Читать интересную книгу Давайте ничего не напишем - Алексей Самойлов

«Сегодня шестое мая» – решила Даша.

– Мне было десять, когда мой отец пропал без вести в горах Сьерра-Невада – он увлекался альпинизмом. И его бабка сразу же пригласила меня жить в деревню – в Ростовскую область. Видимо почувствовала, что со мной не пропадёшь. Так оно и случилось – хранил я её от бед и болезней, и дожила старуха до ста пятидесяти лет с Божьей помощью. А на день святого Егория вся деревня выбирает самого красивого и белобрысого парня – и три года подряд выбирали меня! Для этого накануне праздника дед осветлял мои волосы пергидролем, а старшая сестра всю ночь выдавливала прыщи на моих щеках. Зато потом меня сажали на буланого коня, украшали цветами, овощами и серпантином, а на голову ставили поднос с огромным расстегаем. Так я и скакал, довольный и счастливый, по всей деревне, а затем процессия направлялась по округе, и в каждом встреченном на пути селе мы оставляли по куску этого самого расстегая. В мои обязанности вводилось периодически куковать, при этом все, кто шёл вокруг коня, звенели мешочками с монетками. Отсюда, кстати, и пошла примета «При первой кукушке брякни деньгами, чтобы водились». Ну, мне ещё приходилось делать вид, что мёрзну, вне зависимости от погоды – поэтому я пел что-то типа «Егор скачет под откос – раз мороз и два мороз. Кушай, кушай расстегай, с неба рухнет урожай». Или там были другие слова, не помню. Сельчане потом тыщу раз переделывали эти приметы, типа «На Егория мороз – будет просо и овёс» или «В мае снег Егор принёс – будет рыба и навоз»…

Даша чувствовала себя не в своей тарелке. А Егор, похоже, растёкся по ней вишнёвым сиропом от нахлынувших воспоминаний.

– Святой я сегодня! – он показал на себя пальцем. – Можешь поднести что-нибудь, связанное с землёй, и я благословлю тебя на дальнюю дорогу. Ничего, что ты женщина! Такие штуки на ком угодно работают, по себе знаю.

Даша наклонилась, взяла в ладони горсть земли, вдохнула её пряно-безоблачный аромат и, встав на колени, положила подношение к ногам Егора. Закрыв глаза, она снова почувствовала родное, близкое, радостное ощущение блаженства, которое мурашками прокатилось по её рукам и спине. Даша задрожала, и ей очень захотелось свободных объятий. Она не понимала, да и не стремилась понимать, откуда в её теле столько счастья.

– …но ты обязательно вернёшься! – закончил Егор речь, большую часть которой Даша, как обычно, прослушала, предаваясь чувству необъяснимого.

Она поблагодарила, встала, чмокнула Егора в щёку и сказала:

– Тебя не существует. Ты выдумка.

И Егор тут же исчез. Даша на всякий случай пощупала то место, где он находился – лавочка была ещё тёплой, а небольшое облачко пара отчаянно клубилось над ней, сообщая Даше, что пора бы поискать разумное объяснение происходящему.

Будь на её месте тургеневская барышня – поклонница дамских подвигов на любовном фронте – она бы моментально бросилась всей своей тяжеловесной грудью на амбразуру радужной фантазии, в которой сгинул очередной кумир её детской мечты: мерзавец с тошным характером и пухлыми разноцветными губами.

Будь на Дашином месте любительница богатеньких стерв, промышляющих от нехватки самоиронии частным сыском и некрофилией, то появление и исчезновение Егора объяснилось бы очень просто: нечего было размахивать пистолетом системы «зиг-зауэр» направо и налево, купаясь под табличкой «Осторожно! Лебеди щиплются!» И нельзя было забывать, что парочка залётных шутников выпустила в Чистый Пруд корзину пираний и предложила искупаться в нём своей прабабке-миллионерше.

Будь на Дашином месте практикующая осознанные сны и трансмутацию реальности молодая оккультистка, то всё бы свелось к тому, что незачем упоминать различные средства для вхождения в ИСС на протяжении целой главы. Поскольку некоторые вещества вовсе не обязательно употреблять – стоит лишь подумать о них, и лучшие галлюцинации из коллекции Дона Карлоса на всю оставшуюся жизнь обеспечены.

Будь на Дашином месте писательница-абсурдистка, не понадобилось бы ни наганов, ни пейотов, ни более радикальных способов для генерации галлюцинаций у читателя: оксюморонов через строчку, каламбуров через две, а также изысканных поэтических метафор, утяжеляющих прозаический текст настолько, что хочется немедленно застрелиться кефиром.

Но, увы. На Дашином месте сидела Даша и никто другой. Как мыслитель, она понимала, что на уровне суждений от суждений не избавишься, хотя очень хочется. Как женщина, она любила искренне и бескорыстно каждого, кто обращался к ней с вопросом. Как писательница, она была не готова к тому, чтобы просто так взять и выбросить в урну главного героя книги, ничего при этом не объясняя. «Читатель сам догадается!» – думают некоторые авторы, считая читателей умнее себя, за счёт этого становясь умнее них.

Но Даша считала на другом калькуляторе. Она знала, что читатель всегда и всё понимает правильно, как бы писатель ни упорствовал в запутывании следов. Она знала, что объяснение ни в коем случае не убивает тайну – поскольку тайна не подвластна объяснению. Она знала, как создавать такие книги, которые не пройдут мимо неё, подобно рабочему времени.

Поэтому Егор обнял Дашу и прижал к себе – на несколько лучших минут.

– Смысл круговерти… смысл круговерти… – говорил он вслух. – Смысл круговерти в том, чтобы от неё избавиться, верно? Если нам что-то даётся – это для того, чтобы познать, так? А познавая что-то, мы растворяем это в нашем сознании, и его больше не существует отдельно от нас. Вот и вся философия. Юм, Хайдеггер, Рассел и Оккам нервно раскуриваются в массажном кабинете. Ну, и дедушка Ленин с ними до кучи, хотя он и так мумия. Кстати, прикольное название для бульварного романа – «Массаж для мумии». Надо бы запатентовать…

Егор говорил, а Даша всё слушала и слушала и никак не могла отлепиться. А Чистые Пруды продолжали ласково очаровывать своей бурлящей природной активностью. Дядя Эдик катал на туркестанской гондоле очередных забавных гостей из Франкфурта-на-Одере. Когда их спрашивали, мол, зачем вы приехали в Россию, герр Шмайсер отвечал: «О, Россия, великий страна! Она победит Португалия битва за Ла-Манш!» А фрау Шмайсер добавляла: «Я приехат Россия, патаму что сдес трутно жит!»

Молочный брат правнука Толстого – Лев Лаверьянович Пармезан – толкал впереди себя лоток с чебуреками производства двоюродной тётки по маршруту трактира «Аннушка». Он заходил уже на четырнадцатый круг, рассекая львиным рыком кисловатый московский воздух: «Чаааай! Коооофе! Лаааваш! Пааахлааавааа!»

Между тем, в предельно постмодернистском «Современнике» собирался завершаться премьерный спектакль под названием «Софистика в кулуаре». Львиная доля зрителей покинула театр в антракте, а участвующие в нём актёры кляли на чём свет стоит осветителя, на чём звук звучит звукача, а также импресарио и консуматора. Билетёры отбивались от яростных атак обманутых зрителей, которым вместо драматического сыра в классической мышеловке подсунули очередное ментальное мозгодойство, обмотанное туалетной бумагой в аляповатых бигуди.

Даше было до слёз обидно расставаться с Егором, но она нежно улыбалась миру, в котором единственная возможность встречи была следствием предыдущей разлуки. Даша благодарила каждое лучистое мгновение за то, что в нём нет ни расстояний, ни ожиданий, ни лицемерия. Егор тихо таял в её ладошках – так же, как тает летний снег на крыле взлетающего самолёта. Даша могла продолжать думать о нём – и, возможно, особо живучим мыслям-веригам удалось бы сохранить того, кто уже освободился от них. Даша могла… она могла бы ещё много чего – ведь прошлое состоит из канцелярского клея, а будущее – из утренних газет.

Однако Даша не хотела.

Глава 11. Двести шифоньеров

«Время – главный парадокс пространства».

Исаак Кремон, швейцарский физик, открывший нейтронное запаздывание

Приятно было бы, если бы не существовало условного наклонения «если бы». Тогда бы не пришлось сейчас переживать о том, что наступает вовсе не середина повествования, а его кульминационная развязка. С другой стороны, кому-то хочется как можно скорее приступить к домашним делам: жарить индейку к Рождеству, выпекать Пасхальные куличи, поливать помидоры в теплице, встречать детей из библиотеки. С третьей стороны, кому-то абсолютно лень чинить полку в кладовке или смотреть футбол по телевизору, и он, наоборот, хочет ещё и ещё раз окунуться в чарующий процесс чтения, словно в ароматную ванну с мыльной пеной и любимой девушкой-юношей на выбор. Увы и ах – всем угодить может только мистер Год. Поэтому в жизни не существует условности «если бы»: всё просто есть, и ничего не может не быть. А если чего-то нет – смотри пункт первый.

Даша отлистала книгу назад, к первой главе, и взяла в руки карандаш. Но не успела она сделать и шага, как прозвучал вопрос – так неожиданно, что Даша перевела взгляд на его источник. И, как оказалось, не зря.