Читать интересную книгу По ее следам - Т. Ричмонд

«Лето 2011-го», плейлист Алисы Сэлмон на онлайн-сервисе Spotify, 30 августа 2011 г.

«Post Break-Up Sex» The Vaccines

«Skinny Love» Bon Iver

«Tonight’s the Kind of Night» Noah and the Whale

«Sex on Fire» Kings of Leon

«Someone Like You» Адель

«That’s Not My Name» The Ting Tings

«Just for Tonight» One Night Only

«Sigh No More» Mumford & Sons

«Your Song» Элли Голдинг

«Mr Brightside» The Killers

«Dog Days are Over» Florence and the Machine

«Last Request» Паоло Нутини

«Sweet Disposition» The Temper Trap

«Just the Way You Are» Бруно Марс

«The A Team» Эд Ширан

«The Edge of Glory» Леди Гага

«Sleeping to Dream» Джейсон Мраз

* * *

Письмо, отправленное профессором Джереми Куком, 22 марта 2012 г.

От: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Держись подальше от моей семьи

Дорогая Лиз!

Не поверишь, но я был рад получить твое письмо, оно пробудило во мне жажду деятельности. Послушай только: всего одно предложение, а я уже впадаю в лекторский тон. Трудно избавиться от старых привычек. Спасибо, что назвала меня «заслуженным антропологом» – я бы предпочел эпитет «великий», но выбирать не приходится.

Помнишь крикетные поля? Теперь все застроено домами. А старый кабинет для профессоров? Единственное приличное помещение во всем кампусе – и его забрали для администрации. Видимо, дубовые панели и стрельчатые окна заставляют потенциальных инвесторов охотнее расставаться с деньгами, и поэтому нас, старых рабочих лошадок, можно сослать в уродливый бетонный бункер. Помнишь все эти мелочи? Я стал очень ценить воспоминания. Проблемы с простатой, видишь ли. Банально до зубовного скрежета, я даже заболеть чем-нибудь оригинальным не смог.

Все пытался вспомнить, когда мы с тобой в последний раз разговаривали. Мы ведь как-то столкнулись на улице в начале девяностых, с тобой тогда была Алиса. Я приехал в Корби на конференцию и из любопытства забрел на улицу, где жила твоя семья. Ты попалась мне на глаза не сразу, пришлось подождать.

– Алиса, – сказала ты с очень спокойным видом, – это мамин знакомый, его зовут доктор Кук. Поздоровайся с доктором Куком, Алиса.

Я протянул руку, она невозмутимо ее пожала.

– Много лет назад мы с твоей мамой были коллегами в университете, – сообщил я, будто малышка могла понять, что такое «коллега», «университет» и «много лет назад». – Ты уже совсем большая, да?

Я редко сталкивался с детьми и не умел с ними разговаривать. У них свой отдельный язык, непохожий на наш.

– Мне скоро исполнится семь, – ответила Алиса.

В ее голосе прозвучали твои интонации.

– У меня день рождения в воскресенье, там будет желе, – сообщила она.

Столько лет прошло, а я помню эти мелочи.

– Ты придешь к нам на праздник?

– Доктор Кук в воскресенье занят, – вмешалась ты.

– Я очень рад тебя видеть, Лиз. Как ты поживаешь?

Ты прикусила губу, глядя на меня горящими глазами, положила ладонь дочке на макушку, и осторожно отвернула ее голову и прошептала:

– Поздно спохватился.

– Но… но…

– Никаких но. Моя жизнь тебя больше не касается.

Алиса отреагировала на твой тон: вывернулась из-под руки, снова посмотрела на меня.

– Доктора лечат болезни!

– Мистер Кук немножко другой доктор, солнышко, – сказала ты. – Он работает с людьми, которые жили очень давно, еще до того, как мы родились.

– Они же мертвые!

– Очень проницательное замечание, юная леди, – сказал я.

По аллее подъехала машина.

– Папа, папочка! – завопила Алиса и бросилась прочь от нас.

– У тебя есть дети? – спросила ты.

– Нет. Не сложилось. Нашей семье не выпало такого счастья. – Это был наш с Флисс стандартный ответ. Я часто напоминал жене, что такое могло произойти с нами обоими, но она всегда отвечала: «Могло бы. Но произошло только со мной». – А у тебя, значит, есть, – продолжил я.

– Да. Еще сын.

– Молодцы. – Слово прозвучало резко. Я вспомнил вязкий всеобъемлющий страх, медицинские осмотры, теории, статистику. Врачам нравилось строить прогнозы.

Я обернулся, разглядывая твоего мужчину. Коренастый. Довольно симпатичный. Твой ровесник. Вспомнил месяцы, проведенные вместе с тобой почти десять лет назад. Он помахал нам, будто я был случайным прохожим, и принялся выгружать продукты из багажника; а мне вдруг захотелось подойти к нему и сказать: «Я знаю про твою жену такое, о чем ты даже не догадываешься».

Значит, Алиса отказалась от Оксфорда? Трудно представить. Ох и долго же вы спорили, наверное.

Оценки у меня были хорошие – я завалил устное собеседование. Несмотря на мой юный возраст, в приемной комиссии верно оценили потенциал. Уже будучи доктором наук, я узнал, что гениальному ученому нужен не только разум, но и сердце.

Ты точно не передумаешь насчет встречи, Лиз? Я бы показал тебе материалы об Алисе, которые удалось собрать. У службы технической поддержки университета уже наверняка возникли подозрения; я никогда не переписывался по электронной почте настолько активно. Самой удачной мне кажется фотография, где Алиса забирается на статую, стоящую под окнами биолаборатории. Мы вечно гоняем студентов от этого ужасного произведения «искусства». На снимке Алиса обнимает памятник за шею и показывает ему язык. Молодец, девочка, так ему и надо – все равно он был жалким плагиатором.

Лиз, можно задать тебе вопрос? Как она вела себя перед смертью? У нее было хорошее настроение в последние дни? Прости, что поднимаю эту тему, но на ней заостряют внимание почти все комментаторы.

Говорят, журналисты пишут черновики истории. Вот и мы с тобой – тоже пишем черновики, только непонятно к чему. Слова складываются во фразы, фразы выражают мнения. Правдивые – или полные лжи. Нельзя быть полностью объективным, факты – на редкость скользкие твари. У людей самая высокоразвитая система коммуникации по сравнению с другими живыми организмами, но за последние 40 000 лет мы недалеко ушли от неандертальцев, оставивших отпечатки своих ладоней на стенах пещеры Эль-Кастильо. Изо дня в день наши попытки общения оборачиваются неудачей. Мы говорим загадками и полуправдами. Упускаем удивительный, чудесный шанс протянуть руку в темноту и коснуться другого человека. Мы ищем смысл среди безумия, и все, что у нас есть, – это глупые, нелепые, волшебные пустяки, которые мы называем «словами».

Я хотел узнать, как тебе живется после нашего расставания, неоднократно собирался задать вопрос, но боялся ответной реакции; не был уверен, что твоим близким известна наша тайна. И сходил с ума от беспокойства.

Разумеется, я никому не расскажу о нашей переписке. Я умолчал о ней в разговорах с Флисс. Секреты, ох уж эти секреты. Мы с тобой те еще заговорщики.

Я бы очень хотел с тобой увидеться. Пусть это будет последний раз.

Твой Джем

* * *

Редакционная колонка главного репортера газеты «Саутгемптон мессенджер», Алисы Сэлмон, 14 сентября 2008 г.

Сегодня жители Саутгемптона могут спать спокойно.

Лиам Бардсли, мерзавец, атаковавший 82-летнюю старушку, на этой неделе был приговорен к четырем годам лишения свободы.

В прошлом году он совершил в нашем городе более сорока краж со взломом.

Среди его жертв была и храбрая Дот Уолкер: пожилая леди проснулась из-за шума на кухне и застала негодяя с поличным. Согласно обвинению, он сбил ее с ног и ударил по лицу не менее пяти раз, а затем покинул место преступления. В суде его назвали «бессердечным чудовищем».

Его место – за решеткой. Но мы все хотим знать, почему приговор составил всего четыре года? Если нарушитель «будет хорошо себя вести», то его выпустят через два, а может, и того меньше.

Читатели, поддержавшие нашу кампанию «Остановим ночного грабителя», могут гордиться достигнутым: благодаря их усилиям безжалостный зверь угодил в тюрьму. Без вашей помощи мы не смогли бы доказать виновность Бардсли. Полиция заявила, что полученные показания сыграли ведущую роль в подготовке дела.

С разрешения семьи мы опубликовали фотографию Дот, на которой видны страшные следы нападения, и на горячую линию в полиции поступили сотни звонков от наших читателей (многие из вас обратились в «Мессенджер» напрямую).

Четырехлетнее тюремное заключение за кражу со взломом и тяжелые телесные повреждения – это слишком легкое наказание. Человек, который способен сказать старушке, что он «выпустит ей кишки, если она посмеет пикнуть», заслуживает самой суровой кары.

Мы призываем правительство ввести более высокую меру наказания за преступления, совершенные против пожилых людей, и сотрудничаем с местными членами палаты общин, чтобы поднять этот вопрос в парламенте.

Последнее слово по праву принадлежит Дот, одной из самых храбрых женщин, которых нам доводилось встречать – обыкновенной пенсионерке, проявившей удивительное мужество перед лицом опасности.

Узнав о вердикте Коронного суда Саутгемптона, она сказала: «Надеюсь, что больше никому не придется пережить такое».