мысли пришли к Алику позднее, намного позднее, а пока ему некогда было отдохнуть от новых впечатлений.
***
Начало борьбы за власть
«При мщении обычно не смущает перебор».
Валер зашла в кабинет Алика, как обычно начальственно и быстро, и произнесла без предисловий, нервно, как человек, доведенный до крайности:
– Прошу вас добавить зарплату Павшину за ведение «Новостей». По штатному расписанию – он редактор сайта и работу ведущего выполняет на энтузиазме. Так продолжаться не может.
При Куплине, многое делалось на дружеских отношениях. Должности раздавались как подарки, и только между Куплиным и Павшиным существовала некая договоренность, которая с уходом Куплина тоже уволилась. И сейчас Валер просила за своего мужа Павшина, который, если работал редактором сайта час в день, то хорошо, чтобы тот получал деньги еще и как ведущий «Новостей». Формально Валер была права, но, по сути, являясь первым заместителем Алика, она шантажировала его.
«Тебе деваться некуда, – читалось в ее взгляде. – Ты здесь получишь сполна».
Похожая на веселого чертика без рожек с короткими непокорными каштановыми волосами, естественный цвет которых, пожалуй, был уже забыт и ею самой, и окружающими, Валер сидела напротив Алика и снисходительно улыбалась.
Ее словно бы натянутые тонкие губы и волны мимических морщин выражали сдерживаемое ехидство. Стремление одеваться в темные мягкие одежды рабочего покроя выдавали психологию пролетариата, готового за рубль и на баррикады.
Она даже в обычную фразу: «Как у вас дела?» – умела вложить легко разгадываемый интонационный смысл: «Ну что, дурачок, пыжишься? Пыжься. Все равно дурачком останешься».
Павшин был единственным ведущим «Новостей» в телерадиокомпании маленького нефтяного города.
«У меня нет иного выхода, как подчиниться», – понял Алик, поднял телефонную трубку, набрал короткий внутренний номер и спросил:
– Анатольевна, сколько я могу доплачивать Павшину за совмещение?
– Тридцать процентов, – недовольно отчеканила Пупик.
– Сколько он хочет? – спросил Алик, положив телефонную трубку.
– Пятьдесят процентов к окладу, – не задумываясь, произнесла Валер.
– Больше тридцати не могу, – предложил Алик.
– Хорошо, – согласилась Валер и вышла с видом победителя.
Вечером на втором этаже она опять сидела в тесном кругу журналистов и, потягивая пиво, рассказывала истории, а Алик размышлял о том, что если не покажет себя хозяином положения, то на его горле всегда будет чужая рука, готовая стиснуть пальцы. Ему требовалось обновить коллектив, но пока идти на компромисс.
***
На следующий день к Алику подошла Пупик.
– Теперь Павшин получает больше меня, а я ваш заместитель, – обиженно произнесла она. – Мы тоже перерабатываем, пишем отчеты за вторую организацию телевидения, созданную, чтобы транслировать еще два телеканала. Она существует только на бумаге, но требует полной бухгалтерской работы, за которую ничего не получаем, хотя Куплин обещал.
«Вот тебе чай, вот тебе бутерброды, вот тебе муксун, и вот тебе нарушение финансового равновесия», – подумал Алик, но заботливо спросил:
– Кто в этой работе задействован?
– Не за себя прошу, – произнесла Пупик горько от обиды, что не может просить за себя. – Рыбий мучается с документацией. Бухрим печатает. Фазанова подшивает.
– Вы же понимаете, что главное на телевидении – не наша с вами работа, а работа журналистов, – напомнил Алик.
– Понимаю, но и бухгалтерия не последняя инстанция, – в свою очередь напомнила Пупик.
«Здесь на Севере все поверхностно. Поверхностен лишайник, неглубоки корни деревьев, но человеческие руки тянутся за нефтью через километры земли, они тянутся за деньгами через все преграды. Тут народ только и ждет, у кого бы чего попросить, – оценивал Алик свои первые знакомства в телерадиокомпании. – Стоило ли ожидать на телевидении и радио иных людей, кроме длинноруких и поверхностных? Но пока мне есть чему у них поучиться…»
Тем временем книга, которую писал Алик, потребовала новых территорий…
ЖИВОЕ КЛАДБИЩЕ БУМАГ
«Разоблачения обычно исходят от обиженного».
Если в самом скупом виде память о человеке остается на кладбищенской фотографии и табличке с надписью, когда он родился и умер, то в более удобном и полном виде сведения о прошлом хранятся в архиве. Там нет ни могильных крестов, ни пропитанной увяданием земли, ни скорбных родственников возле памятников и крестов, там нет ни мороза, ни жары, ни снега, ни дождя, поскольку архивное дело процветает в защищенном от капризов природы помещении, среди стеллажей, заполненных бумагами, и ведут его не дедки в телогрейках, предлагающие места для захоронений, а спокойные женщины, от которых впору ожидать чашку чая.
Много лет понадобилось Алику, чтобы понять, что интереснее архивных документов нет источника информации. Архив честен и не хитрит, представляя себя лучше, как это делает интервьюируемый, не скрывает компрометирующие тайны, как чиновник, не отвлекает мнениями, объяснениями и мишурой, сопровождающей любое событие. Он не назойлив и терпелив, он сух и скуп, но предоставляет возможность изведать экстракт истории, чтобы далее по вкусу добавить в него воду, и он лучше людей, предоставляющих обвиняющую информацию, поскольку не требует обязательств.
В архиве осталось все, что не проскользнуло бесследно сквозь сито бытия, что оживило интерес секретаря или протоколиста настолько, что заставило быстро шевелить ручкой, что не затерялось в урнах, стоящих возле столов руководителей, и не исчезло в огне пожаров.
Командовала в усыпальнице документов маленького нефтяного города средь сладковато-пыльного запаха старых полежавших бумаг улыбчивая и стройная Оксана Мракова. Поддавшись обаянию и журналистской славе Алика, она выдавала ему просимые документы, да и остальные архивные работники, неизбалованные вниманием прессы, были рады помочь и услужить. В результате этого производства газета маленького нефтяного города получила серию исторических очерков, а те находки, которые газета точно бы не опубликовала, Алик оставлял для книги.
***
Первое упоминание о Хамовском
«На формулах дерево не растет».
Александр Кильченко – увидев это имя Алик, остановил движение пожелтевших страниц. Этот человек и сейчас занимал пост председателя профкома нефтяной компании, а пятнадцать лет назад он управлял маленьким нефтяным городом, по сути дела занимая кресло Хамовского. Его доклад привлек внимание Алика:
«Приняв должность председателя исполкома без гроша на социальные нужды, не имея ничего, кроме громкого названия Советская власть, видел своей задачей создание элементарной финансовой базы исполкома.
С первого дня работы чувствовалось позерство, завоевание дешевого авторитета, при ничего не делании для блага жителей города и самого города, со стороны депутатов Гостюкова, Сапы, Селиванова, Пондаренко, депутата окружного и областного Совета Хамовского. Они методично втрамбовывали населению мысли о неспособности Совета и самого председателя руководить в городе, при этом забывали о своей ответственности за благо города, как посланники народа в вышестоящие органы власти.
При самом активном участии депутатов горсовета распространялись