не причинит тебе вреда.
— Я не боюсь каких-то существ, большой злой раат. — Не то, чтобы я сделала это намеренно, но когда он заговорил со мной так, режим маленькой девочки включился сам собой.
Все последние годы отчуждения в семейной жизни вынуждали меня всегда быть самостоятельной и сильной. Так, что я уже давно сама превратилась в того мужика, за которого должна была выйти замуж. А сейчас. Что-то дрогнуло внутри. В броне крутой самостоятельной тетеньки пошла маленькая трещина сомнения. А нравится ли мне это? Рассчитывать только на себя? Не доверять никому? Знать, что из «своих» на свете есть только я, мои дети. Может ещё, мама. Но это те, о ком должна заботиться я. Поддерживать, защищать. А кто защитит меня? Не зависеть ни от кого — безопасно. Но быть в коконе рук такого огромного, могущественного, теплого и очуменно сексуального архонта — это было что-то непередаваемое.
— А чего боится моё сердце?
— Ты ведь больше не читаешь мои мысли.
— Я всё ещё чувствую твои эмоции. Моя эмпатия это то, что никто не может заблокировать. А ты, моё сердце, чувствуешь очень ярко.
— Почему ты так называешь меня? — Я не заметила, как перешла на шепот.
— Пока раат не находит свою ллеиро, своё Сердце, он не способен испытывать многие-многие чувства. — Он смотрел куда-то сквозь меня. — Не понимает, что есть любовь, нежность, сострадание, сочувствие. Именно поэтому моя раса так и говорит, что когда раат находит душу, с которой он приходит к Единению, он находит своё сердце. И начинает чувствовать.
Теперь его горящий взгляд, казалось, пытался просканировать меня.
— То есть ты не знал, что такое любовь? Ты говорил, что помнишь наши чувства.
— Я помнил, что такое любовь, но ни разу не чувствовал её в этом воплощении.
Всё это время он держал меня в своих руках, как пушинку. Дыхание его не сбилось, а сердце. Я была уверена, что оно стало биться чаще и сильнее вовсе не от тяжести моего веса.
Не знаю, что нашло на меня в следующее мгновение. Какая-то извечная женская дурость, которая ломает многие моменты, отношения, судьбы. Или это можно назвать иначе: мудростью и опытом. Обжегшись однажды, шрамы остаются на всю жизнь. И я вырвалась. Вырвалась из его теплых нежных объятий. Почувствовав мгновенный холод, всё же заставила себя отступить ещё на шаг назад.
— Я слышала красивые слова несколько раз в своей жизни. Все это заканчивается одинаково. Всегда. А самое смешное. Вы действительно верите в то, что говорите. В любовь, в защиту, в то, что это навсегда. Даже придраться не к чему. Ведь действительно, верите. А потом у вас все меняется. Потом остаются только обязательства и чувство вины, благодаря которым вы ещё остаетесь с женщиной. А когда испаряется и это, испаряетесь и вы. Иногда даже, бывает, не физически, но эмоционально — точно.
Я знала, что сейчас разозлю его, но я решила. Хватит бояться кого-то задеть, обидеть. Хватит. Я скажу все прямо и сейчас. Не от злости и от обиды. А потому что действительно уверена в том, что говорю. Если уж он со мной честен. Наверное. То и я обязана быть честной.
Трещина в броне опять заросла. Я вновь осталась одна в коконе мнимой женской силы и в этом неизвестном мне космосе.
Конечно, он разозлился. Я видела, как он сжал зубы. Как запульсировала мышца на его щеке. Странно, прошло ещё так мало времени, а я уже изучила некоторые из его привычек. В ожидании очередной бури отступила на шаг назад. Но он успел положить руку мне на плечо и остановить.
— Опять испугалась меня? Не бойся. Я злюсь не на тебя.
— Ооо, только не нужно злиться на мои прошлые отношения. Это не продуктивно. — Я включила рациональный режим. Хотя, это он у нас многотысячелетний чувак, у которого должен быть полный контроль над эмоциями.
— Ты судишь о моих чувствах по какой-то паре земных слабаков. И ставишь меня в один ряд с ними. — Он помолчал, глядя мне в глаза. — Я не сержусь на это. И не сержусь на тебя. Ты обожглась. Видимо, не один раз. Это понятно, что больше обжигаться ты не хочешь. И это… умно. Я бы тоже не стал. — Произнес он улыбаясь и мило приподнимая брови. — Но также ты, как умное существо, можешь понять, что так нельзя. Судить обо всех по двум, трём единицам.
— Я не осуждаю всех мужчин, пойми. — Я все-таки освободилась и плюхнулась в обнаруженное рядом кресло. — Я сужу об общей схеме протекания отношений. Так все равно будет. Господи, давай я буду ещё честнее.
— Может уже не надо? — Теперь он опять усмехался.
— Нет уж, — рявкнула я. Совсем потеряла страх. — Сейчас буду честной до конца. Не хочу тебе врать. Ты могущественное космическое существо. Проделал ради меня, по твоим словам, — Тут он опять задрал брови к верху, — такой огромный путь. Так что я буду тебя уважать, а не жалеть твои чувства. Буду честной. Ну не верю я. Не верю в мгновенную твою любовь. Господи, да посмотри ты на себя. Властитель двух Галактик. Ты не просто Президент Гондураса, не Император Китая, не владелец захолустной планетки. Ты, — я стала показывать на стоящую передо мной мощь своими маленькими земными ладонями, — ты какой-то космический титан что ли. И вдруг я? Не понимаю, честно. Лететь за мной через всю Вселенную. Хорошо, я могу поверить, что мы как-то связаны. — Признаюсь, что я и сама чувствовала какую-то глубинную связь, суть которой пока никак не могла определить. — Но чтобы просто любить, носить на руках и разбираться с моими проблемами? Давай ты всё-таки расскажешь до конца. Что ещё делает так называемая ллеиро для раата, которому подходит? Даёт дополнительную силу? Детей рожает? Открывает какие-то способности, может, которые тебе вдруг понадобились? И как ты вообще меня почувствовал за столько мегапарсеков? Даже свету требуются миллиарды лет, чтобы пройти это расстояние!
Я, наконец, заткнулась. Надо выяснить всё раз и навсегда. Он сел передо мной на корточки, но и в этом положении его глаза находились на одном уровне с моими.
— А у тебя запущенный случай, да?
— Только не нужно мне ставить диагнозы. Я говорю то, что чувствую и думаю. К чему юлить и притворяться? Какая может быть любовь, если ты даже не знаешь меня? Просто узнал, что я существую где-то рядом и сразу полюбил? Или увидел и полюбил? Это же чушь.
— Ну и кто из нас, в таком случае,