Читать интересную книгу Пока горит огонь (сборник) - Ольга Покровская

– Как кто? – взвиваюсь я. – Как я? Ты это хотела сказать?

– Да при чем тут ты! – сбавляет обороты Танька. – У тебя же семья прекрасная, муж, дети. Ты – вообще другая история.

Снова разливаем, чокаемся и пьем. Кажется, мы уже пьяны. На скатерти желтые круги и столбики пепла. Надо будет завтра постирать с отбеливателем.

– У них все хорошо! – снова начинает Танька. – Только вот он алкаш и бездельник. Интересно, как они решили эту проблему? – Она хихикает.

– Да ладно тебе, – говорю я. – Сто лет прошло. Люди меняются. Может, эта его жена откопала в нем скрытые резервы.

– То есть ты хочешь сказать, что дело было во мне? – взвивается Танька. – Что это я чего-то там в нем не откопала? Поэтому у нас все и развалилось? Это я была виновата, что он пил и не работал?

– Ничего я такого не хочу сказать. Совсем чокнулась!

– Мне с 18 лет вкалывать приходилось как лошади. С тех пор как новая женушка отца меня из дома выперла! – захлебываясь, орет Танька. – Я слово себе дала, что сдохну, а выберусь из этой нищеты проклятой. С работы придешь, башка не варит ни хрена, а надо еще зубрить, потому что сессия на заочке. А этот упырь только и умел, что на диване лежать, пивом насасываться и ныть, что ему не хватает моего внимания. Ублюдок!

– Ну ладно, Тань, чего ты завелась, – утихомириваю ее я. – Да пропади он пропадом, этот Андрей! Кто он, а кто ты! Да у тебя одни туфли стоят больше его зарплаты наверняка!

Танька не отвечает, некоторое время мы молчим. Я наблюдаю, как дым от моей сигареты тонкой струйкой поднимается вверх, завивается спиралью и уплывает в открытую форточку. Танька наконец поднимает свой бокал и говорит:

– Ну ладно, пошел он. Давай за нас!

– Давай, – радуюсь я.

Я так люблю сейчас Таньку, не передать. Столько всего у нас было… Как мы подростками списывали друг у друга контрольные, как собирали друг друга на ответственные свидания…

– Танюх! – тяну я, пересаживаюсь к ней на диван и тыкаюсь лбом ей в плечо. – Танюх! Я так тебя люблю! Ты же самая лучшая!

Мы сидим, обнявшись, и покачиваемся из стороны в сторону. У Таньки на щеках черные дорожки от туши.

– Знаешь, как я тебе завидую? – неожиданно говорит она. – Как бы мне хотелось вот так спокойно жить. Чтоб муж, как каменная стена, чтоб дети. Чтоб не было этой вечной гонки. Дома порядок, ужин на столе, семья…

У меня тяжелеют веки и колет где-то в горле. Я начинаю реветь, некрасиво скривив рот, уткнувшись в Танькину белую крахмальную блузку.

– Ма-аш! Маш, ну ты-то чего? – тянет Танька.

– У Мишки есть кто-то, – как в омут головой бухаю я. – Другая баба, понимаешь? Я точно знаю – есть!

– Да ну, с чего ты взяла? – возражает Танька. – Сидишь дома, сериалы смотришь – вот и лезет в голову всякое дерьмо.

– Ну да, а командировки чуть не каждую неделю – это нормально, что ли? А то, что он с работы чуть не за полночь приходит? – кричу я. – Да фигня это все, я чувствую, понимаешь? Вижу, как он на меня смотрит, как говорит. Мы с ним не спали уже знаешь сколько? А на той неделе я у него в машине чужую заколку нашла – под сиденьем валялась!

– Ну хорошо, а ты с ним-то говорила? – спрашивает Танька. – Чего ты мучаешься зря, возьми да и спроси.

– Ну да, а если он скажет – да, есть любовница, – реву я. – Что мне делать-то после этого? Как жить? Уйти от него? Я же ничего не умею, не работала ни одного дня в жизни. Это ведь он настоял, чтобы я институт бросила. Говорил, пусть лучше у нас дом будет, семья, дети присмотрены, а заработаю я сам. А меня так достали мои родители, капали мне на мозги чуть не с рождения – ты должна быть лучшей, добивайся, учись, строй карьеру. Я с детства ненавидела это – пустая квартира и суп из концентрата, думала, уж у моих-то детей пусть будет нормальная семья. А теперь я ноль без палочки, пустое место. И завишу от него полностью. И дети зависят… Он что угодно творить может, деваться-то нам некуда. И главное, давай, говорит, забирай детей, поезжай на Кипр, – не унимаюсь я. – Так бы и сказал – развяжи мне руки, хочу побыть холостяком.

– Ну-ну, – гладит меня по голове Танька. – Наплюй ты на это все. Ну, заработался мужик, устал – бывает. Что ты сразу самое плохое думаешь? Ну, командировки, так у кого их не бывает? А заколка – вообще смешно. Подвозил бабу какую-нибудь незнакомую, она и потеряла. Я сама знаешь сколько раз так в чужих тачках заколки теряла? И перчатки, и зажигалки…

– Так, может, это твоя? – смеюсь я. – Может, это с тобой мне муж изменяет?

– Ну конечно, – радостно кивает Танька. – Просто я тебе завидую, что у тебя семья полная, я ж сразу сказала. Ну, вот и гажу доступным способом, заколки там распихиваю по машине. Ты погоди, еще мои трусы скоро в бардачке найдешь!

На этом месте я уже не выдерживаю, начинаю хохотать так, что становится больно в животе. Танька еще подливает масла в огонь, изображая какой-то пьяный эротический танец перед висящей на стене фотографией Миши, закатывает глаза и подвывает:

– Мишель, отдайся мне, я вожделею!

В кухне воздух посинел от сигаретного дыма. Распахнув настежь окно, мы идем на балкон. По дороге я прихватываю из буфета бутылку виски – коньяк мы уже прикончили. Выходим. Я перегибаюсь через перила и жадно вдыхаю ночной воздух. Москва лежит внизу, притихшая и сумрачная. Высотные здания окутаны седой дымкой – где-то за городом горят торфяники, в воздухе едко пахнет дымом. Я почему-то вспоминаю вдруг, как много лет назад, зимой, перед Новым годом, мы с Мишей, Танькой и ее Андреем бежали по Арбату, терли покрасневшие от мороза носы и хохотали. И все витрины подмигивали нам цветными гирляндами, и нарядные елки весело блестели мишурой. Мы откусывали по очереди хрусткий свежий белый батон, выдирали его друг у друга из рук, смеялись. И Андрей повалился в сугроб и смешно дрыгал ногами, а Танька тянула его вверх за рукав куртки. И он тогда сгреб ее в охапку и тоже повалил, а мы с Мишкой обстреливали их снежками. А потом подошел милиционер, и нас всех чуть не загребли в отделение.

Мне становится до того горько и тоскливо, что я перевешиваюсь через перила все ниже и ниже. Как будто, если раскинуть руки как следует и ощутить кожей плотность воздуха, можно будет взлететь и, медленно кружась над шпилями, мостами и парками, улетать все выше и выше, дальше и дальше.

Танька дергает меня за воротник и тянет вниз, на пол.

– Свалишься еще, сумасшедшая! – бурчит она.

Я сажусь прямо на шершавый деревянный пол, а бутылку ставлю на детские санки.

– Стаканы забыли, – растерянно говорю я, потом пью прямо из горлышка.

Танька повторяет за мной.

– Хорошо тебе, – пьяно выдыхаю я. – Ты ни от кого не зависишь, сама себе хозяйка! За тебя вон на работе бьются, в отпуск не пускают даже. Ты не-за-ме-ни-мая, – икнув, я с трудом выговариваю длинное слово.

– Незаменимая, как же! – возражает Танька. – Карнаухов этот просто выжить меня пытается. Он давно уже под меня копает, мразь такая, хочет телку свою на мое место посадить. А я вовремя просекла фишку и первая пошла к генеральному. Ну и вот… Карьера, карьера… А денег у меня больше было, когда я на первом курсе в палатке работала! Кредит на квартиру, кредит на машину. На работу, блин, надо пять разных офисных костюмов, обязательно дизайнерских, а то не солидно. Чтоб они сдохли там все!

Летняя ночь пахнет лесом и дымом. И еще немножко солнцем от нагретого за день асфальта. Подумать только, пять офисных костюмов! Я обхожусь одними джинсами. Потому что хожу только в детский сад и магазин!

Пол подо мной плавно покачивается, звезды над головой то слипаются, то обрастают длинными дрожащими лучами. Где-то вдалеке слышатся всхлипывания Таньки:

– У тебя хоть дети есть, ты им всегда нужна. А я… Придешь домой, в пустую хату – и хоть вешайся!

Мы снова обнимаемся, сидя на полу, ревем дуэтом и размазываем слезы по щекам.

– А жена у Андрея – редкая уродина! – объявляю я вдруг.

– Да ладно… – отмахивается Танька.

– Нет, правда! Размалевана, как шлюха! И из туфель подследники торчат!

Край неба над городом начинает розоветь. В парке под домом уже чирикают какие-то бессонные птицы.

– Пора, наверно, пить кофе, – говорит Танька.

Мы снова перебираемся на кухню. Я нетвердыми руками пытаюсь наполнить чайник, кофе рассыпается по столу.

– Знаешь что? – объявляет Танька. – А я все равно пойду в отпуск! И ничего он мне не сделает, хрен старый!

– Вот именно, – радуюсь я. – Да он вообще просто тебе завидует. Он неудачник. Подумаешь, в пятьдесят лет начальник отдела в «Жопа-банке»!

– Вот и я говорю! Да знаешь, кем я буду в его годы!

– Конечно! – подтверждаю я и несколько раз убежденно киваю. – А я не поеду ни на какой Кипр. Или так, скажу Мишке – бери отпуск и поехали вместе! И пусть эта его дура, кто бы она ни была, утрется! У нас все равно все будет хорошо!

– Ну а ты как думала, конечно будет, – грохает чашкой о стол Танька. – Вы же – семья! – Она тянется за бутылкой. На дне еще плескаются остатки виски, Танька разливает их по стаканам. – Давай по последней! За сбычу мечт!