— Ради спокойствия твоей семьи или блага империи? — Матриарх недоверчиво хмыкнула и взглянула на все еще очень бледное лицо собеседника.
— И то и другое, — раздраженно бросил император. — Не вижу смысла разделять эти понятия. Кровь Старшего служит во благо Торнии. Мои предки, и надеюсь, мои потомки, да пребудет с ними благословение Триединых, все делали, делают и будут делать ради процветании и защиты империи.
— Мне кажется, я уже слышала эти слова. Из уст того, кому мы сегодня выносим окончательный приговор. — Матриарх на мгновение закрыла глаза и, сложив маленькие, поразительно изящные кисти на груди, на этот раз, громко, обращаясь ко всем присутствующим в зале, произнесла:
— Я не согласна с решением Его Величия. Категорически. Я, подчиненный мне Орден и все те, кого коснулась Милость Средней против вынесенного приговора. Линия потомков Младшего не должна прерваться.
Мягкие и просительные интонации исчезли, голос Матриарха стал звучать повелительно, заставляя не только прислушиваться, но и соглашаться с тем, что так решительно и твердо сейчас говорилось. Радужная оболочка ее глаз стремительно наливалась изумрудной зеленью, которая расплываясь заполняла молочно-белое пространство белков. Спустя мгновение глаза Матриаха напоминали темно-зеленые провалы, в центре которых чернели булавочные головки зрачков.
— Не стоит Клеменция! Помни в силе убеждения твой Дар явно проигрывает моему. Тяжело привстав, император повелительно, чеканя каждое слово, произнес:
— Я император Торнии от имени своего рода и Конклава Мудрых считаю Норбера и Эверарда Матрэлов виновными и заслуживающими казни. Голос императора внезапно заполнил все пространство большого зала, мгновенно заставив тихо перешептывающихся между собой мужчин и женщин замолчать. Он звучал столь властно, в нем слышалась такая твердая воля, что всякая мысль даже о малейшем сопротивлении должна была покинуть головы присутствующих.
Тем не менее, собравшиеся в зале высокие лорды обладали достаточно сильным Даром, чтобы не утратить собственную волю, сохранить свой разум независимым и способным самостоятельно принять сложное решение.
— Мы поддерживаем решение нашего Матриарха. — К возвышению мелкими шажками приблизился грузный, пожилой мужчина, одетый в белую, расшитую зеленым орнаментом тунику.
— Это ошибка мэтр Рогир. — Император недовольно передернул плечами. — Серьезный просчет, и поэтому я Вас прошу, попробуйте хоть раз принять решения не оглядываясь на своего Патрона.
— Тем не менее, при всем уважении к мнению Вашего Величия, я повторяю, что против казни. — Мягкая улыбка на розовощеком лице Великого Мастера, решительно не вязалась с лукавым взглядом его серо-зеленых глаз. — Линия Младшего слишком важна, чтобы ее прервать. Поэтому от имени Совета Мастеров я подаю голос против смерти Магистра Норбера и Маршала Эверарда. Особенно нас волнует жизнь Первого Рыцаря. Разумеется, наказание за государственную измену должно быть суровым. Оно должно быть неотвратимым, и здесь я согласен с Ее Милосердием, настолько жестким, чтобы навсегда отбить охоту у потомков Младшего устраивать козни. — Мэтр Рогир снова улыбнулся, продемонстрировав прекрасно сохранившиеся зубы. — Братство Смелых еще понадобится империи. Оно принесет ей…
— Ваше Величие! — Вперед вышел еще молодой светловолосый мужчина, чей голос звучал очень убедительно и весомо. — Не слушайте их. Полагаю, что большинство присутствующих выступают за казнь Младшего Владыки и его сына. Мы имеем дело с вероломным заговором, направленным против безопасности Торнии и жизни всей императорской семьи. Кто знает, вполне возможно, в планы изменников входило уничтожение не только Голдуенов, но и всех обладающих Даром Старшего.
Заправив длинные пряди, в которых проглядывала ранняя седина, за ухо, он подошел ближе и наклонившись к императору, прошептал:
— Отец окончательное решение остается за Вами. Конклав полностью поддерживает нас. Торберт и Союз Стражей на Вашей стороне. Теперь уже полностью. — Светловолосый быстрым, змеиным движением облизнул губы. — Чего Вы ждете? К чему эти бессмысленные задержки, эти бесконечные рассуждения? Палата высоких лордов признала Ваше право на самый суровый приговор. Имперский совет должен лишь его утвердить. Конечно, они, — он махнул рукой в сторону перешептывающихся внизу людей, — напуганы. Сегодня творится история. Я тоже приму любое Ваше решение, но помните, что оставшись в живых, они не успокоятся, пока не отомстят. Потомки Младшего нетерпеливы и злопамятны. То, что они пережили за прошедшие два месяца, не забывается. И они это ни когда не забудут.
Стоявшая рядом Матриарх поморщилась.
— Не стоит смешивать государственные интересы и личные счеты Водилик. И хватит распространять эти нелепые бредни про уничтожение всех осенённых Милостью Старшего. Я понимаю, Лип замечательно постарался. Слухи про чудовищные намерения Братства до сих пор гуляют по Торнии. Но мы-то знаем, что на самом деле всё обстояло иначе.
— Кажется, Ее Милосердие готова отрицать даже наличие заговора? — Голос наследника источал мед, смешанный с ядом. — Может от того, что Вы разделяете цели бунтовщиков или знали заранее об их планах?
— Не забывайтесь Ваше Высочество, — бросил хмуро император. — Уж если кто и был в неведении относительно планов нашего кузена, то это Ее Милосердие.
— Как ты можешь так говорить Водилик? — Клеменция взволнованно жестикулировала. — Твой отец прав, я ни чего не знала о заговоре Младшего Владыки и поверь, мне противны те способы, что избрал Норбер для достижения своих целей. — Матриарх горячилась все сильнее. — Но лгать и наводить напраслину на арестованных я не позволю. Ты видел их изломанные тела, вырванные языки и выколотые глаза? Довольно. Глупость достаточно наказана.
— Это не глупость Клеменция. — Император поднялся и твердо посмотрел в глаза Матриарху. — Не приписывай глупости то, что вызвано злонамеренностью. Ты говоришь о личных мотивах Водилика, но я знаю, что и у тебя они есть. Точнее не совсем у тебя и касаются они…
Император не договорил, при этом его тяжелый, сверлящий взгляд подразумевал больше, чем было открыто произнесено. Плечи Матриарха поникли.
— Отойдите Ваше Высочество. — И дождавшись, когда наследник удалится на несколько шагов, совсем тихо, одними губами в сторону императора прошептала:
— Как ты узнал? — И тут же отчаянно краснея, забормотала: — Я была не в курсе Рейн. Клянусь Триедиными. Она пришла ко мне после его ареста и во всем призналась. Умоляла спасти его. И теперь я не знаю, что с этим делать. Я до сих пор в ужасе от её слов. Это неслыханно. — Она остановилась, желая подавить кипевшие в горле рыдания. — Если об этом узнают, то случится катастрофа. Ведь это, — Клеменция запнулась, — небывалое нарушение традиций. — Она подняла глаза на кузена, готовая прилюдно расплакаться. — И потому тебе не простят их смерти. Особенно если умрет… — Матриарх осеклась, прижав дрожавшую ладонь к губам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});