Читать интересную книгу История свадеб - Олег Ивик

В сентябре 1956 года обряд сати собралась исполнить молодая мать четырех детей. Родственники были против, они подняли общественное мнение, и возле дома вдовы собралось около пятнадцати тысяч человек. Пригласили полицию. Но все они оказались бессильны удержать женщину от исполнения «долга» перед мужем и семьей. Только в 2006 году в Индии было зафиксировано два случая сати. Но поскольку по новейшему законодательству свидетели сати привлекаются к уголовной ответственности наравне с подстрекателями, надо думать, что далеко не все случаи становятся известны.

Индийцы вступают в брак, чтобы вместе прожить жизнь и вместе умереть. И сегодня еще можно видеть на берегу Джамны или на окраинах деревень, на месте погребальных костров – отпечатки ладоней на белом камне или на стене. Такие отпечатки оставляет женщина перед тем, как живой взойти на костер мужа.

Почему китайцев так много

«Жена, на которой женился, и лошадь, которую купил, – это чтобы ездить на них и плеткой учить», – гласит старая китайская пословица. А если кому-то не нравится сравнение с лошадью, то есть и другое: иероглиф «семья» в китайском языке состоит из сочетания знаков «крыша» и «свинья». Вот так: свиньи, живущие под одной крышей. Свинья, конечно, животное полезное и даже симпатичное. Но отношения человека и свиньи, как правило, лишены романтики. Точно так же отношения китайца с его женой традиционно лишены не только романтики, но и обычного человеческого тепла. По крайней мере, их лишены внешние отношения, продиктованные традицией и ритуалом. В старом Китае считалось абсолютно неприличным, если муж публично или даже в среде родственников оказывал жене какое-либо внимание. Предполагалось, что любовь к жене умаляет его преданность родителям.

Китайская литература молчит о любви. В ней, как правило, нет ни страсти, ни флирта. А если любовь, в виде исключения, и возникнет, то исход ее будет печален. Впрочем, любви, как правило, просто негде было возникнуть. Конфуцианская мораль, которая в течение двух с половиной тысячелетий господствовала в китайском обществе, практически запрещала общение между мужчинами и женщинами.

Хорошо ли поступил человек, протянувший руку утопающей женщине? Вопрос, с точки зрения конфуцианца, весьма спорный: ведь спасатель коснулся ее руки. Далеко не все одобряли такую безнравственность.

Предание гласит, что Конфуций не рекомендовал мужчинам и женщинам сидеть за одним столом. Если женщина встречала на улице мужчину, она должна была перейти на другую сторону. Конфуций говорил: «В доме труднее всего иметь дело с женщинами и слугами. Если их приблизить, они становятся дерзкими, а если отдалить – озлобляются».

О том, насколько изолированно жили китайские женщины, говорит один забавный эпизод из жизни Конфуция. Когда знаменитый философ гостил в царстве Вэй, местный правитель по имени Лингун был женат на женщине, имевшей исключительно дурную репутацию. Но ее заинтересовал заезжий мудрец, и царица пожелала увидеть Конфуция. Дважды Наньцзы присылала ему приглашения, и дважды мудрец под разными предлогами отказывался от аудиенции. Когда же ему пришло третье приглашение, отказаться было уже невозможно, и Конфуций отправился во дворец. Он сделал это втайне от учеников, ибо встреча с женщиной, да еще имевшей дурную репутацию, хотя бы она и была царицей, расходилась с моралью, которую Конфуций проповедовал.

Скрытно вошел он в покои Наньцзы, отвесил поклон и некоторое время стоял недвижно. Царица смотрела на него сквозь узорчатый полог. Наньцзы была женщина своенравная, она полностью подчинила себе слабовольного царя и привыкла удовлетворять все свои прихоти, но даже она не посмела бы выйти из-за полога или заговорить с незнакомым мужчиной. Насмотревшись на мудреца, Наньцзы поклонилась, и по звону ее яшмовых подвесок Конфуций понял, что аудиенция окончена. Он, в свою очередь, молча отвесил поклон и вернулся домой. Ученики, узнавшие о визите мудреца к царице, были возмущены тем, что их учитель так грубо нарушил приличия и «общался» с посторонней женщиной.

Понятно, что в таких условиях романтические влюбленности в Китае были редкостью. А вот жениться любой китаец считал своим долгом перед семьей: ведь жена – это работница. Поговорка китайских крестьян гласит: «Женщина сильнее мужчины». И эта женщина, попав абсолютно бесправной в новую семью, действительно должна была трудиться как рабыня, беспрекословно подчиняясь свекрови и мужу. Кроме того, китайцу нужны были сыновья: ведь только сын может заботиться о духе отца, когда тот умрет. Поэтому китайские юноши охотно вступали в брак. Впрочем, их согласия никто особенно не спрашивал: всё решали родители.

Девушки тоже стремились замуж. С самого детства девочка чувствовала себя чужой в родном доме. В «Книге Песен», древнейшем литературном памятнике Китая, говорится: «Когда рождается мальчик, его кладут на постель и дают ему играть с яшмой; когда рождается девочка, ее кладут на пол и дают ей играть с черепками». Девочке запрещалось играть с мальчиками, даже с родными братьями. Но ее приучали повиноваться этим братьям, закладывая основу грядущего повиновения мужу. Китайцы не воспринимали дочерей как членов своей семьи: ведь им все равно предстояло эту семью покинуть. От дочерей часто скрывали секреты семейного ремесла, чтобы они не передали их семье мужа. Если девушка умирала, не успев выйти замуж, ее поминальная табличка не могла стоять на семейном алтаре в родительском доме: ведь в этом доме дочь была лишь временной гостьей. И родители иногда выдавали ее замуж «посмертно», перенеся табличку с ее именем в дом «мужа».

Если девушке не удавалось выйти замуж, ее положение становилось еще печальнее. Женщины без семьи были в Китае изгоями. Не принятые родительской семьей, они часто оканчивали свои дни в специальных «приютах для старых дев» или вынуждены были становиться проститутками. Поэтому, несмотря на то что жизнь замужней китаянки была полна, по крайней мере поначалу, унижений и тяжелой работы, китайские девушки стремились к замужеству. Впрочем, от них, как и от юношей, в этом вопросе ничего не зависело.

История Китая насчитывает больше четырех тысяч лет. Но китайцы привержены традиции, поэтому можно с уверенностью сказать: свадебный обряд, каким его застали этнографы начала XX века, уходит корнями в далекое прошлое. Примерно так создавались семьи сотни, а может быть, и тысячи лет назад. Это была очень сложная процедура.

Иногда жившие неподалеку два клана испокон века обменивались невестами, но инициатива исходила обычно от семьи жениха. Его многочисленные родственники собирались на семейный совет. Особо значимым было мнение брата матери, существовала даже поговорка: «На небесах Небесный владыка, на земле – дядя по матери». Родня подробно обсуждала потенциальных невест. Очень важно было, чтобы фамилия невесты не совпадала с фамилией жениха. При этом степень родства не имела значения, в некоторых местностях было принято жениться на двоюродных сестрах. Но брак между однофамильцами был категорически запрещен, и запрет этот сохраняется по сей день. Китайцы верят, что его нарушение грозит и семье, и потомству страшными несчастьями.

На юге Китая девушка считалась созревшей для замужества в пятнадцать, а на севере – в шестнадцать – семнадцать лет. Когда подходящая кандидатура была найдена, прежде чем засылать сватов, надо было получить согласие умерших предков. Предкам приносили положенные жертвы, и если они давали согласие на брак (что подтверждалось гадателями), то отец жениха посылал родителям невесты дикого гуся – символ брачного предложения. Это предложение было лишь предварительным. Гусь гусем, но нельзя же вводить в дом невесту, не зная ее гороскопа. Да и семья невесты обычно не сразу принимала предложение. Впрочем, отвергала она его, даже если жених оказывался совсем неподходящим, тоже не сразу: спешить в этом вопросе считалось невежливым. Поэтому сваты бегали туда и сюда и носили подарки, пока наконец родители девушки не выдавали им документ, удостоверявший год, месяц, день и час рождения невесты. Тогда родители жениха составляли аналогичный документ, отдавали обе бумаги гадателям, и те выносили окончательный вердикт.

Теперь наставала пора для обмена брачными поручительствами. В них записывали не только сведения о молодых, но и имена, ранги и должности глав обоих семейств на протяжении трех последних поколений; перечислялись проживавшие с ними родственники; обнародовался список всего семейного имущества. Со стороны невесты прилагался еще и список приданого. Здесь же указывали размеры выкупа за невесту. Выкуп этот назывался чайными деньгами, потому что чай считался символом плодородия и супружеской верности. Так что жених как бы давал семье невесты «на чай», но размер выкупа, конечно, был несоизмерим с «чаевыми».

Поручительства писали на листках «счастливого» красного цвета с изображениями дракона и феникса. Вообще, красный цвет в Китае до того, как он стал цветом революции, был цветом свадьбы. Красными были и одежда невесты, и паланкин, в котором ее приносили к дому будущего супруга, и свадебные свечи… Наверное, свадебная процессия в средневековом Китае напоминала первомайскую демонстрацию.