Я взяла бутылку вина и грубую чашку — все это принесли мне вместе с водой для ванны — и устроилась в креслице, поставив его на балконе. Передо мной широко раскинулась Иллара, готовая укутаться ночным мраком. Свет едва взошедшей луны покрывал город, словно голубоватая глазурь, и лишь в одном месте будто бы мерцало серебро — там, где лунный свет падал на водную гладь реки Арлен, медленно катившей свои воды вперед, чтобы слиться с рекой Кай. Почти в каждом окне горел свет — словно само небо, полное звезд, прилегло отдохнуть. Полная тихого восторга, я рассмеялась. Я так давно об этом мечтала, гадая, каково же это — жить в городе? Я и представить себе не могла, что тут будет столько огней.
Первые звезды замерцали на небе, и я потянулась в кресле. Длинные ноги, длинное тело, широкая спина, сильные руки… Джеми всегда говорил мне, что я довольно хороша собой, однако зеркало явно утверждало обратное — красавицей я себя не считала. Впрочем, если я и вправду была как Маран, — «настолько живой — вот что замечалось в ней прежде всего; и рядом с ней другие были что свечки рядом с солнцем», — тогда я, пожалуй, могла еще примириться с этим. По крайней мере, я гордилась своими волосами. Сейчас, распущенные, они раскинулись по плечам и сохли после мытья. Густые и длинные, цветом они напоминали зрелую осеннюю пшеницу, а когда были чисто вымытыми, то струились до самой талии, словно водопад темного золота. И у меня были такие же глаза, как и у моей матери-северянки, — серые, словно северное небо.
Холодало. Я знала, что надо бы зайти в комнату, но слишком уж радовали меня цвета ясной, безоблачной ночи. Давно уже я не ведала подобного покоя. Я откинулась в кресле, позволяя свету восходившей над Илларой луны свободно струиться по моему телу. Это была моя первая ночь в городе, и я старалась сохранить ее в памяти. Завтра к полудню я получу треть полагающейся мне прибыли и буду вольна остаться здесь или отправиться, куда пожелаю.
Такая мысль по-прежнему казалась мне немного невероятной. Тяжелый кошель сбоку, тщательно собранные переметные сумы со спрятанным в них серебром — все это словно превратит меня в другого человека. Не будет больше ни раздражительной девицы из Хадронстеда, которой всю жизнь пренебрегают, ни бедной, истомившейся, состарившейся раньше времени фермерши, живущей одиноко, без мужа. Мне будет не хватать Джеми — теперь даже больше, чем когда-либо, — но как только мы расстанемся, я смогу принадлежать самой себе, и передо мной будет расстилаться весь Колмар, который я смогу исследовать по-настоящему, а не в мечтах…
Я потягивала вино маленькими глоточками. Какое же все-таки блаженство быть чистой и сухой, когда тебя ждет настоящая постель, в которой можно выспаться как следует! Я могла бы задержаться здесь еще на пару дней, вдоволь насладилась бы ярмаркой — а мужики пускай катятся… Куда — я пока еще наверняка не решила. Теперь, когда передо мною лежал весь Колмар, выбор казался бесконечно огромным…
Тут до меня дошло, что выкидываю невесть что, и я усмехнулась.
— Вот уж не думала, что ты такая, девочка моя, — сказала я вслух. — Все еще чего-то выжидаешь? Хочешь повидать Колмар, а сама только и ждешь, чтобы сон твой продлился еще чуть-чуть подольше? Дура, — я встала и оперлась на ограждение балкона; сердце мое быстро колотилось, и я продолжала разговаривать сама с собой: — Хватит. Не буду больше ждать. Если мне и в самом деле суждено стать Ланен Кайлар, я должна последовать зову сердца. Сейчас почти конец осени. Если, благодаря какому-то чуду, в нынешнем году вдруг намечается плавание к Драконьему острову, корабли все равно не выйдут в море раньше чем через несколько недель. Я смогу добраться до Корли довольно быстро. Наверняка еще до того, как они отплывут.
Такие мысли придали мне уверенности, и я уже считала, что для меня это как раз плюнуть. Не было смысла сидеть тут и ждать. Я вполне могу и пропустить закрытие ярмарки (вот только дождусь, пока продадим всех лошадей) и тогда сумею добраться до Корли вовремя и выясню, не решился ли какой-нибудь слишком смелый или слишком отчаянный купец послать в море корабль, бросив вызов жестоким бурям. В Корли смельчаки (или глупцы) имели обыкновение всходить на борт судов, отправляющихся к Драконьему острову раз в десять лет, когда бури немного стихали и корабли могли бы проплыть туда.
Я прекрасно знала, что нынешний год был как раз тем самым, одним из десяти; однако до меня пока не доходило слухов о том, что подобное рискованное предприятие и в самом деле замышляется. Так что лучше было выяснить все прямо здесь, в Илларе, чем понапрасну пересечь Илсанское королевство.
Я рассмеялась от полнейшей радости и какого-то восхитительно-пугающего трепета, будоражившего мне кровь. Я не могла усидеть на месте — мне нужно было что-то сделать — и я пустилась в пляс. В движениях моих не было и намека на изящество — я плясала и подпрыгивала так же, как пляшут жители Межного всхолмья перед походом на войну; один странник, забредший как-то в Хадронстед, научил меня этой пляске в уплату за ужин. Танец сплошь состоял из резких движений, сопровождавшихся подпрыгиваниями в воздух и громким топотом ног по полу, — именно это мне сейчас и было нужно. Я затянула было песню, которой положено было сопровождать такой танец, как вдруг услышала (не сразу) громкий стук в дверь.
— В чем дело? — выкрикнула я, направившись к двери. Тонкий, испуганный голосок ответил:
— Хозяин вежливо просил сказать госпоже, чтобы она притихла, потому что ужин…
Тут я распахнула настежь дверь.
— …ужин внизу уже подан, — закончила молоденькая горничная, судорожно сглотнув. Она была маленькой и хрупкой, и по выражению ее лица было видно, что хозяин и не думал предупредить ее, что я могу ей показаться просто огромной. Бедняжка.
Я улыбнулась ей.
— Спасибо, девочка, — сказала я мягко. — Скоро я спущусь. И будь добра, когда твой хозяин в следующий раз пошлет тебя утихомирить кого-нибудь из гостей, постарайся не так громко колотить в дверь. Будет вполне достаточно, если ты просто скажешь, что прочие посетители нуждаются в отдыхе или что, по установленному распорядку, петь песни можно лишь в общей зале. Это будет выглядеть не так грубо.
— Д-д-да, сударыня, — ответила девочка. Она поспешила раскланяться и кинулась сломя голову вниз по лестнице, словно за ней гнались.
Рассмеявшись, я закрыла дверь и попыталась привести себя в порядок. Бедняжка выглядела такой напуганной. Случайно увидев свое отражение в зеркале, я вновь безудержно расхохоталась. Всклокоченные, не просохшие до конца волосы торчали в разные стороны, глаза все еще сверкали от возбуждения — словом, выглядела я совершенно по дикому. С превеликим трудом я расчесала волосы заново и собрала их в косу, а на талии застегнула пояс. Здешнее вино, конечно, было отменным, но при одной лишь мысли о еде у меня потекли слюнки. Нам с Джеми пришлось в этот день обойтись без обеда — очень уж мы спешили добраться до Иллары, — а от утренней трапезы у меня остались лишь смутные воспоминания: завтракали старым черствым хлебом да еще более давнишним сыром.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});