3. Небывалый каталог цен на битую птицу
Мистер Брукс хорошо выспался. Ему снился посрамленный и уничтоженный немец Шнейдерс. В 9 часов, покончив с завтраком и обдумывая разгром в сегодняшней лекции своего противника, профессор собирался уже уходить, как перед ним предстала мисс Джеральдс с взволнованным видом, который несколько озадачил профессора.
— Послушайте только, мистер Брукс, на один шиллинг — дюжина, только по одному шиллингу дюжина! — и лицо ее выражало красноречиво предел всякому недоумению и негодованию. — Да где же это видано, чтобы битую птицу продавали дюжинами, да еще но одному шиллингу… Иду я это с рынка, где купила, что надо, как вдруг, подходя к дому, вижу: стоит наш поставщик овощей. Я спрашиваю, что есть у него хорошего из зелени? А он мне: «из зелени ничего, мисс Джеральдс, нет, а вот гусей, индюшек, уток у меня целый воз, да еще воз стоит у гостиницы». «Как, говорю, вы вздумали торговать теперь птицей?». А он в смущении отвечает: «Приходится». «То есть, как это приходится?». «Да, так, говорит, досталась случайно дешево большая партия». «А ну-ка, посмотрим!» Вижу птица крупная, откормленная, только вид какой-то у нее странный, индейка не индейка, гусь не гусь. — «Видно привозное, здесь такую не разводят». «Да, так оно и есть». «Почем?» «Собственно — и немного уже опоздал, приехал-то поздновато, базар кончился, да теперь думаю, куда бы все продать, а то бы я дешево продал». «А ну, как?». «Да 10 пенни7 штука». Вижу, что совсем задаром, в такое время особенно, когда птица начинает нестись, наши ее не бьют и на базаре ее мало. Однако, из-за принципа, стала еще торговаться. А парень сразу и спустил цену до 5 пенни. Мне-то, собственно говоря, птица не была нужна, все что надо я уже купила, да вижу, что очень дешево, можно и про запас взять пару-другую… а он и отвечает: «Так возьмите дюжинки две, тогда я за дюжину возьму по два шиллинга»8. Совсем что — то несуразное, ведь этакую птицу не то что перепродавать, а и купить-то партии не найдешь. Думаю: пьян он. Опомнится после, придет назад требовать, а я до скандалов не охоча. Да и у пьяного покупать не буду. Ну, и изругала его, как следовало; говорю — «пойди, проспись сначала, а потом продавай. Знаю, женатый человек, вот тебе жена задаст, как все деньги проторгуешь». А он взбеленился совсем: «Не хотите и не надо, вовсе я и не пьян», тронул воз, «не хотите за два шиллинга покупать, так за эту цену и две дюжины другому отдам».
И мисс Джеральдс, проговорив все это без передышки и закатив глаза в потолок, демонстративно развела руками.
— Мисс Джеральдс, хотя все это и странно, но я вам неоднократно уже замечал, чтобы вы с вашим хозяйством и всеми вопросами, к нему относящимися, ко мне не обращались! И не мешайте мне… И профессор, нахлобучив цилиндр на глаза, вышел из дому, оставив экономку одну.
4. Мнение зоолога Римма о породе птиц из «Лавки свежей дичи»
Профессору сегодня положительно везло. Прежде пустовавшая аудитория теперь была полна. Студенты, привлеченные выпадами профессора против его врага, немца Шнейдерса, с хохотом и хлопками одобрения встречали каждое ядовитое замечание. В 12 часов мистер Брукс покинул университет для доклада в «Обществе изучения физических и естественных наук», где, пользуясь отсутствием противника, с успехом провел свои доклад «о незыблемости физических принципов». Потом, в превосходном настроении возвращаясь домой с одним из немногих коллег, с которым он был дружен, зоологом Риммом, для которого были безразличны как старые, так и новые течения в физике, благосклонно выслушивал воззрения Римма на фауну ледникового периода. Его гордостью был его научный труд — исследование о птицах четверичной эпохи.
По дороге зоолог вспомнил наказ жены купить гуся для следующего дня. Это заставило его погрузиться в целую сеть глубокомысленных рассуждений об отличии анатомического строения, оперения и т. п. Anseridae, или гусей времени оледенения земли, от современного нам вида. Поравнявшись с витриной лавки свежей дичи, профессора зашли в нее.
Хозяин, знавший хорошо покупателей, предложил любезно «на выбор». Но едва зоолог взял первого висевшего гуся, как с видом необычайного изумления застыл на месте. Профессор побледнел, затем покраснел. Лицо у него выражало полнейшее недоумение и растерянность. Наконец, он вынул платок, вытер пот, выступивший каплями на лбу, поправил съехавшие очки и, прищурив глаза, неестественно сдавленным голосом произнес, обращаясь к хозяину: «Мистер, послушайте, будьте добры сказать, сколько лет этой птице, т. е. извините, — конечно, — это чучело из перьев… к чему вы держите эту древность… позвольте узнать, из какого музея вы приобрели этот удивительный экземпляр».
По мере того, как он это произносил, хозяин постепенно приходил в величайшее негодование, принимая все за насмешку: «Мистер Римм, я думаю, вы меня очень хорошо знаете, и полагаю, с хорошей стороны, как добросовестного продавца; я думаю, что это может подтвердить и мистер Брукс, как и все мои остальные покупатели. К чему же такие слова?.. Если вам не нравится, то можете не брать, лучше ни у кого не найдете. А таких слов я еще ни от кого не слышал. Этакая крупная, жирная, упитанная птица, да «чучело из музея!». Вы понюхайте только, совершенно свежий товар, а вы: «сколько тысяч лет, как убита?» Ну, мистер Римм, и обидели вы меня, выбор большой, смотрите любую».
Зоолог снял очки, тщательно протер их и глаза отвел в сторону, вновь посмотрел со вниманием на гуся, лежащего перед ним, потрогал нерешительно его кончиком пальца, как будто он сомневался, что перед ним нечто реальное, затем проговорил: «я очень извиняюсь перед вами, я не так выразился, вы меня не поняли, я хочу знать, не можете ли вы мне сказать, откуда у вас эта птица, где вы купили или достали эту партию?.. Это прямо удивительно, — прибавил он затем вполголоса, — но не может же быть, не может же быть!».
— Если вы хотите знать, где я ее достал, то домашнюю птицу я покупаю у здешних фермеров, ну, а другая идет из Лондона, привозная. Что же касается именно этой, ее мне продал сегодня один крестьянин-фермер. По правде сказать, чудак большой он, раньше овощами торговал, теперь взялся не за свое дело. Привез целых два воза, когда базар кончился, хранить негде… он пьян немного был, навеселе, ну, и уступил цену… — на этом месте хозяин вежливо замолк. — Ну, раз деньги получил, все остальное меня не касается. И что птица, но виду, не здешняя, действительно. Здесь такой не разводят, надо полагать, привозная издалека… но за свежесть только я ручаюсь. Сегодня у меня все берут нарасхват, да хвалят!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});