Проклятье! Ромм ткнул перчаткой в шлем. Чёрт! Он опустил руку. Если верить показаниям терминала, шнекоход прошёл около полутора тысяч километров, но никаких признаков базы колонистов нет. Скорее всего я выбрал не то направление. А как его можно определить в этой круговерти? Сколько ещё продлиться песчаная буря: час; день; неделю? Идти назад бессмысленно, шнекоход столько раз огибал препятствия, что искать теперь старую базу колонистов ещё бессмысленнее, чем действующую. Выбраться наружу и… Ромм провёл рукой по поясу скафандра и отстегнул ракетницу. Она ведь поднимается до тысячи метров. Определённо её заметят колонисты из какой-то базы. Он отвёл защёлку и магазин ракетницы скользнул ему в ладонь. Три ракеты. Дней десять я продержусь — тоник и воздух в шнекоходе есть. А дальше загадывать не стоит. Лёгкая усмешка тронула губы Ромма и вставив магазин в ракетницу, он шагнул к двери.
Едва дверь скользнула в сторону, как внутрь ворвался мощный заряд песка и Ромм устоял благодаря лишь тому, что успел схватиться за скобу рядом с дверным проёмом.
Проклятье! Не высунешься. Унесёт, не вернёшься. Если только так.
Он вытянул руку из дверного проёма и подняв ствол ракетницы вверх, нажал на спусковой крючок.
Закрыв дверь, он пристегнул ракетницу к поясу, взял баночку с тоником и вставив её в нишу скафандра, вернулся в кресло и неторопливо потягивая тоник, углубился в размышления.
Сколько ждать: сутки, двое, пять? Ракета должна подняться на тысячу метров. Углубился Ромм в очередные размышления. Это должно быть гораздо выше песчаной бури, если она не свалит её. Если нет, какой-то спутник её, несомненно, заметит и передаст координаты колонистам. Вопрос — как далеко я от их базы? Проклятая неопределённость. И почему мне так не везёт с природой? Я ведь никогда не шёл против её: не сломал ни одного дерева, ни сорвал ни одного цветка. А если она мстит мне за воровство астероидов? Если она считает их своими? Потому и мстит. Отомстила Качуру, теперь мстит и мне. Он глубоко и протяжно вздохнул. Вернусь на Затру — уйду с тягача. Пойду мусор собирать по Сетранской системе. На парус заработаю и уйду. Он махнул рукой, поёрзал, устраиваясь поудобнее в жёстком кресле шнекохода и прикрыл глаза.
* * *
Ромм открыл глаза — было темно, тихо и холодно. Он встрепенулся и поёжился и тут же почувствовал, как лицо окружил тёплый поток воздуха. Он скосил взгляд на строки системной информации работы скафандра — энергии в батарее оставалось уже менее половины её ёмкости и видимо, потому система, поняв, что человек спит, вошла в режим экономии. Состроив гримасу досады, Ромм перевёл взгляд на панель управления шнекохода. Она едва различалась в темноте, рассеиваемой лишь подсвеченными строками системных сообщений скафандра — ни одного терминала на ней не светилось. Ромм подался к панели управления и ткнул пальцем в несколько клавиш на ней — она осталась безмолвной.
— Чёрт! — Сорвалось с его губ, вызвав невольное удивление произнесённому незнакомому слову.
Источник энергосистемы иссяк окончательно. Замелькали у Ромма мысли досады. И что теперь? А почему так тихо? Он перевёл взгляд на лобовое стекло и увидел звёзды. Песчаная буря закончилась. Мысль радости заставила его встрепенуться, он поднялся и отстегнув ракетницу, шагнул к двери.
Дверь без трудаLdthm скользнула в сторону. Снаружи была полная тишина, будто и не было здесь никогда никакой песчаной бури, хотя песок был у самого порога и на нём отчётливо просматривался след, ушедшей в сторону двери. Над шнекоходом сиял изумительный звёздный купол. Звёзды были точно такие же, как и в пространстве: большие, яркие и близкие — протяни руку и дотронься.
Ромм вышел наружу, насколько позволил шланг, соединяющий скафандр и воздушное хранилище шнекохода и подняв голову, покрутил ею, пытаясь увидеть что-то необычное в ночном звёздном великолепии. Его сердце встрепенулось — одна из звёзд очень быстро перемещалась.
Спутник! Молнией мелькнула у него радостная мысль.
Он поднял руку с ракетницей и нажал на спусковой крючок. Лёгкий толчок отбросил руку вниз, вверх прочертился искрящийся след и через мгновение в ночном небе вспыхнула ещё одна яркая звёздочка.
Ракета погасла. Ромм обвёл небосвод внимательным взглядом, пытаясь увидеть быстро перемещающуюся звёздочку, но его усилия не увенчались успехом — быстрая звёздочка с ночного неба Орс исчезла.
— Проклятье! — Невольно вырвалось у него.
Он опустил голову и покрутил ею по сторонам — насколько хватало взгляда в ночи, во все стороны от шнекохода простирался лишь песчаный океан.
Куда меня занесло? Что это за местность? Замелькали у него тревожные мысли. Неужели здесь нет ни одного ретранслятора?
Он приложил руку к шлему и покрутился туда-сюда на месте, всматриваясь в ночь, но нигде, ни единого рукотворного огонька не наблюдалось. Тогда он опустил руку и проведя ею по поясу, нащупал клавишу вызова и нажал её, тут же скосив взгляд на строки системных сообщений скафандра, но строки с подтверждением, что вызов принят так и не появилось.
И что дальше? Он дёрнул плечами. Ждать или пешком отправиться в обратный путь? А где гарантия, что песчаная буря не начнётся вновь? Без неё, я может быть куда-то и добрёл бы. Чёрт возьми! Гримаса досады исказила лицо Ромма. Может стоит дождаться утра. Возможно тогда удастся что-то увидеть? Так и сделаю. Он махнул рукой. А сейчас отдохну. Нужно попытаться уснуть, тогда и время не будет тягостным.
Он вернулся к шнекоходу, сел в дверной проём и прислонившись к его краю, закрыл глаза…
Ромм мчался по странной ухабистой дороге на странном авто — лишь кресло, штурвал и колёса, энергично вращая штурвал, пытаясь не попасть в дорожные ямы, но их было столь много, что увернуться не удавалось и одно из колёс, обязательно, проваливалось в какую-либо яму и в этот момент авто дёргалось и Ромма подбрасывало и если бы он не держался за штурвал, то, однозначно вылетел бы из кресла. Вдруг, дорога оборвалась — перед авто была пропасть. Громко завизжали автоматические тормоза. Авто так резко остановилось, что Ромма выбросило из кресла и он вместе со штурвалом полетел в пропасть…
Ромм вздрогнул и открыл глаза — он лежал, уткнувшись шлемом в песок.
Проклятье! Уснул и свалился. Тут же всплыла у него мысль досады. А почему меня трясло?
Он зашевелился, приподнял голову, намереваясь подняться — его взгляд упёрся в тёмное препятствие, но это был не корпус шнекохода. Он замер, пытаясь ассоциировать препятствие с чем-то из ему известных, но сравнения не находилось.
Что произошло? Я, действительно, куда-то свалился? Всплыли у него тревожные мысли. А если песок осел и шнекоход провалился в яму. Катился вслед за ним, вот и трясло. Проклятье! А если яма глубока? Ещё не выберусь.