Дизи и Тики одновременно вскочили на ноги и побежали в дом. Рики, остолбенев на мгновение, бросился за ними.
Мокошь, раскинув руки, без сознания лежала на лавке. Мальчики быстро развязали ее белый головной платок, сбившийся набок, смочили его водой и положили ей на лоб. Тики настежь распахнул окно, а Дизи принялся нажимать на голове и руках больной чувствительные точки. Рики наблюдал за действиями друзей, раскрыв рот. Вскоре лицо у Арины порозовело, и она пришла в себя.
— Ну, напугала ты нас, бабуся! — с облегчением произнес Тики. Выпей-ка водички брусничной…
От воды Арина отказалась, не без помощи мальчиков приподнялась, села на лавке и сказала, ни на кого не глядя:
— Голова что-то закружилась… — Потом обратилась к Рики: — Дружочек, куда же это петух мой запропал? Ты бы пошел его поискал…
— Я? — поразился Рики. — Чтобы он меня опять клюнул?
— А вдруг он тоже заболел, как бабушка? — сказал Дизи.
Этот довод показался Рики убедительным, и он отправился на поиски петуха.
С минуту все молчали — мокошь собиралась с мыслями.
— Вот что, — наконец сказала она. — Не могу я ничего про его память разузнать. Несколько раз руками над его головкой провела — хотела заглянуть внутрь, нащупать больное место — получила по сознанию удар, сами видите, какой…
— Ты начала его гипнотизировать? — спросил Дизи.
— Боже упаси… — отмахнулась Арина. — Этим только фокусники всякие занимаются. Приезжал тут к нам один гипнотизер… Меня не было в деревне, а то он у меня узнал бы, как людей портить! В общем, пришел народ на чудеса его поглазеть. Он вызвал к себе Федю — здоровый такой парнище у нас был загипнотизировал его, Федя и давай скакать, как дитя малое… Плакать принялся, мамку свою искать… Это двадцатилетний парень-то! А наши остолопы и рады, хохочут. Натешились, вывел он Федю из гипноза, а разум к нему и не вернулся… — Арина сокрушенно вздохнула. — Два года ходил, как ребятенок.
— А гипнотизер? — спросил Тики.
Арина махнула рукой.
— Побили его мужики сильно, да что толку, Феде-то этим не помогли… Я тоже не смогла.
— Интересная история, — задумчиво произнес Дизи. — А с Рики что делать?
— Оставить все, как есть. И ждать. Может, переменится все к лучшему. Кто знает?
Со двора донеслись вопли, шум и хлопанье крыльев.
— Нашел, — сказал Тики, и все негромко засмеялись.
— Дизи, мы скоро отсюда уйдем?
— Скоро. Что, надоело уже здесь?
— Петух надоел. Я его ненавижу.
— А мне кажется, ты ему нравишься.
— Нравлюсь?! Вчера раз пятнадцать меня клюнул!
— Это он хочет, чтобы ты обратил на него внимание. Возьми и погладь его завтра, что-нибудь ласковое скажи.
— Я ему ласковое, а он опять драться!
— А ты сначала попробуй.
— Я и так уже весь в синяках от этого петуха! Тики, вон опять звездочка полетела… Почему они падают, а?
— Это не звезды. Это метеоры.
— Что за метеоры?
— В космосе летают небольшие такие камни. Они подлетают к Земле и, когда падают, сгорают, а нам кажется, что это падают звезды.
— А вот есть такое слово — "выпуклый"… А если наоборот, то как? Впуклый?
— Вогнутый.
— А кто такой "шалопуп"? Бабушка так сказала…
— Наверное, не шалопуп, а шалопут. Это человек такой, непутевый, ну, бездельник, что ли… Кого она так назвала?
— Про какого-то мальчика мне рассказывала. Тики, а в космосе везде, что ли, камни летают? Там, наверное, тоже опасно, как здесь?
— Наверное.
— А хочешь, я тебе стихотворение прочитаю? Я сегодня сочинил. Я стану высоким, как дерево. Я стану горячим, как солнце. Я стану прозрачным, как вода, и быстрым, как рыба. Я стану… Все… я уже… засыпа…
10.
Утром во дворе вовсю кипела работа. Расписанные мальчиками горшочки Арина ставила на большую кованую решетку, а Тики, подвязанный широким фартуком, задвигал решетку в натопленную для обжига печь и наглухо закрывал заслонку. Остальным, чтоб не путались под ногами, велено было сидеть в сторонке. Петух окопался в песке под самой стеной дома, куда не попадали палящие солнечные лучи. Пока горшки "жарились", как выразился Рики, Арина решила не терять времени даром.
— Как тебя звать-то, помощник? — обратилась она к Тики. Тот отозвался с веселой готовностью:
— Да хоть горшком назови, только в печку не ставь!
Рики так и залился звонким смехом. Засмеялась и Арина.
— А как это вы сюда ко мне прибрели? Откуда про меня узнали? — не отступалась мокошь.
— Сорока на хвосте принесла.
Арина не обиделась на грубоватый ответ. Не хотят говорить, чтобы не поняла, откуда они идут…
— Дуя сегодня ночью опять не было? — спросил Дизи. — Арина кивнула. Вот поможем тебе, бабушка, и завтра дальше пойдем.
— Завтра?! — Арина ожидала от этих странных мальчиков чего угодно, но только не этого. — Как же? Нет, постойте… Вы не понимаете… Ведь здесь безопасно, спокойно…
Дизи усмехнулся.
— Ты хочешь, чтобы мы тут всю жизнь от Дуя прятались, за твоей спиной?
— Переждите хотя бы некоторое время!
— Зачем? И потом, не забывай, бабушка, у нас свои планы. Дуй в них присутствует случайно.
— Но теперь он так не считает — после вашей встречи…
— Думаешь, будет преследовать?
— А кто его знает, безумца? Он очень злопамятный. Мог и обиду на вас затаить.
— Ты же дала нам алмаз.
— Мальчик, послушай меня, мне кажется, ты не понимаешь, что происходит! — вспылила Арина. — Можно презирать опасность, но этого недостаточно. Нужно быть способным защититься от нее, иначе это не храбрость, а просто глупость!
— Дизи, — чуть повысив голос, сказал Тики. — Оставьте этот разговор. Он незаметно показал глазами на встревоженного Рики. — Бабуся, ты бы нам рассказала что-нибудь интересное, — чтобы разрядить обстановку, обратился он к Арине. — Наверное, за свою жизнь ты много чего повидала.
Арина рассеянно взглянула на мальчика и кивнула. Несколько минут прошли в молчании, и заскучавший было Рики решил подыскать себе какое-нибудь занятие, но тут мокошь заговорила:
— Ну, расскажу вам случай… Было это зимой, года три назад. Приходит ко мне моя дальняя родственница, плачет:
— Помоги, Арина, корова чахнет и чахнет, погибает совсем, три дня по полчашки молока выдаиваем взамен обычного ведра… Полечи…
Пошла я на коровку ту посмотреть. Батюшки… Вымя больное, чужими пальцами исхватанное.
— Что ж, — говорю, — Матрена, плохо дело, ведьмина это работа.
Та охнула, что делать, спрашивает. Научила я их с дочкой:
— Вечером, как подоишь Зорьку, молоко налей в кошачье блюдце. Двери с Дуняшей заприте, а окна хорошенько шторами прикройте. Сядьте за стол за шитье, блюдечко под ноги поставьте, а сами колите иголками в молоко, пока в дверь не постучат — значит, ведьме невмоготу стало, искололи вы все ее тело. Дверь откройте, но вид сделайте, что шитьем заняты, а на блюдце даже и не смотрите. Если тот, кто пришел, начнет у вас что-нибудь просить, хоть глоток воды, не давайте, придумайте что-нибудь и откажите. Уйдет человек, вы с полчаса подождите, да смотрите, не болтайте ни слова, молчите, как немые. Осторожно в окно посмотрите. Коли увидите, что далеко тот, кто приходил к вам, опять колите иголками в молоко, что есть силы. Если и во второй раз придет тот же человек и начнет опять что-нибудь просить, как ни в чем ни бывало дайте, и уж больше ничего не делайте. А утром ко мне, Матрена, приходи, расскажешь, что было.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});