Читать интересную книгу День «Д». 6 июня 1944 г. - Стивен Амброз

Чтобы проверить, насколько эффективно действует система «Фортитюд», Верховное командование Союзническими экспедиционными силами пользовалось перехватами «Ультры». Каждую неделю британский Объединенный комитет по разведке готовил обозрение «Немецкие оценки намерений союзников на Западе» — документ в одну или две страницы, в котором давался анализ предположений вермахта, где, когда и какими силами союзники нанесут удар. Эти аналитические доклады показывали командованию то, что оно хотело видеть: немцы рассчитывали, что наступление начнется в Норвегии с отвлекающим ударом в Нормандии или в Бискайском заливе, но главным направлением вторжения будет Па-де-Кале с применением 20 или около того дивизий.

Немцы вкладывали железобетона в Па-де-Кале больше, чем где-либо еще. Они держали здесь многочисленные войска и танковые армии. Побережье Ла-Манша возле Па-де-Кале было практически полностью заминировано. В целом германское командование весьма переоценило ресурсы, которыми располагали экспедиционные силы. Короче говоря, его здорово одурачили.

Но не совсем. Мобильность сил союзников и их господство на море и в воздухе заставляли немцев рассматривать любое подходящее для высадки побережье в качестве возможного плацдарма наступления. 19 марта на совещании в Берхтесгадене Гитлер так обрисовал сложившуюся ситуацию: «Ясно, что англо-американское вторжение на Западе неизбежно. Никто не знает, где и как оно произойдет, и на этот счет сейчас трудно делать какие-либо догадки». Но их надо было делать, несмотря на непроницаемость операции «Фортитюд» и секретность действий командования экспедиционными силами, Самолеты-разведчики зафиксировали строительство судов в южных английских портах Саутгемптон и Портсмут. Однако Гитлер посчитал, что такие сведения фактически бесполезны. «Концентрация сооружения десантных кораблей в каком-то одном месте еще не указывает на какой-либо конкретный район предполагаемого вторжения на нашем протяженном Западном фронте от Норвегии до Бискайского залива, — сказал он. — Эти доки могут быть передвинуты при плохой видимости, что еще больше введет нас в заблуждение».

Однако Гитлер не переставал думать о возможном направлении предстоящего англо-американского нападения. Он предполагал, что высадка, вероятнее всего, произойдет в районе Шербура или Бреста. Но фюрер ошибался.

Адмирал Теодор Кранке, командующий западной военно-морской группировкой, считал, что союзники вторгнутся между Булонью и Шербуром, либо в Котантене, либо в устье Орны, Сены или Соммы, что уже было ближе к истине, хотя точность прогноза в целом сомнительна, поскольку между Булонью и Шербуром пролегает почти весь Ла-Манш.

Роммель полагал, что главный удар придется на Па-де-Кале. Здесь он проводил большую часть времени, инспектируя и направляя строительство оборонительных укреплений. В начале мая фельдмаршал обратил внимание на юго-западное направление, заметив генерал-лейтенанту Герхарду фон Шверину, командующему отборной 116-й бронетанковой дивизией 15-й армии: «Нападения можно ожидать с любой стороны устья Соммы».

Но вся информация, поступавшая к немцам, указывала на Па-де-Кале. Воздушная активность экспедиционных сил подкрепляла деятельность «Фортитюда». Разведывательные самолеты появлялись над расположением 15-й армии вдвое чаще, чем над 7-й. В десять раз выросло число налетов на объекты к северо-востоку от Сены. Все это убеждало Роммеля в том, что главное направление удара — Па-де-Кале. И он был готов отразить наступление.

27 апреля немецкие торпедные катера Schnellbootes, которые союзники называли E-boats (по первой букве E — enemy — враг), осуществили рейд под кодовым названием «Тигр» на верфи, где строились десантные суда, и потопили два корабля. Для англоамериканского командования потеря более чем 700 человек оказалась серьезным провалом, а для вермахта полученная информация об учениях противника на Слептон-Сендс на южном побережье Англии была более чем полезной. Гитлер сразу понял, что к чему. Хотя он никогда не бывал ни в Великобритании, ни на Котантене или Кальвадосе, фюрер сделал весьма важное топографическое наблюдение. Он отметил сходство Слептон-Сендс и пляжей Котантена (поэтому союзники и проводили уЧения на этом южном берегу Англии) и потребовал немедленно приступить к усилению обороны в низовьях Нормандии.

В очень ограниченные сроки это было сделано. 29 мая еженедельное обозрение разведки включало короткое, но тревожное сообщение: «Наблюдающееся в последнее время передвижение германских наземных сил на Шербур, похоже, указывает на то, что район Гавра — Шербура рассматривается немцами в качестве вероятного, а может быть, и главного направления наступления». Проникли вермахт в секреты операции «Оверлорд»? Только дальнейшие события могут это показать. Пока же главные танковые силы оставались к северо-востоку от Сены, в распоряжении 15-й армии.

Когда? Указание Моргана гласило: «В ближайшее время». Март уже прошел. В любом случае неизбежные весенние штормы на Кальвадосе исключали возможность развертывания наступательного плацдарма на побережье. 1 апреля — дата, предложенная Объединенным комитетом начальников штабов, не подходила также из-за неопределенности и непредсказуемости погоды в Ла-Манше. Кроме того, из-за таяния снегов Красная Армия не смогла бы начать действия, скоординированные с союзниками. Морган выбрал 1 мая. Когда Эйзенхауэр принял командование, он передвинул плановую дату наступления на 1 июня с тем, чтобы располагать большим количеством времени для производства десантных судов.

«Плановая дата» означает, что командование экспедиционными силами могло избрать любой удобный день для проведения операции после 1 июня. Но необходимо было учесть ряд объективных обстоятельств, прежде всего положение Луны и состояние прилива. Моряки хотели, чтобы преодоление Ла-Манша происходило в светлое время суток. Это, как они считали, обеспечило бы лучшее управление тысячами десантных судов, помогло бы избежать возможных столкновений и более эффективно использовать огневую поддержку. Генералам авиации свет нужен был для того, чтобы с наибольшим результатом нанести бомбовые удары до высадки первых эшелонов. Армейские командиры настаивали на том, чтобы переправиться через пролив ночью и выходить на берег ранним утром: тогда у пехоты будет целый день, чтобы закрепиться на захваченных позициях.

Роммель полагал, что союзнические войска для высадки используют самый высокий уровень прилива, который даст им наикратчайший путь к берегу. Но это лишь показывает его плохую осведомленность о возможностях амфибий. С самого начала командование экспедиционными силами решило использовать эффект нарастания приливной волны, чтобы десантные суда могли свободно высаживать людей на пляж и оставаться на плаву.

В ночь пересечения Ла-Манша нужно было, чтобы Луна светила хотя бы наполовину — помогала и десантному флоту, и парашютистам, готовым выброситься на территорию Франции за пять часов до назначенного часа «Ч».

Приливы при первых проблесках рассвета и при достаточном лунном освещении должны были произойти 5, 6, 7, а также 19 и 20 июня. Эйзенхауэр выбрал днем «Д» 5 июня.

Юго-восточное побережье Котантена и Кальвадос в Нижней Нормандии определены как направление главного удара. 5 июня — день начала наступления. Час «Ч» — рассвет.

Роммель даже не подозревал, что союзникам недоставало десантных судов. У него сложилось совершенно противоположное мнение. Двойные агенты постоянно снабжали его дезинформацией. Таким образом, фельдмаршал не имел точного представления о начале англо-американского вторжения. В апреле он еще думал, что наступление произойдет в первую или третью неделю мая. 6 мая Роммель писал своей жене Люси: «Я с полной уверенностью готов встретить предстоящее сражение — оно может состояться 15 мая, но не раньше конца апреля». 15 мая фельдмаршал сообщал Люси: «Уже середина мая. И ничего пока не происходит… Думаю, что противнику потребуется еще несколько недель». 1 июня Роммель посмотрел схемы движения Луны и приливов и сказал, что не предвидит благоприятных условий для вторжения до 20 июня (по его расчетам, они должны были сложиться в результате сочетания высокой приливной волны и рассвета). На следующий день он написал Люси: «До сих пор нет никаких признаков того, что наступление вот-вот начнется».

Гитлер находился не в лучшем положении. Он уверил себя в том, что никакого вторжения вообще не будет. 6 апреля фюрер заявил: «Я не могу избавиться от ощущения, что все это какое-то бесстыдное надувательство». И все же, рассуждая более трезво, он жаловался: «У нас нет реальных возможностей выяснить, что они задумали».

«Мы не можем допустить провала операции», — говорил Эйзенхауэр. Это стало принципом подготовки вторжения экспедиционных сил. Никакого планирования действий на случай другого развития ситуации не велось. Обычно в ходе Второй мировой войны армии, наступающие по широкому фронту, имели свободу маневра. Если первая атака не обеспечивала прорыв, то следовавшие за передовыми частями подразделения могли быть переброшены на фланга или отведены назад, чтобы повторить нападение в другое время и в другом месте. Операция «Оверлорд» преследовала лишь одну цель — «или все, или ничего». Гитлер и Роммель совершенно справедливо считали, что если вермахту удастся сбросить экспедиционные силы обратно в море, то они уже не смогут предпринять новое наступление в 1944 г.