине особую «еврейскую проблему»[355], которую не удалось решить ни одной европейской нации, кроме испанской[356]. Проблема, согласно Миляничу, заключается в том, что огромное количество евреев проживающих в Украине (2 млн.) не желает ассимилироваться с украинской нацией, и в «борьбе с большевиками они поддерживают большевиков, в борьбе с русотяпством[357] они являются на Украине наиболее последовательными рассадниками Московщины. Они живут с украинским населением, но за это не дают ему в замен ничего равноценного, ни в политическом, ни в культурном, ни в общественном отношении. Политически они враги украинской самостийницкой национальной идеи, культурно – они рассадники денационализации («винародовлювання»), с общественной точки зрения, они, как торгующий элемент, не отдают и сотой части того, что от населения получают»[358]. Очевидно, что образ еврея у автора далек от положительного.
Ю. Милянич выделял три политических течения среди еврейства: сионистов, сторонников ассимиляции евреев и интернационалистов. Наиболее идеальным вариантом решения «еврейской проблемы» для автора было бы осуществление сионистской идеи Герцля. Но в силу целого ряда причин, этот вариант не осуществим и даже опасен для Украины, поскольку в случае провозглашения еврейского государства в Палестине в современных условиях, когда большинство евреев проживает вне Палестины, за ее пределами, привело бы к тому, что государство, которое не может рассматриваться представителем евреев (то есть Палестина), диктовала бы национальным государствам вроде Украины правила обращения с еврейским национальным меньшинством. Это, с точки зрения Милянича, было бы фарсом[359].
По мнению Милянича, после достижения независимости Украина столкнулась бы с еврейской проблемой еще сильнее, чем это произошло в Польше после достижения независимости[360]. В современной ему Польше антисемитизма[361] автор статьи не замечал. Для него позиция, занятая польским правительством и обществом по отношению к евреям, была закономерным результатом еврейской проблемы в новых условиях: евреи, хорошо приспособленные к жизни в старых государствах, построенных по династическому принципу, оказались плохо приспособленными к жизни в национальных государствах.
Несмотря на антиеврейские стереотипы, Ю. Милянич не предлагал каких-либо дискриминационных мер в отношении евреев. Он считал наиболее приемлемым решением «проблемы» ассимиляцию евреев[362]. В этом представитель украинского национализма коренным образом расходится с национал-социализмом, как известно, ассимиляцию евреев исключавшим. На этом этапе развития националистической идеологии евреям еще давалась возможность включения в украинское общество на условиях полной ассимиляции.
Еврейскую тему в «Построении Нации» продолжала написанная в 1930 г. статья одного из ведущих идеологов украинского национализма Н. Сциборского «Мы и еврейство»[363]. Она представляет собой довольно взвешенное, нейтрально окрашенное размышление о путях дальнейшего взаимоотношений украинцев и евреев. В отличие от статьи Милянича в ней не содержалось каких-либо выпадов против евреев. Погромы, совершенные в годы Гражданской войны некоторыми украинцами от имени украинского национального движения, им решительным образом осуждалась. Решение «еврейского вопроса» Сциборский видел в наделении евреев всеми гражданскими правами, поскольку в этом случае они стали бы настоящими патриотами украинского государства, как это произошло в других европейских государствах, где они получили такие права[364]. Однако, к сожалению, всего за 10 лет позиция Сциборского по еврейскому вопросу резко радикализировалась, и в его «Конституции» мы не найдем уже идей равноправия евреев и украинцев. Сциборский стал антисемитом, несмотря на то, что его жена была еврейкой[365][366].