— Ты знаешь.
— Может быть, но это не значит, что я не хочу слышать, как ты это говоришь. — Она улыбается, и волна тепла распространяется по моей груди, не имея ничего общего с моим виски.
Ты ненавидишь, когда люди улыбаются.
Вот только заставить Айрис улыбнуться — это уже личная победа.
Ты не должен вожделеть улыбок своей жены, которой заплатила за клятву.
Я вырываюсь из тех чувств, которые овладели мной.
— Ты останешься со мной до конца ночи. — Я не оставляю места для вопросов.
Кажется, она увеличивает мощность своей улыбки.
— Ты такой милый, когда волнуешься.
— Я не волнуюсь.
Она обхватывает меня обеими руками за талию, притягивая к себе. Наши тела подходят друг к другу, как два взаимосвязанных кусочка головоломки. Ответное ее объятие рефлекторно, в то время как чувство, происходящее внутри меня — нет. Есть только одно слово, которое я могу придумать, чтобы описать удовлетворенность, обвивающуюся вокруг моего сердца, как удушливая виноградная лоза.
Уютно.
— Что ты только что сказал? — Айрис смотрит на меня с искаженным выражением лица.
Черт. Ты сказал это вслух?
У меня есть два варианта — признать правду или отрицать, что это вообще произошло…
Отрицать…
— Ничего.
Только это не похоже на «ничего». Мое сердце колотится в груди, и я только надеюсь, что Айрис не знает о предательском органе. Меня охватывает тошнотворное чувство, когда я обдумываю свою оплошность. Я перестал употреблять такие слова давным-давно, после того как умерла моя мама. Больше не было момента, когда единственный человек, который понимал меня таким образом, умер, оставив меня с пустым сердцем и мозгом, заполненным бесполезными словами.
И все же ты используешь их, чтобы описать ее.
Блядь.
Я запускаю пальцы в волосы, давая своим рукам что-то сделать, кроме прикосновения к Айрис. Похоже, ничего хорошего из этого не выйдет.
Руки Айрис сжимаются вокруг меня, маня посмотреть на нее сверху вниз.
— Все в порядке?
— Конечно. — Я борюсь с желанием высвободиться из ее объятий. На мой вкус, ей становится слишком комфортно с ними.
— Отлично, потому что твой отец направляется сюда, и улыбка на его лице совершенно злая. — Айрис высвобождается из наших объятий только для того, чтобы я прижал ее к себе. Моя рука прижимается к ее бедру, как будто ей там самое место.
Отец приближается к нам.
— Как раз та пара, которую я искал. — Айрис бормочет что-то себе под нос, прежде чем нацепить свою самую фальшивую улыбку.
— Мистер Кейн. Как мило с вашей стороны прийти сегодня. — Я фыркаю на ее вежливую демонстрацию.
Мы оба надеялись, что мой отец откажется присутствовать, но предоставьте ему прийти в последнюю минуту. Его правый глаз сужается, несмотря на беззаботную улыбку на лице.
— Пожалуйста, зовите меня Сетом. Мы теперь практически семья.
— Ты не знаешь значения этого слова. — Язвительно замечаю я.
— Плата за семью ни в коем случае не делает тебя экспертом в этом вопросе.
— Как и быть заочным алкоголиком, который ненавидит своих детей. — Айрис втягивает воздух.
Лицо моего отца становится расплавленно-красным, и румянец распространяется от его щек к шее.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать?
— Учитывая, что я только что сделал, да. — Его ухмылка вымучена, не достигая бесстрастных глаз.
— Я стараюсь быть вежливым и поддерживающим.
— Для публики.
— Внешность — это все. — Мои зубы скрипят.
Я усвоил этот урок слишком много раз за годы, прошедшие после смерти моей мамы. Потому что, хотя наш дом был ничем иным, как хаосом в частной жизни, для остального мира мы были настоящей американской семьей. Учителя моей частной школы никогда не подвергали сомнению случайные синяки под глазами или синяки на моей коже. Их легко покупали, как и всех остальных, подпитывая порочный круг моего детства. Тот самый, от которого я делал все, что было в моих силах, чтобы защитить Кэла и Роуэна, даже если это означало, что я сам справлюсь с отцом.
— Спасибо, что пришёл. Жаль, что мы не можем остаться подольше и поболтать, но я хочу представить Деклана моей кузине до того, как она уедет. — Айрис дергает меня за рукав, и я иду за ней, даже не оглядываясь на отца.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я слишком погружен в свои мысли, чтобы замечать что-то еще. Только когда Айрис толкает меня в тесную комнату и щелкает выключателем, я замечаю, что шум вокруг нас уменьшается до приемлемого уровня. Я осматриваю наше окружение.
— Чулан с припасами?
Она смеется.
— Мне очень жаль. Это была первая незапертая дверь, которую мне удалось найти.
— Почему мы прячемся?
— Потому что ты выглядел в двух секундах от того, чтобы взорваться на своего отца. Я подумала, что тебе может понравиться идея уйти от всех на несколько минут. — У Айрис всегда есть сверхспособность знать, что мне нужно именно тогда, когда мне это нужно. Она действительно бесценна в своей работе.
— Спасибо. — Я прислоняюсь к полке с чистящими средствами.
После нескольких часов общения с людьми я чувствую, что наконец-то снова могу дышать. Мои виски все еще пульсируют от перевозбуждения, но боль резко уменьшилась.
Айрис запрыгивает на стиральную машину и использует крышку в качестве сиденья.
— Сегодняшний вечер был…
— Мучительным. — Заканчиваю я за нее.
Она кивает.
— Если это званый обед, я могу только представить, как пройдет свадьба.
— Это ты хотела пышной свадьбы.
— Только потому, что моя мать убьет меня за то, что я ее исключила.
— Тогда давай сбежим и пригласим ее с собой. Она может быть нашим единственным свидетелем. — Это утверждение вырывается из меня быстрее, чем я успеваю его убить. Ее смех затихает, когда она замечает выражение моего лица.
— Ты серьезно? — Я киваю, с каждой секундой мне все больше нравится эта идея.
— Мы могли бы раскрутить это как вихревую идею. Я мог бы доставить нас в Вегас через четыре часа или меньше.
— Мы прошли через всю эту боль не для того, чтобы сдаться прямо перед финишем.
— Это не отказ. Финишная меняет маршрут. — Она прижимает руку ко рту, чтобы заглушить смех. Ее очевидное отрицание моей идеи делает меня смелее, и я отказываюсь принимать ее «нет» в качестве окончательного ответа.
Я вторгаюсь в ее пространство, прижимая ее к стиральной машине. Ее глаза становятся дикими, когда я встаю между ее ног. Материал ее длинного платья растягивается достаточно, чтобы соответствовать моему размеру.
Я хватаю ее за подбородок, заставляя посмотреть на меня.
— Подумай об этом. Ты, я и часовня Драй-ветру. Никакой прессы. Никаких излишеств. Никаких ожиданий.
— Вершина романтики. — Сухо отвечает она. Мой большой палец, сжимающий ее подбородок, давит немного сильнее.
— Я вложу еще сто миллионов, чтобы это произошло.
Она вырывается из моих объятий и запрокидывает голову. Смех, который она высвобождает, делает что-то ненормальное с моим сердцебиением, ровное биение становится беспорядочным.
— Никакие деньги не заставят меня передумать, потому что моя мать убьет меня прежде, чем я получу возможность насладиться этим. — Мой разочарованный вздох заставляет ее улыбнуться. Она ободряюще похлопывает меня по груди. — Если тебя это утешит, я ненавижу эту идею так же сильно, как и ты.
Ее ладонь прожигает дыру прямо в моей груди, прямо над сердцем.
Ее ресницы трепещут, когда она моргает, глядя на меня, и мое внимание разделяется между взглядом в ее глаза и взглядом на ее губы. Нахождение так близко к ней приводит к катастрофическим последствиям для моей сдержанности. Не знаю, то ли из-за отсутствия человеческого контакта, то ли из-за желания чего-то запретного, но меня продолжает тянуть к ней.
— Ты опять оставила свет включенным в кладовке? Что я тебе говорил о бесполезной трате электричества? — Ручка звякает, и глаза Айрис расширяются, когда она смотрит на меня.