Читать интересную книгу Секретные миссии - Э. Захариас

Накопив за десять лет определенный запас знаний о японской секретной службе, я радикальным образом изменил свои взгляды на ее деятельность. Японские агенты не являлись больше для меня персонажами из какой-нибудь комедии, поставленной в восточном вкусе, а были противниками, которые умели искусно плести интриги и борьба с которыми требовала воображения, энергии и смелости.

На следующее утро после того, как мне посоветовали ехать в Панаму, я посетил управление навигации и добровольно согласился на назначение в зону канала. Я надеялся поехать туда в качестве офицера разведки, но штаты управления были заполнены и использовать меня на этой должности, как мне сказали, не представлялось возможным.

— Что же вы мне можете предоставить? — спросил я у офицера по кадрам.

— Что? — ответил тот. — Я уже оформил вас штурманом на крейсер «Рочестер», это флагман эскадры особого назначения. Полагаю, вы будете довольны.

Это звучало многообещающе, поскольку эскадра выполняла функции флота прикрытия канала, а штурман являлся еще и офицером войсковой разведки. Таким образом; я получил предписание на боевой корабль «Рочестер», стоявший на якоре в порту Бальбоа, и был готов прокладывать его курс в любой ситуации.

Мои надежды на то, что служба на «Рочестере» оставит мне достаточно времени для изучения японской проблемы, вскоре померкли, так как я оказался чрезвычайно занят делами как на корабле, так и на берегу. Если смотреть на события в ретроспективе 1924 года, то такая задержка в осуществлении планов, ради которых я стремился в Панаму, вполне простительна. После пяти лет послевоенной лихорадки и хаоса на землю постепенно возвращался мир. Правда, в Англии, да и в других странах Европы и Латинской Америки, все еще происходили беспорядки. Но впервые после окончания военных действий споры между государствами уступили место внутренним междоусобицам. Мы настолько привыкли к войне, охватившей нашу планету, что весь мир теперь даже самым пессимистичным наблюдателям казался полным спокойствия.

С ослаблением международной напряженности интерес к таким ее побочным продуктам, как разведка, тоже уменьшился. Вместо того чтобы выслеживать японских шпионов, я занимался в Панаме более спокойными и приятными делами. Если Панама и была буквально наводнена японскими агентами, то молодых привлекательных дам в городе было ничуть не меньше. Для нас, бездельничавших в кафе «Сенчури Клаб» или в вестибюле отеля «Тиволи», их присутствие усиливало очарование Панамы.

В упомянутом вестибюле мои сослуживцы с крейсера «Рочестер» увидели в первый раз некую молодую американку, появление которой в Бальбоа произвело настоящий фурор. Едва по кораблю разнеслась весть о появлении этой молодой леди, как был составлен план совершить в «Тиволи» специальную экспедицию. Я сам, к сожалению, в этой экспедиции участия принять не мог, но мой сослуживец Джимми Бейн обещал обо всем подробно рассказать. Вернувшись с берега, Джимми выглядел взволнованным более, чем это полагалось дородному капитану морской пехоты в мирное время.

— Зашел я в «Тиволи» вместе с Биллом, гляжу по сторонам, а Билл вдруг говорит: «Вон она идет!» — повествовал Джимми с характерным для морских пехотинцев красноречием. — Я посмотрел, и будь я проклят, если это не Клер Миллер. Это девушка, которую я когда-то представлял летчику Динксу Рэндэллу, погибшему потом при авиационной катастрофе. Они уже были помолвлены, и его гибель для Клер и для всех их друзей явилась большим ударом. Можешь себе представить… И я тебе, Зак, скажу, она сейчас еще красивее, чем была!

Я не перебивал Джимми, пока он не сказал:

— Я пригласил ее пообедать с нами на корабле.

— Когда?

Нетерпение, которое слышалось в моем голосе, показалось Бейну оправданным, и уже серьезным тоном он ответил:

— Если ты не возражаешь, завтра вечером.

На следующий день она появилась на корабле, когда я кончал свою вечернюю прогулку по офицерской палубе. Это была стройная молодая женщина, полная прелестного очарования, красивое лицо ее сияло умом. Ее движения отличались неповторимой грацией, а жесты — светской непринужденностью. Такой была Клер Миллер, приглашенная на крейсер «Рочестер» к обеду в обществе офицеров кают-компании. За обедом она сидела справа от меня, а Джимми Бейн — справа от нее и безуспешно старался вмешаться в нашу беседу. Скоро я понял, что Клер — личность исключительная и что я влюблен. Она рассказывала мне о богатом событиями пути, пройденном ею за последние семь лет. Я слушал ее как зачарованный. Клер оказалась и пионером, и ветераном американской авиации. Она прошла через годы военных испытаний, в течение которых наша авиация превратилась в важный инструмент американских вооруженных сил. Когда началась первая мировая война, Клер поехала в Вашингтон и поступила на службу в фотографический отдел войск связи американской армии. Здесь она заинтересовалась дешифрированием аэрофотоснимков. Мне было приятно услышать, что она рассматривала дешифрирование как одну из форм разведывательной работы, так как микроанализ аэрофотоснимков являлся лучшим способом обнаружения наземных целей.

Опыт, приобретенный Клер в аэрофотосъемке и дешифрировании, возбудил ее интерес к Панамскому каналу — одной из самых уязвимых для авиации целей, имеющей мировое значение. За обедом наш разговор приобрел чисто профессиональный характер; Клер принимала в нем активное участие, и это делало умную молодую женщину еще более прелестной, будь даже на моем месте человек не так как я, влюбленный покоренный ею с первого взгляда.

— А не кажется ли вам, — спросила Клер, — что Панамский канал — очень уязвимая цель для любого вражеского самолета, если он отважится на такой полет?

— Без сомнения, — ответил я с важным видом. — Конечно, шлюзы по обоим концам канала имеют предохранительные ворота, которые в случае необходимости могут быть закрыты. Но они сработают лишь в том случае, если повреждения, причиненные шлюзам, окажутся незначительными, так как ворота не рассчитаны на то, чтобы противостоять разрушительной силе авиабомб.

Мы единодушно решили, что необходимо что-то предпринять.

Как раз в то время, когда моя жизнь обогатилась любовью к Клер, мне пришлось вспомнить и о моей первой любви — разведке. На следующий день после нашей встречи с Клер я должен был отправиться по делам в город Панаму. Я шел по оживленной улице Авенида Сентраль, которая тянется через весь город, и вдруг заметил японца; он, как мне показалось, слишком поспешно отвернулся. На нем было штатское платье, и выглядел он не особенно элегантно. По тому, как сидело на нем штатское, я безошибочно угадал в японце морского офицера. Почти инстинктивно я изменил направление и пошел за ним, в то время как он ускорил шаги, явно пытаясь от меня оторваться. Выйдя на улицу Калле Карлос а Мендоза (она также тянется через весь город), он исчез в доме № 58.

Согласно полученным сведениям, на втором этаже дома находились служебные помещения так называемого профсоюза японских парикмахеров. Тогда мы не особенно интересовались японскими парикмахерами, скопившимися у зоны канала, но на этот раз они привлекли мое внимание. Проходя по Авенида Сентраль или Калле Карлос а Мендоза, я теперь заглядывал в эти маленькие салончики и всюду находил по четыре-пять свободных мастеров, которые безмятежно сидели в креслах в ожидании клиентов. Парикмахерских было такое обилие, что я попытался их сосчитать. Мне показалось, что в Панаме находилась целая армия парикмахеров. Особенно если учесть, что люди, нуждавшиеся в их услугах, встречались не так уж часто. В одном из салонов я как-то заметил сидевшего в кресле американского моряка. Я остановился, чтобы немного понаблюдать за происходящим, и увидел, что мастер сбросил с себя равнодушие и вовлек своего клиента в оживленную беседу, следуя обычаю, принятому у брадобреев всего мира.

В противоположность севильскому цирюльнику эти японские «фигаро» занимались куда более серьезными делами, чем бороды или сводничество. Уже после беглого ознакомления для меня стало совершенно очевидным довольно странное положение, заключавшееся в том, что парикмахерские салоны являлись передовыми постами японской разведки. Японцы и другие иностранцы в «запретную зону» не допускались, однако никто не препятствовал им черпать ценную информацию среди матросов и представителей малых национальностей, которые регулярно пересекали границу зоны, направляясь в Панаму.

Мои попытки выяснить, чем занимался японец, «ушедший» от меня на улице Авенида Сентраль, остались безуспешными. Все, что мне удалось узнать, заключалось в том, что он был японским коммерсантом по имени Тэцуо Мацуока, находился в Панаме проездом и совершал поездку по паспорту, полученному законным порядком в Токио несколько месяцев назад. Больше я его никогда не встречал.