Читать интересную книгу Гнездо (СИ) - Ешкилев Владимир Львович

- Её убить мало. Подлость, ветошь…

- Оставь в покое эту Осу, мысли шире. В искренней любви греха нет.

- Греха? - переспросила Пела. - Нас учат, что «грех» является определением устаревшего религиозного представления о потере девственности. Ты сектантка?

- С чего бы это вдруг?

- Я знаю, что на Тиронии много сектантов. Среди людей, особенно среди клонов.

- Я не сектантка. А что до потери девственности… Ты знаешь эти строки:

Любовь является приобретением единства, любовь является накоплением девственности, солнечного запаха, неучтивых напряжений тела, речной поступью через узкие лазы ревности, под мостами мести, сквозь отверстия дневных проникновений…

- Нет, впервые слышу. Накопление девственности? - девушка пошевелила губами, словно смакуя парадоксальное словосочетание. - Прикольно. И кто же это написал?

- Одна запрещена поэтесса.

- Запретная? - удивление Пелы было искренним. Она впервые услышала, что существуют запрещенные поэты. - А почему её запретили?

- Когда-нибудь тебе расскажу, - на лицо Ясмин вдруг набежала холодная тень.

- А как её имя?

- Шерма Шайнар, она с Ноли.

- А почитай ещё что-то из её стихов.

- Слушай:

Я снова привязана к платану. Меня помазали медом, чтобы насекомые знали, куда лететь; чтобы они заползли в меня через все отверстия чтобы после их челюстей меня стало совсем мало, одни кости: блестящие, гладкие, такие же совершенные, как я теперь. Потому что в действительности насекомые открывают более глубокие слои красоты, а не уничтожают, как думают те, кто ненавидит.

- Это так я привязана к самой себе, - после долгого молчания сказала Пела.

- Ты сказала, как поэт, - Ясмин присела на кровать и принялась ласкать Пелу. - Ты не пробовала писать?

- Нет, - девушка отодвинулась от флаг-маринера. - Это не моё.

- Что-то не так, рыженькая?

- Я хочу больше знать об этой Шерме. Где можно узнать о ней?

- Я уже говорила: она запрещённая поэтесса. Если ты сделаешь запросы о ней в информационных сетях, тобой мгновенно заинтересуются Джи Тау.

- Они мной и так интересуются.

- С какой это радости?

- Мой брат чего-то там натворил против Империи… Эта запрещённая Шерма воюет с имперцами?

- Я знаю о ней не так уж много. Говорят, что она телепатка и невероятная в сексе. Она получила бриллиантовую корону на альфийском всепланетном конкурсе красоты. Даже была любовницей императора…

- Настоящего?

- Нет, покойного Туре Шактири. Затем она возглавила мятеж против Империи и Пифийских жриц.

- Любовница императора возглавляет мятеж и пишет такие стихи? Крутая девушка… - Пела задумалась, потом тяжело вздохнула: - А я пропадаю в этой дыре, как грёбаный крысенок.

- Тебе здесь плохо?

- Плохо? Это слабо сказано. Меня выгребает от этой школы, от этой вонючей Золотой Планеты, от этой суки Осы, от всего, всего, всего. Вы-гре-ба-ет!.. Они тут все такие моралисты, а знали о нас с Осой, знали всё и не изгнали, не отправили в карцер … Я тебе верю, это такая их политика. Они смотрят на переселенцев, как на полезных извращенцев, как на дешевую рабочую силу. Мы для них хуже клонов. Им главное, чтобы мы не трогали местных, а между собой… Хотя бы поубивали друг друга. Ненавижу эту планету!

- Хочешь рвануть отсюда?

-Хочу, - Пела недоверчиво посмотрела на Ясмин. - А ты мне поможешь?

- Попробую.

- Но у меня на путешествия нет денег.

- Не в деньгах дело, рыженькая. Две эскадры Одиннадцатого флота за несколько недель передислоцируют в Сектор Эридана. Говорят, что на Сельву. Там будут строить суперсекретную военную базу. Только ты, смотри, никому об этом не говори, - Ясмин прижала палец к губам подруги. - Информация уровня секретности «два А». Нас всех перебрасывают на новую точку. Всех, кто строит Тэлон. Но там, говорят, на порядок больший объем работ. Формируется отдельная бригада. Каждую монтажную команду будут разворачивать в батальон согласно табельным требованиям военного времени. Нам всем уже раздали контракты. Оклады двойные, куча денег. Меня приписали унтер-офицером в батальон, где тридцатипроцентный некомплект контрактников. И неоткуда подбирать. Наибольший дефицит - операторы роботов. А ты, рыженькая, классный оператор. Лучший из тех, кто работает в ангаре. У тебя естественная чуйка на технику. А ещё: ты спасла меня от Адельмы. Это тебе точно зачислят. А я могу сделать тебе протекцию … Но, говорят, что и Сельва - самое настоящее пекло …

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Ясми, солнышко, как я тебя люблю! - Пела, не дослушав, обхватила подругу обеими руками и так сжала, что та ахнула от боли. - Ясми, вытащи меня отсюда. Хотя в ад, хоть куда! Яс-ми!

- Тихо-тихо, рыженькая, ты так мне все рёбра сломаешь, - улыбнулась флаг-маринер, освободившись из опасных объятий рыжей спортсменки. - Я ничего не гарантирую. Тем более что у тебя, как оказалось, есть проблемный брат. Но попробовать можно. Командир моего батальона - старомодный натурал. Специфический такой дядя, не злой, смотрит на меня, как морлиф на сепека [21]. Ему, видишь ли, нравятся естественно рожденные девушки. Сделаем так, чтобы ты ему тоже понравилась.

- Сделаем, сделаем! - радостно подпрыгнула Пела. - Я все сделаю, что ты скажешь.

- Точно?

- Да чтобы меня Адельма сгрызла! - поклялась флаг-маринеру Пела Эсмеральда Махонико, покорно сползая на разбросанные подушки.

12

Метрополия Ловел область Восточная Арсия,

планета Марс (0КВ01:4),

Солнечная система.

16 квадрария 417 года Эры Восстановления.

С тех пор, как Ланс Маккослиб начал преподавать во Фламарионском университете [22], он постоянно чувствовал на себе вопросительные взгляды руководства, коллег и слушателей. Ведь когда отставной вице-адмирал Службы избирает местом работы кафедру практической ксенобиологии далеко не самого престижного марсианского учебного заведения, это невольно вызывает вопросы. А если жена отставного вице-адмирала является известным во всей Империи ксенобиологом, баронессой из древнего марсианского рода Веев да ещё и находится в секретной экспедиции на самом большом звездолете Империи, то вопросы размножаются, как знаменитая сельвийская букашка Ukuris atripalpis, что успевает за один световой день отложить полмиллиона яиц.

Маккослиб преподавал пакет спецкурсов, связанных с изучением средств противостояния опасным ксеноформам. Он также принял на себя заведование лабораторией, в изолированных боксах которой слушатели Фламарионского университета могли увидеть настоящих ксеноморфов, попрактиковаться в обезвреживании инопланетных вирусов, а также поработать на симуляторах, что воспроизводили природные ландшафты Сельвы, Бальсан, Колумбии и других миров, населенных особенно опасной ксенофауной. На спецкурсы к отставному вице-адмиралу записывались в основном те из слушателей, кто планировал делать карьеру в управлении «D» и навсегда связать свою жизнь с бесконечной и изнурительной борьбой человечества против туземной жизни колонизированных планет.

Среди постоянных посетителей лаборатории были и дети бывших подчиненных Маккослиба. Йонас, сын капитан-лейтенанта Яблонского, погибшего на Бальсан координатора биологических программ Джи Тау, оказался едва ли не самым внимательным слушателем спецкурса «Защита от ментального воздействия агрессивных ксеноформ». До выпуска ему оставались считанные недели, и вербовщики Службы уже получили согласие парня на стажировку в полевом подразделении управления «D».

Хотя Йонас, как было принято, имел копию официального отчета об обстоятельствах гибели отца, Маккослиб решил, что нужно рассказать ему подробности случившегося на Бальсан ровно три года назад, в квадрарии четыреста четырнадцатого. Координатор Яблонский расследовал тогда загадочную смерть группы гражданских ксенобиологов, работавших в исследовательском лагере на берегу Летейского моря.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Маккослиб хорошо помнил тот случай. Исследовательский лагерь принадлежал Европейскому центру изучения инопланетной жизни. Там посменно дежурили четверо землян, которые годами наблюдали за сезонными миграциями бальсанских псевдоподий и гигантских яйцекладущих многоножек с подкласса Scolopendridae balsaniana epimorpha. Жизнь лагеря была размеренной, а быт налаженным. Каждая смена отрабатывала две недели, а потом два месяца отдыхала в большом комфортном кампусе для ученых, размещенном на вершине столовой горы, или в крупном (по местным масштабам) пионерском городе стихийно выросшем вокруг экваториального космодрома. В тот раз в прибрежном лагере работали две семейные пары ксенобиологов-землян. Их дети остались в кампусе под наблюдением воспитателя и коллег.