Теперь Торопов смотрит на меня. Прямо в глаза. Но я не вижу в них ни одной эмоции.
— Пофиг, — говорит он, — через пять минут все на улице.
Я пытаюсь возмутиться, но после Торопова уже и след простыл, а Катя начинает бурчать, что я зануда и веду себя как старуху. Лиза ее поддерживает. А мне хочется закричать. И рассказать им о своих чувствах. Потому что я не знаю, что мне делать сейчас. Я не готова оказаться с Владом наедине.
Но тем не менее, через пять минут я сижу в его машине, и мы едем в сторону моего дома. В тишине. Даже музыка не играет. Тугое напряжение царит между нами. Но Влад словно не замечает этого. Он угрюм и сосредоточен на дороге.
А мне хочется услышать его голос. Я понимаю, что я ему не нужна. Что для него я не больше, чем подружка сестры из небогатой семьи. И ничего не могу ему дать, кроме себя. Не то, что эти его модели и светские львицы. Ведь мне теперь понятно, что все это время он не убивался по мне, а проводил время с ними. И я не маленькая. Я даже представляю как.
Когда мы подъезжаем к моему подъезду, я уже себя накрутила, навыдумывала, и мне бы промолчать, но алкоголь в крови заставляет меня говорить неожиданные для меня вещи. Именно алкоголь. Потому что в трезвом уме и светлой памяти я бы никогда не решилась на такие вопросы, особенно после нашей последней встречи.
— Ты с ними спишь?
— В смысле, Маш? — Торопов ошарашенно смотрит на меня.
— Ну, любовью там занимаешься? Я не знаю, — кажется, я заикаюсь и краснею.
Он так долго молчит, что я уже перестаю верить в то, что услышу ответ.
— Ты с какой целью интересуешься? — его рука ложится на руль и пальцы нервно постукиваю по рулю, но взгляд от меня он не отводит.
— А со мной бы так смог?
Боже, какая я дура! Он же ведь оттолкнул меня однажды.
— Любовью? Заняться? Нежно? — он выдерживает паузы между словами и мне становится так неловко, но шампанское удерживает меня на месте.
— Так, один эксперимент провожу, — вру я ему.
— Нет.
Господи, я что ждала, какой-то другой ответ! Маша! ТЫ унижаешься перед ним! Иди домой!
— Почему?
Торопов вздыхает глубоко и склоняется к моему лицу так близко, что я чувствую его дыхание на своей щеке:
— Потому что я их трахаю. Так, что щепки летят. В таких позах, которые тебе не снились. Так, что потом ходить больно. Могу только так? Хочешь?
У меня от его слов мурашки по коже, а в животе образуется тугой узел, отчего я судорожно выдыхаю. И блин, мне совсем не страшно. Только обидно, что он даже не скрывает своих связей.
— Нет, — качаю головой, — нежно хочу.
Кажется, я сошла сума. По-другому свое состояние никак не могу назвать.
— Я не понял, Савельева, ты что, мне сейчас себя предлагаешь
От его слов я вся съежилась. Только сейчас до меня доходит смысл нашего разговора. Мне казалось, что я только хотела выяснить правду, пусть и горькую, а получилось, что сама готова оказаться на месте любой из девушек Торопова. И мало того, что я действительно готова, так я еще и реально предложила себя. Это так унизительно. Вдвойне. Потому что он откажется. Вижу по его холодному взгляду.
Я не могу найти оправдание своему идиотскому поведению. Не понимаю, почему рядом с Тороповым я теряю голову и говорю такие вещи, о которых — то даже и думать не могла. И это точно не алкоголь. Или он самый? Но ведь я все помню и осознаю. Ужас какой-то! Одним словом, глупая малолетка без стыда и совести.
— Нет, Торопов, — задираю гордо нос, — ты ж не умеешь нежно. Так что извини, но ты в пролете.
Ну а что мне еще ему сказать? Я даже не представляю — как это оказаться в его постели. Нет, я знаю, что происходит в той самой постели, но почему-то мои мысли о нем никогда не доходили до кровати. Мне бы просто его прикосновения почувствовать на себе. Мне бы вдохнуть эту мятную свежесть, а вместо этого мы обсуждаем пошлые и неприличные вещи.
Пока я осознаю, что происходит, Влад наклоняется ко мне и упираясь своим лбом в мой лоб, отрывисто шепчет:
— Ох, Маша, Маша! С тобой я смог бы все что угодно. И нежно, и ласково, и, вообще, так, как ты захочешь! Но сейчас тебе лучше уйти. Не будем делать того, о чем будем потом сожалеть оба!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сожалеть? Да я прямо сейчас таю от его близости. Я ведь так хочу быть рядом с ним. Его слова не дают мне совсем расклеится и вселяют крохотную надежду. Мне бы совсем немного его внимания, и он бы точно понял, что я не так безнадежна, как он меня видит. Пусть еще несовершеннолетняя, но я не хуже этих кукол, которые окружают его толпами.
— Влад, я… — но я не успеваю продолжить свою мысль, потому что Торопов перебивает меня.
— Маша, не говори ничего! Не надо! Ты же все понимаешь. Ничего хорошего не получится.
— Почему? — шепчу ему в ответ.
— Потому что, Маш! Я не хочу быть грубым с тобой. Единственное что могу сказать, так это если очень хочешь продолжить наше общение, просто подрасти! Давай вернемся к этому разговору через год. Тогда, когда я буду уверен в том, что ты понимаешь и несешь ответственность за свои слова и поступки.
Ну, конечно! Мне просто нужно подрасти. Потому что сейчас за все несет ответственность он. Я же малолетка. И как бы я не хотела, он не увидит во мне девушку, которой он просто понравился.
А через год все будет по-другому. Я буду взрослой, чтобы меня просто трахнуть. И срать он хотел на мои чувства.
— Я больше никогда не хочу тебя видеть, Торопов! Никогда. Не подходи ко мне! Ты ужасный и противный!
Я отталкиваю его и тянусь к дверце, чтобы в очередной раз сбежать от него. Но Торопов проворнее и успевает схватить меня за руку, прежде, чем я оказываюсь на улице.
— Маша, блиииин! Да ты не так все поняла!
— Отпусти! — кричу я, и кажется довольно громко, потому что Влад отпускает меня. Последнее что я вижу, так это его взгляд, наполненный каким-то вселенским отчаянием.
Но мне уже все равно.
Я сейчас действительно не хочу его видеть. Я пьяна и мои мысли скачут, как кони. Конструктивного разговора у нас не получилось, поэтому я просто иду домой. В пустую квартиру. Где снова даю волю слезам.
Я сделала все, что было в моих силах, чтобы заинтересовать его. Я переступила через себя и свою гордость. Но видимо, мне действительно надо подрасти, что бы Торопов относился ко мне серьезно.
Слезы и алкоголь выбивают меня из сил, и я засыпаю без задних ног. А вот утром мне очень плохо. Голова болит и от стыда хочется застонать и спрятаться под одеяло с головой. Не хочу даже думать о том, что вытворяла вчера.
Я всегда была довольно скромной девчонкой, но сейчас я себя не узнаю. Спрашивать Торопова о его похождениях — это надо ж было до такого опуститься. Можно свалить вину на алкоголь, но это будет неправдой. Он просто придал мне смелости, а все остальное я говорила от ревности и безответных чувств. Как вспомню ту блондинку на его коленях, так сразу начинает подташнивать и разум тут же отключается.
К приезду родителей я привела себя в порядок и даже нацепила маску со счастливой моськой, но внутри меня все сжималось от стыда и разочарования в себе, от магнитной тяги к парню, которому я неинтересна. И я почти сумела себя уговорить, что это лишь мои юношеские гормоны и не стоит зацикливаться на Торопове и на всем, что у нас с ним было, но вечером все равно не смогла сдержать слез обиды и щемящего ноющего чувства в груди. Именно в этот момент меня и застала мама, которая пришла пожелать мне спокойной ночи.
— Маш, все в порядке? — встревоженно спросила она, вглядываясь в мое лица, которое я попыталась спрятать за одеялом.
— Да, — просипела я и даже попыталась улыбнуться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но предательские слезы вдруг потекли ручьем и уже через мгновение я была в маминых объятиях, судорожно всхлипывая
— Маша, что случилось? Не пугай меня, ради бога!
Я отрицательно замотала головой.
— Мама, все хорошо, правда. Просто… просто…
Мне не хватало слов, чтобы придумать себе оправдание. Но почему-то именно сейчас мне не хотелось врать маме. За то очень хотелось выговориться.