С тех пор имен этих двоих никто не упоминал.
В мае минувшего года сэр Джон лично направил поисковую группу на Землю Кинг-Вильям. Ее возглавили лейтенант Гор и мистер Де Вё. Поисковая группа должна была пройти километров тридцать на юг, чтобы найти проливы, которые могли бы вывести корабли из западни.
Поисковая группа — лейтенант Гор, мистер Де Вё и шесть матросов с «Эребуса» — тронулась в путь 24 мая 1847 года. С собой у группы было двое саней, груженных брезентовыми палатками, шестами, спальными мешками, продовольствием, канистрами со спиртом, ромом, кухонной утварью, топорами, ружьями, порохом и дробью. И консервами Голднера.
Не прошло и десяти минут, а экипаж «Террора» уже стал свидетелем того, как члены поисковой группы преодолевают первое из множества препятствий, ожидавших их на пути. Оступаясь и то и дело соскальзывая вниз, они медленно взбирались на ледяную стену — миновал час, прежде чем люди скрылись за ней.
— Они будут проходить не больше трех километров в день, — сказал кто-то. — Это если повезет.
Гас прикинул, что поисковая группа вернется не раньше чем через двадцать дней. Может, через месяц.
А через месяц будет конец июня. Тогда уж наверняка начнет трескаться лед. Эта мысль неотступно преследовала Гаса, гремела в голове, как хвалебный гимн.
Восьмого июня — поисковая группа Гора уже полмесяца находилась в пути — с «Эребуса» сообщили, что Франклину нездоровится. Эта весть не вызвала особого беспокойства, потому что после апоплексического удара Франклин редко появлялся на палубе. Если бы Гас и другие члены экипажа видели, что на самом деле происходит в каюте Франклина, они отнеслись бы к известию о нездоровье капитана по-другому.
Седьмого июня капитан поужинал как обычно. Ему подали суп, мясо с овощами, изюм и немного сыра. Франклин все это съел, выпил бокал шотландского эля и лег спать.
Рано утром он вызвал врачей — Стивена Стэнли и Гарри Гудсэра — и пожаловался на боли в животе. Те прописали ему горькую кизиловую настойку. Через полчаса Франклин выпил бренди, и целый день все было спокойно. Правда, ужинать Франклин не стал, сказав, что у него онемела одна сторона лица. Ему дали опиум, чтобы он мог заснуть, и еще он съел немного консервированного супа Голднера.
Ночью началось настоящее светопреставление. В три часа на «Терроре» забили тревогу, капитана Крозье вызвали на «Эребус». В четыре с «Террора» призвали корабельного врача Макдональда.
В пять утра сэр Джон сел на койке, прижимая к груди кулак. И умер, без криков и стонов.
Поначалу никто не знал, что делать.
Еще не было случая, чтобы старшие офицеры умирали в ходе арктической экспедиции. Офицеры жили совсем не так, как простые матросы: они были лучше защищены от жестоких морозов и, разумеется, лучше питались. Да, на долю офицеров тоже выпадало немало тягот, но они, в отличие от рядовых моряков, не знали, что такое изнурительный физический труд. Все переживали кончину Торрингтона и других матросов, но их смерть ни для кого не стала потрясением. В глазах офицеров Торрингтон и ему подобные — пусть это хорошие, верные и даже по-своему отважные люди — всего лишь топливо для машины. По происхождению они совсем не то, что офицеры: вся их жизнь проходит в грязи, а многие даже понятия не имеют, что значит искупаться.
За время экспедиции из двух экипажей лишь три человека скончались от инфекционных заболеваний, и сам этот факт уже доказывал, что «Эребус» и «Террор» содержались в чистоте. Большинство матросов могли только радоваться тесным кубрикам, потому что на берегу они не имели и такого жилья.
Другое дело — офицеры. Эти люди всегда жили в комфорте и не имели ничего общего с трудовым людом. Классовые различия соблюдались и на корабле. Мало кому из матросов удавалось заглянуть в каюту офицера. И то, что Гасу случалось разговаривать с капитаном, расценивалось как настоящее чудо, уступка его юному возрасту.
Поэтому, когда умер Франклин, экипажи обоих кораблей растерялись. Прежде всего, никто не знал, что делать с трупом. Было ясно, что переносить тело сэра Джона в трюм нельзя: там его съедят крысы. Однако врачи, подозревавшие, что причиной смерти Франклина послужила опасная инфекция, не хотели оставлять его в каюте. В конце концов было решено похоронить начальника экспедиции в тот же день, в полдень, во льдах.
Когда офицеры собрались в кают-компании «Эребуса», между ними разгорелся жаркий спор.
— Дело не в консервах, — настаивал лейтенант Фэрхом. — При чем тут продукты Голднера? Мы ведь уже не один месяц их едим. И все живы.
— С консервами что-то не то, — возразил Крозье.
— Мы опорожнили два контейнера на Бичи, — сказал Фицджеймс. — Испорченными оказались лишь несколько банок с супом. Столько продуктов перевели впустую!
— И все же с консервами что-то не то, — повторил Крозье.
— Но что именно? Ведь сэр Джон умер от сердечной недостаточности, — сказал Фицджеймс и посмотрел на Стэнли.
Стивен Стэнли, старший корабельный врач «Эребуса», окончил Королевский медицинский колледж в Лондоне и за свою жизнь повидал всякого. Но с таким случаем, как болезнь сэра Джона, он столкнулся впервые.
— Сэр Джон действительно умер от сердечной недостаточности, — подтвердил он. — От гиперемии сердца, вызванной еще прошлогодним приступом. Но…
— Но что? — подбодрил его Крозье.
— Но боли в брюшной полости и паралич…
— Ботулизм, — констатировал Гудсэр, и Стэнли согласно кивнул.
— Ботулизм? — переспросил Крозье. — Что это такое?
— Отравление, вызванное быстродействующим ядом, — объяснил Стэнли. — Говорят, этот яд содержится в консервированном мясе. Никто не знает, как с ним бороться.
— Но ведь все продукты кипятят, — заметил Фицджеймс.
Крозье подался вперед:
— Что сэр Джон ел в последний раз?
Вызвали Ричарда Уолла — офицерского кока.
— Что сэр Джон ел позавчера на ужин? — спросил у него Крозье.
— Офицеры ели консервированную говядину, а сэр Джон — свинину.
— То есть он ел не то мясо, что все остальные?
— Да, сэр. Ему захотелось свинины.
— Свинина варилась столько же, сколько говядина?
— Да, сэр.
— Спасибо, Уолл, — сказал Крозье, и кока отпустили.
Крозье откинулся на стуле и потер глаза.
— Значит, вы считаете, Стэнли, что болезнь могла вызвать консервированная свинина?
— Не знаю, — отвечал Стэнли. — Честно говоря, не знаю.
Фрэнсис Крозье внезапно поднялся.
— Свинину не готовить, пока все банки не будут проверены на предмет герметичности и годности к употреблению, — распорядился он. — Будем пока питаться говядиной.