какой целью?
– Не знаю, сделать больно, например.
– Не думаю. Слишком сложно и не очень продуктивно. Грэг и я, мы знали, что нас связывает, но никто другой этого знать не мог. Его смерть могла вообще ничего для меня не значить.
Это могло быть правдой. Всё это время они говорили только о смерти его брата, но она так и не могла понять, трогает ли его это хоть как-нибудь. Смотреть на лицо было всё равно бесполезно, и поэтому теперь она изучала его руки, вырабатывая мнемонические правила, чтобы точно запомнить их и опознать, если понадобится. Ей было жаль, что сейчас, не в Израиле, а парижской зимой, она может видеть только кисти рук, но не больше.
– Ну хорошо, а если придумать что-нибудь еще более бредовое, например, что целью было просто привлечь ваше внимание?
– Убив брата и друга? Во-первых, нужно было знать, что с каждым из них мы по-прежнему близки. К тому же никто не мог предположить, что начальство согласится из-за этого прервать мою миссию. Я мог легко узнать обо всем спустя месяцы.
– А что вы можете рассказать мне о Грэге? Например, как он работал?
– Понятия не имею, мы никогда не работали вместе.
– Ну хорошо, а вот, например, его акцент?
– Акцент? О каком языке идет речь?
– О французском.
– У него не было акцента, он говорил как я. Но мог прекрасно изобразить любой акцент, если нужно. А с вами он говорил как канадец?
– Да.
– Его мать была франкоязычной канадкой. Он часто проводил там каникулы и научился говорить так, что никому в голову не приходило, что он не местный.
– Где вы оба научились так чисто говорить по-французски?
– Вам не нужна эта информация.
– Да? Ну ладно, я придумаю, как это объяснить. И значит, вы ничего не можете мне рассказать о нем как о профессионале?
– Я прочел его досье всего несколько дней назад.
– Меня интересует не его досье, а ваше мнение о брате.
– Он был очень похож по характеру на отца, всех очаровывал, мог со всеми найти общий язык. И мог уговорить любого сделать всё что угодно.
– Со мной это не сработало.
– Может быть, ему просто не хватило времени, чтобы вас убедить.
– Возможно. А какие у него были недостатки?
– У него их не было.
– А слабостей?
– Тоже.
– Вы совсем не хотите мне помочь, и к тому же это неправда. Недостатки и слабости есть у всех.
– Вас же не интересует его досье. Вас интересует мое мнение, ну так вот: у него не было недостатков.
– Ну хорошо, допустим, это возможный взгляд на вещи. Но слабости, например, часто являются продолжением наших сильных сторон. Какие из его достоинств могли пойти ему во вред?
– Я не понимаю, к чему вы клоните.
– Ну подумайте сами, с чем мы имеем дело: человек без слабостей и недостатков, который вдруг попал в западню. Вот я вас и спрашиваю, как это стало возможным? Как к нему подобрался убийца? Чтобы придумать историю от начала до конца, мне нужно найти хоть что-то, что может объяснить, как он оказался в этой квартире. Если я ничего не найду, то ничего и не придумаю.
Он молчал, и ей пришлось продолжить:
– Убийца должен был обнаружить слабые места Грэга, не заглядывая в его досье. Как и вы должны были всё это знать до того, как прочли несколько дней назад. Расскажите мне о его недостатках, чтобы я хоть за что-нибудь могла зацепиться.
Подождав еще немного, Камилль поднялась и закончила:
– Я иду наверх и буду в квартире до шести часов. Можете оставить свои ответы здесь, или нам придется перенести всё на завтра. Я могу прийти к одиннадцати.
– Если у меня будет что вам сказать, я сделаю это сегодня. Если нет, продолжим завтра, – ответил он.
Камилль была в бешенстве. Ей хотелось больше никогда с ним не встречаться. Слишком личные вопросы, которые он задавал за обедом, заставили ее пробивать бетонную стену, которой он себя окружил. Но ее усилий было недостаточно, чтобы Рафаэль хотя бы чуть-чуть стал походить на обычного человека. Чтобы перестать думать об этом, она полировала ванную Юдифь и, перед тем как уйти, спустилась в комнату для игр, но не нашла там ничего нового.
26.01.2016. Записи Камилль Руше
Несколько человек курят перед офисом. Все смеются. Среди них женщина, смеющаяся вместе со всеми, но ее улыбка искусственна, а глаза абсолютно безумны. Все мышцы лица напряжены; столько усилий, чтобы коллеги не решили, что с ней что-то не так.
Встреча после паломничества; не могу ничего написать для их небольшого отчета. Кошка называет меня «эта дебилка» и старается говорить достаточно громко, чтобы мне было слышно.
Мадам Тревиен совершенно ненормальная. Всего лишь написала, что больше ничем не могу ей помочь, а она впала в истерику. Не только по-прежнему настаивает, чтобы я показывала людям квартиру, но еще и хочет, чтобы занялась вывозом вещей. Ее мейлы отвратительны. Если так будет продолжаться, просто отдам ключи консьержке. С чего она взяла, что я должна всё бросить и заниматься только ее делами? Ей никто никогда не говорил нет? Или она считает, что одной показательной истерики достаточно, чтобы заставить повиноваться любую домработницу?
Надо будет подкрутить отопление в квартире Юдифь, чтобы можно было носить летнюю одежду.
Глава шестая.
27.01.2016. Париж. Квартира Юдифь
Когда она пришла, Рафаэль был уже на месте и читал биографию Сислея. Произнеся условленную фразу, он сразу приступил к делу.
– У него было несколько слабостей. Он был гурман, ненавидел плохую еду и доверял любому, кто хорошо готовит.
– Так вот почему вы спрашивали, знал ли он, что я хорошо готовлю. А что еще?
– Он был склонен считать, что опасность не может исходить от женщины.
– То есть?
– Если он выбирал из нескольких подозреваемых, то его первым порывом было выбрать мужчину, даже когда для этого не было никаких оснований. Он был рыцарем на белом коне, спасающим принцессу от дракона.
– Как интересно. Это всё?
– Очень плохо переносил мысль о том, что его близким может угрожать опасность.
– И кто входил в круг близких?
– Точно могу сказать, что наши родители, я и его подруга. Но не коллеги или друзья.
– А что имеется в виду под опасностью? Авария? Неудачное стечение обстоятельств?
– Нет, скорее что-то постоянное, неустранимое, чем мы пренебрегали и от чего он не мог нас защитить.
– Вы не могли бы привести пример?
– Например, он запретил бы