оттого еще больше озлобился.
— Вот при всех тебе сейчас слово даю, Корнеев! — синхронно обоими кулаками начал отбивать по столу тягостную похоронную дробь Алексей Константинович, — Всё, п#здец тебе, мерзавец! А ну пошел, гадёныш, вон из моего кабинета! Ты, сволочь, будешь уволен за появление в пьяном виде на службе! Удостоверение на стол! Быстро!! Лидия Андреевна заберите у него уголовные дела и ключ от сейфа!
Я хоть и был в состоянии повышенной святости своей души, но здраво порадовался, что товарищ майор еще как-то сдерживается. Что он тяжелыми и твердыми предметами в меня сейчас не кидается. А они, я знал и видел, на его столе присутствовали.
Как ни странно, но неприятную ситуацию разрядил бывший первый заместитель беснующегося руководителя следственного отделения. Талгат Расулович быстро поднялся со своего места и, подойдя к мятущемуся в праведном гневе шефу, что-то начал горячо шептать тому на ухо.
И без того, до невозможности выпученные глаза Данилина, вдруг стали еще больше.
— Да ладно?!! — хрипло вымолвил он, погрузившись в крайнюю степень изумления и переводя взгляд с Ахмедханова на меня, а потом в обратную сторону. — Не может такого быть! — не очень уверенно, но с робкой надеждой на ошибку, произнёс он. — Корнеев, сука, ты на чем сейчас в РОВД приехал? Да ты встань, скотина! Оторви жопу от стула, когда с тобой твой начальник разговаривает!
Только сейчас, к своему глубочайшему стыду, я осознал, что все время, пока Алексей Константинович подвергал меня остракизму, я продолжал сидеть, вытянув ноги и добродушно улыбался любимому начальнику. Действительно, с моей стороны это уже был перебор. И мне следовало признать, что в какой-то части своих претензий ко мне, Данилин был прав. Я, постаравшись изобразить на лице раскаяние, поднялся на ноги.
Большая часть коллег смотрела на меня с ужасом. Судя по их реакции и по возмущению Данилина, я создал какой-то прецедент. И только трое или четверо коллег, украдкой смотрели на меня с сочувствием и интересом. Похоже, мне снова удалось немного развеять скуку в нашем доблестном следственном подразделении. Но это всё лирика, главное, чтобы руководство не прочухало и не провело мне медицинского освидетельствования. Если не вспомнят, что сейчас им достаточно лишь кликнуть фельдшера из своего же Октябрьского вытрезвителя, то уже завтра хер они меня прижучат! Потому, как это физическая и эмоциональная усталость. А, что коньячный выхлоп от меня, так версия о трех конфетах с ромом, запросто спасет молодого, но перспективного следователя. Даже от обычного выговора при некотором везении отобьюсь. Лишь бы не было официальной закорючки медработников относительно моего состояния.
— Я задал вопрос! Чего молчишь?! — вклинился в мои размышлизмы строгий начальник, — Что это за машина, на которой тебя подвезли к РОВД?
Хм. А ведь это еще один вариант! И шанс! Никаких иллюзий я не питал. Сорок бочек, арестантов, которые я сейчас загружу Данилину, всплывут уже завтра к обеду. Максимум к вечеру. Но вот зато сегодня, ни одна руководящая сволочь не решится подвергнуть меня медицинским истязаниям! А к завтрашнему обеду бронепоезд уйдёт далеко за горизонт. И я начал кроить из блохи голенище. Нахально и беспредельно бессовестно.
— Дядька это мой! Ну, в смысле, дядя Саша, муж моей родной тётки меня подвез, товарищ майор! Вошел в положение и подвез. Чтобы я на оперативку не опоздал. — Данилин смотрел на меня, как на внезапно появившегося из космоса гуманоида. С помесью недоверчивости и опасения, что я и всё происходящее не сон. А я не унимался со своей брехнёй, — Пообедали мы с генералом, смотрю, а времени на дорогу уже нет. Вот и подвез он меня до райотдела!
В данном состоянии мне даже не пришлось изображать правдивую невозмутимость. Мне и на самом деле сейчас было все по хер. Юнец, в чьей новой шкурке я прожигал свою новую жизнь, время от времени, с вопиющей беззаботностью, умудрялся подкладывать мне свинью. И, как я заметил, алкоголь каждый раз только обострял критическую ситуацию. Причем, существенно.
Алексей Константинович продолжительное время пристальным взглядом изучал меня. Потом, далеко не с первой спички прикурил сигарету и по своему обыкновению отвернулся к окну. И затем не менее продолжительное время разглядывал серую улицу.
— Вот что! — видимо он принял какое-то промежуточное и потому очень мудрое решение. — Дубовицкий! Ты бери мою машину с Жорой и везите этого разгильдяя домой! Чтобы он на свою жопу приключений еще не насобирал! Он это умеет! Потом сам домой, а Жора пусть сюда едет! Понял?
— Так точно! — обрадовался Олег и не в пример мне, сразу же вскочил, услышав к себе обращение начальства. — Есть, Корнеева домой, а Жору с машиной к вам!
— Вали, лейтенант, отсыпайся! А завтра, как штык, чтобы был! Я решу, что с тобой делать!
— Так точно, Алексей Константинович, обязательно решите! — подтвердил я полномочия руководства, — Разрешите быть свободным? В смысле, выполнять ваши указания? — быстро поправился я и, не рискуя дождаться очередной порции описания мужских и женских первичных половых признаков, поспешил на выход. Про свою машину, оставленную у клинической больницы, я даже и не вспомнил.
Попытку Дубовицкого подняться вместе со мной в квартиру, я пресёк, заявив о непреодолимом желании спать. Я был изрядно нетрезв, но не настолько пьян, чтобы светить Лизавету перед сослуживцами. Лида была не в счет, она своя.
Попав в квартиру, я попытался незамеченным пробраться в ванную. Да, я был у себя дома. Ну, почти у себя. И я взрослый человек. Причем, во второй степени! Но мне чертовски не хотелось в таком виде предстать перед ребёнком. Это нехорошо, дети не должны видеть старших пьяными. Решив, что после холодного душа я буду выглядеть вполне кондиционным, я нацелился в ванную.
Однако все мои благие макаренковские намерения пошли прахом. Лизавета вышла из комнаты еще до того, как я снял второй ботинок.
— Ты алкоголик? — спокойно спросила меня малолетняя ехидна, ухмыляясь мне в лицо, — Давай помогу! — она присела и быстро распутала затянутый узел на шнурках моего ботинка.
— Теперь я буду звать тебя не Лизой, а Эльзой! — объявил я квартирантке из Урюпинска, передумав измываться над своим организмом посредством ледяной воды, — Попить мне принеси, пожалуйста!
Озбавившись от верхней одежды и от второго ботинка, я прошел в зал и с облегчением расположился на диване. Вроде бы и не копал сегодня землю и не