— Господи Иисусе! Вы что творите? Стреляться задумали?
— Ду-уся! — укоризненно бросил Савельев. — Что ты мелешь, милая! К Володьке на дачу забрались.
— Воры?
— Они нам не сообщили. Я сейчас Володьку в город отвезу. Куда он, пьяный, поедет на моей машине? Ее же каждый мент на трассе знает! Я мигом вернусь.
Роман вырвал у Фризе ключи, которые тот уже взял со стола и, кинув ружье на диван, решительно направился к двери.
— Господи! Ничего не пойму. К Володе на дачу залезли, а вы в город едете! Володя — пьяный, а ты как стеклышко?
— Поймешь, поймешь! — успокоил Дусю Савельев. — Не сегодня, так завтра до тебя дойдет.
— Так и поедешь с голым пузом?
— Так и поеду, — не оборачиваясь отозвался Роман. — А ты ружье в сейф поставь. А лучше пальни в гостей.
Через кухню они вышли в гараж. Осторожно, чтобы не привлечь внимание гостей, пирующих на веранде, выехали с участка. Молодых пестрых парней, час назад колдовавших над шашлыками, уже не было. Не видно видно и собак.
Когда они проезжали мимо дачи Фризе, Роман сбавил скорость.
В саду было тихо. Ни огонька, никаких других признаков присутствия человека. Калитка заперта. Не было и автомобиля, что стоял рядом с участком.
— Не будем проверять?
— Не будем. Скорее в город.
— А если полыхнет?
— А если мы здесь ночью нарвемся на засаду? И в Москву не попадем.
— Правильно. Юлька там одна.
Дорогой они не разговаривали. Роман гнал свою «Альфа-Ромео» очень умело и расчетливо. Стрелка спидометра то приближалась к ста пятидесяти, то дрожала на шестидесяти. На подъездах к постам ГАИ.
Савельев прекрасно знал дорогу и умел концентрироваться. Владимиру иногда казалось, что чем больше он выпьет, тем лучше водит машину
Пока ехали до города, Роман подал лишь одну реплику:
— Что ни говори старикан, техника — великое дело!
УЖЕ ГОРЯЧО!
Фризе попросил Савельева сделать пару кругов вблизи дома.
Огляделся.
Интуиция его не подвела. Когда они приблизились к дому во второй раз, из машины, припаркованной на улице, вышел мужчина в спортивных брюках и черной футболке. Легкой, пружинистой походкой, по-хозяйски пересек двор и скрылся в подъезде. Соседним с подъездом, в котором жил Фризе.
Владимир успел заметить, что за плечами у мужчины надет маленький рюкзачок — из тех модных, с которыми любят нынче щеголять студенты обоего пола.
Фризе готов был поклясться, что в машине остался еще один пассажир. Ему даже померещилась тень в салоне. Но на улице царил полумрак. Многие фонари не горели, а стекла в машине были тонированные.
— Ромка, этот мужик похож на моего «гостя». Проезжай мимо и за углом остановись.
Не сбавляя скорости, Савельев обогнул здание и в соседнем переулке остановил машину. Как заправский конспиратор, потушил огни. И только тогда спросил:
— Что будем делать, старикан?
— Возвращайся.
— Пойду с тобой.
— Рома!
— Черт бы тебя побрал, дурака гребаного! Допрыгаешься! У тебя даже пистолета с собой нет.
— Дома есть. Сейчас поднимусь, зажгу свет, разбужу Юльку. Никто и не подумает сунуться.
— Сразу позвони. — Савельев не собирался настаивать. Хорошо знал характер сыщика. — И возьми эту штуковину. — Он сунул Фризе прибор ночного видения. Владимир даже не заметил, как Роман прихватил его с собой.
— Спасибо.
— Пошел к черту!
Идти к себе домой Фризе не собирался.
Стараясь держаться поближе к стене, он добрался до ближайшего подъезда. Кодовый замок был сломан. Как, впрочем, и в других подъездах. Поднявшись пешком на несколько лестничных маршей, Владимир остановился у окна и надел окуляры ночного видения. Ему хотелось рассмотреть номера машины, на которой приехали непонятные люди. Но машина стояла далеко. А стекла на лестнице не мыли, наверное, с начала перестройки. Номер он не разглядел.
На лифте Фризе поднялся на четырнадцатый. Два последних этажа он опять шел пешком. Если незнакомец разгуливает по чердаку — а в этом Фризе не сомневался — незачем привлекать его внимание громыханием старого лифта.
Замки чердачной двери разворотили неумелые или пьяные руки. Работа бомжей. Сейчас, когда стояла теплая, без дождей погода они покинули чердаки и подвалы и ловят кайф у костров на окраинах Москвы. Или обретаются на подступах к вокзалам и вещевым рынкам. А как только похолодает, опять потянутся на зимовье в дома.
Бомж стал символом нашего времени.
На чердаке пахло дешевыми приторными духами. Фризе испугался — не занимается ли здесь любовью залетная парочка? Прислонившись к кирпичной трубе, он замер на несколько минут и осмотрелся. Ни шепота, ни шорoxa. И ни в одном углу не блеснули кошачьи глаза.
Он все стоял и стоял, надеясь получить хоть какой-нибудь знак чужого присутствия: хруст шлака под ботинком, скрип открываемого окна, запах сигареты. И не не получал.
Этот ночной гость с модным заплечным мешочком за спиной вполне мог оказаться припозднившимся обитателем дома. Мало ли стройных мужчин разгуливает по Москве мягкой звериной походкой с крохотным ранцем за спиной?
Ожидание затягивалось.
Фризе подумал о том, что ночной гость — если это злоумышленник — может попытаться проникнуть в его квартиру и через дверь. Возможно, сейчас он уже колдует над замком. Разве остановят профессионала хитроумные запоры?
Владимир готов был сорваться с места и бежать на помощь Юле, когда вдруг услышал, как на крыше громыхнуло кровельное железо.
Очень медленно, стараясь ступать неслышно, Фризе подошел к слуховому окну. Потрогал ступеньки короткой лестницы — не подведут ли? Ни одна из них не шелохнулась. Тогда он сделал несколько шагов вверх и выглянул на крышу.
Пришелец сидел совсем рядом. В пяти-шести метрах от слухового окна. Уперев ноги в кромку крыши, он заглядывал вниз.
Фризе понял: мужчина сидит как раз там, где двумя этажами ниже находятся окна его квартиры. Конец тонкого линя, прикрепленного к поясу гостя, был захлестнут вокруг каменного стояка вентиляции.
Первым побуждением стало желание броситься на неизвестного. Но Фризе сдержался. Получить пулю в лоб дело нехитрое. Следовало по крайней мере сравнять шансы. Подождать, пока злоумышленник начнет спуск.
Фризе ждал. И лихорадочно думал о том, что делать дальше?
Перерезать трос?
Это было бы убийством.
Подкрасться и попробовать оглушить?
Это было бы самоубийством.
То ли мужчина получил сигнал сообщника, то ли сам увидел, что путь свободен — он вдруг легко поднялся и встал спиной к пустоте. Подергал трос. Потом натянул его и исчез в темноте.