Отец во всем этом никакого участия не принимал – ни в рассматривании свадебных журналов, ни в виртуальном подборе прислуги в Дом. Мама несколько раз многозначительно сказала ему: «У нас скоро произойдет большое радостное событие», но он только кивнул, не поинтересовавшись, какое именно событие – свадьба, защита диплома, выпускной бал… Но мама не рассердилась на него, как обычно, за безучастность и равнодушие, а наоборот, вела себя как ангел.
Мама была счастлива – мечтала, как будет с подчеркнуто демократичным видом нанимать прислугу в Дом, покровительствовать соседям, как выдаст нас замуж за друзей Вадика, таких же богатых, как сам Вадик. Мама мысленно наряжала Женю в платье, в котором она будет похожа на страуса, рассаживала гостей за свадебным столом то в «Астории», то в «Европейской»… И вдруг Вадик исчез.
Глава 4
Как сказала мама – наши дорогие соседи, с которыми нас давно связывает такая тесная, такая близкая дружба, исчезли, как будто их корова слизнула языком. Вадик не появлялся уже четвертый день. И Алина не приглашала Женю к себе…
Вопрос, который занимал маму: почему троица уже который день безвылазно торчала дома, словно помещики в имении? Вернее, не вся троица, а Вадик с Алиной. Сергей уезжал утром и возвращался к вечеру, а брат с сестрой оставались дома. Почему они не показывали носу на улицу? Что за страшная тайна держала их за забором?..
Вопрос, который занимал Женю: что она сделала плохого, за что ее опять бросили? Я так хорошо знала, что думает Женя, как будто сидела у нее в голове: Женя думала, что ее рассмотрели поближе и отвергли, отбросили. Что она неправильная, что она опять получила двойку…
Вопрос, который занимал меня: что мне сделать, чтобы Женя не плакала по ночам в нашей комнате, думая, что я сплю?..
Мама лежала у себя в комнате с полотенцем на голове. Мы с Женей приносили ей свежее, намоченное холодной водой полотенце, чай, бутерброды, бульон и куриные котлеты с рисом. Несправедливо, что нужно было ее утешать, но Женя выглядела такой же прозрачно-спокойной, как обычно, а мама всегда умудряется устроить все так, чтобы быть главным действующим лицом.
– Здесь какая-то тайна. Ужасная тайна… Это сводит меня с ума и совершенно лишает аппетита к жизни, – сказала мама, беспомощным жестом придвигая к себе тарелку с курицей и рисом.
– Мама, пожалуйста… мало ли причин, по которым люди решают, что они больше не хотят общаться… – покраснела Женя.
– Тебе все как с гуся вода, а я страдаю, – всхлипнула мама, воткнув вилку в куриную котлету, и мы на цыпочках вышли из комнаты.
И хотя я гипнотизировала Женин телефон, как анаконда кролика, кролик молчал, то есть телефон молчал.
Вечером к нам пришла Люда, поднялась к нам в комнату, спросила: «Девочки, можно мне с вами тихо посидеть, я не буду ни о чем спрашивать».
Мы тихо сидели и ни о чем не спрашивали Женю и вдруг услышали голос за дверью: «Если жизнь дает что-нибудь, то лишь для того, чтобы отнять. Шопенгауэр». Затем за дверью послышалась возня, но это не Шопенгауэр пришел к нам в гости – в комнату ворвалась Лидочка, а за ней просочилась Мария.
Мария уселась в уголке с книжкой c выражением тихого упрямства на лице – ни за что не уйду, как ни просите, – как будто нельзя почитать в другом месте, не там, где Женя лежит, отвернувшись к стене. Лидочка покрутилась по комнате, порылась в шкафу, примерила мою куртку, полюбовалась на себя в зеркало и наконец бухнулась на кровать между мной и Людой.
– Ну что, девчонки, облом? – весело спросила Лидочка. – А все потому, что вы меня не спросили…
– Всякое счастье имеет отрицательный характер, а страдание по своей природе положительно… – меланхолически подхватила Мария.
– Что ты сказала? – угрожающе спросила я.
Мария закрылась книжкой.
– Это не я, это Шопенгауэр… Мухи рождаются для того, чтобы их съедали пауки, а люди – для того, чтобы их глодали скорби. А это сказал Вольтер.
Лидочка сбросила туфли, встала на мою кровать и громко, как учительница в классе, сказала:
– Жене нужно было ему дать.
Откуда такие выражения у пятнадцатилетней девочки? То есть это глупый вопрос – откуда, но откуда это у нашей девочки, у девочки из хорошей семьи?!
– Вы думаете, что самые умные, а на самом деле ничего не понимаете в жизни! А в жизни все очень просто, – вещала Лидочка, стоя на кровати.
– Принцип простоты сформулировал философ Оккам в четырнадцатом веке. Он сказал: не нужно множить сущность без необходимости, – подхватила Мария. – Это означает: не нужно прибегать к сложным объяснениям там, где годятся простые.
– Я и говорю, нужно было ему дать, – перебила Лидочка.
Лидочка спрыгнула с кровати и покровительственно погладила Женю по плечу:
– Ты ему не дала, вот он тебя и бросил. Эх ты, дурочка наивная… Ты хотела, чтобы у тебя это было по какой-то там любви, чтобы это были какие-то там особенные отношения… Кому нужны эти твои особенные отношения?! Кому захочется нарываться на отказ, если полно других?
– А вот и не так. Женя правильно поступила, – авторитетно заявила Мария. – Последние американские исследования показывают, что те пары, которые быстро начинают интимную жизнь, как правило, не вступают в брак.
– Нет, не правильно, нет, как дура! Так она никогда не выйдет замуж! – завизжала Лидочка. – Может быть только один вопрос: сразу дать и сказать – «мне ни с кем еще не было так хорошо», или немного подразнить, а потом дать. А ты, Мария, не лезь туда, в чем не понимаешь.
Лидочка и Мария мгновенно забыли, что пришли утешать Женю, и между ними завязался оживленный спор о том, что нужно, чтобы не только привлечь, но и удержать мужчину. Лидочка обозначила проблему проще – давать или не давать?
Женщина, отдавшаяся мужчине, моментально становится ему не интересной, и он ищет других, такова мужская природа, – это было мнение Марии и Шопенгауэра.
Женщина, не отдавшаяся мужчине, моментально становится ему не интересной, и он ищет других, такова мужская природа, – это было мнение Лидочки, она высказала его другими словами, но суть была такая.
Люда смотрела на Лидочку с изумлением, как будто младенец вдруг вылез из коляски и басом попросил закурить. Люда обычно приходит к нам в свой выходной день на неделе, когда Лидочка в школе, поэтому она все еще видит в ней плаксивую девочку в платке с больными ушами.
– Лидочка, если ты быстро начнешь интимную жизнь, то твой мальчик будет думать, что ты легкодоступна, – из педагогических соображений возразила Люда. – Тебе же самой будет больно, если ты увидишь, что его не интересовало в тебе ничего, кроме твоего тела…
– Ха, – ответила Лидочка, – мы еще посмотрим, кому будет больно…