Хотя более вероятно, что Гроув решил войти в компанию просто потому, что в этот момент своей карьеры Гроув последовал бы за Гордоном Муром в ад, если была бы такая необходимость.
Наконец, может существовать последняя и наименее вероятная причина. Энди Гроув в один прекрасный день станет величайшим бизнесменом Америки. Тогда ожидать этого было бы слишком даже для него, но – как знать… Может быть, уже тогда, будучи еще лабораторным ученым, он предчувствовал, что ни Нойс, ни Мур не смогут управлять компанией, которую мечтают создать… и что достаточно скоро для него откроются двери на должность руководителя. И все же это был Энди Гроув, и он был более чем способен думать на несколько шагов вперед и, соответственно, делать продуманные ходы. Однако, если это и в самом деле было его стратегией в 1968-м, он ошибался: прошло десять лет, прежде чем он взял бразды правления компанией в свои руки.
В то же время, почти с первого дня, у Энди Гроува появилось достаточно причин волноваться по поводу состоятельности тех двоих, перед которыми он теперь должен отчитываться. Они были настолько беззаботны на предмет создания компании, что даже за те месяцы секретных совещаний они не придумали, как будет их фирма называться. Какое-то время они использовали N. M. Electronics, но такое название чересчур ассоциировалось с теми старомодными компаниями по производству инструментов, которые все еще можно найти в старых бараках и бедных индустриальных парках вокруг Долины. Затем они имитировали Hewlett-Packard и попробовали использовать Moore-Noyce – что выглядело неплохо до тех пор, пока ее не произнесли вслух… и она прозвучала как «more noise» («больше помех») – фоновые электронные помехи утечки электронов, самый большой кошмар инженеров, проектирующих чипы.
Только после этих бесперспективных названий Гордон и Боб сошлись на названии Intel, соединив Integrated (интегрированная) и Electronics (электроника). Обоим показалось приятным еще и то, что такое имя вызывало ассоциацию со словом «intelligence» (интеллект). Что характерно для партнерства Нойса и Мура, этот небрежный и ненаправленный процесс вылился в одно из самых убедительных названий в истории высоких технологий. Можно не сомневаться, что столь затянувшийся процесс выводил Гроува из себя, но вряд ли сам он смог бы придумать что-то лучше.
Также важно помнить, что, в отличие от Мура, Энди Гроув не был основателем Intel. Он получал зарплату, но не акции, – председатель Арт Рок определил первоначальное распределение акций именно таким образом. Также, в отличие от обоих основателей, Гроув мог быть уволен – ужасающая перспектива для человека с двумя маленькими детьми, – что помогает объяснить, почему он держал свое мнение о Бобе Нойсе при себе. Итак, Нойс и Мур могли позволить себе позабавиться и принимать решения, основанные на собственных прихотях. Гроув же был всего лишь работником. И даже здесь его статус был подпорчен небрежностью основателей по отношению к деталям. Гроув нанял Лесли Вадаша, ставшего другим «безумным венгерцем» Fairchild. Так вот, Вадаш (чья жизнь была похожа на жизнь Гроува, который впоследствии станет работником Intel с самым длительным сроком службы) из-за некоторой ошибки в бумагах получил номер работника 3; Гроуву был присвоен номер 4, несмотря на то что он был нанят раньше.
Нойс и Мур не обратили на это внимания; в конце концов, они разделили свое владение Intel пятьдесят на пятьдесят и чуть только не подбросили монету, чтобы узнать, кто из них будет главным руководителем, а кто – управляющим производственной деятельностью. Но это мучило Гроува. Он все еще пытался создать себе репутацию в мире, так что даже мелочи имели значение, особенно в те последующие годы, когда оба основателя будут поддразнивать Гроува, обычно не отличающегося чувством юмора, шутками насчет «первого работника» и «работника номер четыре». Гроув мог только злиться.
И это возмущение лишь усугублялось; только после своей отставки Энди наконец признал, что в течение этих ранних лет он почти постоянно находился в страхе: «Я был напуган до смерти. Я оставил очень надежную работу, на которой я знал, что делать, и стал работать в отделе исследований в совершенно новой авантюре на незнакомой территории. Я боялся. Я буквально переживал ночные кошмары. Я думал, что стану техническим директором, но нас было настолько мало, что они сделали меня директором производства. Моим первым заданием было достать почтовый ящик, чтобы мы могли получать на почту литературу, описывающую устройства, которые мы не могли себе позволить купить».[34]
Но какие бы несправедливости ни переживал Гроув, они исходили от обоих основателей. Так почему он направил свою ярость практически целиком только на Нойса?
В итоге биограф Гроува Тедлоу пришел к выводу, что было две причины. Первая состояла в том, что «Гроув ненавидел, когда им манипулировали. Люди, с которыми он работал в непосредственном контакте, восхищались твердостью его воли и целеустремленностью. Одно лишь обаяние не поможет вам быть с ним заодно. Во-вторых, и, возможно, это более важно, Гроув и Нойс имели больше общего, чем хотел бы сам Гроув. Они оба стремились к позиции лидера. Они оба наслаждались особой харизмой особенных людей. Они оба рисовались. Они оба любили быть в центре внимания. Они оба были исполнителями. Нойс любил играть роль, и ему нравилось пасторальное пение, группы которого он организовывал. У Гроува был глубокий, звучный голос, он верил в «стратегию разглагольствования», и у него была своя тщательно подобранная аудитория. Гроув любил оперу с детства и хорошо в ней разбирался».[35]
К этому можно добавить тот факт, что оба (Нойс и Гроув) обладали еще одной общей чертой – жесткостью. Гроув был известен благодаря ударам по столу и крикам, но каждый, кому доводилось видеть ярость Нойса, вспоминал об этом, как о еще более пугающем событии. Энди мог вспыхнуть, а затем простить. Но когда вы переходили дорогу Нойсу, его вежливый нрав улетучивался и темные глаза превращались в черные – что заставляло несчастного отвечающего почувствовать себя прикованным к стулу. Это был опустошающий опыт, а последствия часто нельзя было исправить.
В конечном счете Тедлоу решил, что главной общей чертой Гроува и Нойса было то, что оба они хотели «первую роль». Так что Гроуву приходилось видеть примадонну в Бобе Нойсе, несмотря на то что ему с трудом удавалось держать ту же самую склонность в себе под контролем. В отличие от бесконечно более сконцентрированного на саморазвитии Гордона Мура, эти двое настойчиво требовали внимания. «Возможно, в этих отношениях присутствовала доля зависти», – заключил Тедлоу, хотя забыл упомянуть о том, что, в основном, она проявлялась в одну сторону. «Гроув хотел быть звездой шоу, но ею был Нойс. А две звезды не могут обе рассчитывать на ведущее положение».[36]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});