Повесила на ковер простыню, закрепив ее булавками. Поставила стул и на этом фоне сфотографировала Ярослава старым «Зенитом». С улыбкой легонько потрепала за волосы:
— Я скоро. Ты не скучай. В холодильнике стоят пирожные-корзиночки с кремом. Я испекла их для тебя рано утром. Обед найдешь на плите. Там борщ и второе…
Она вышла, а парень едва не заплакал. Впервые о нем заботились не за деньги, а просто так. И он был нужен этой красивой женщине. Он все еще чувствовал на своем лице и волосах по-матерински ласковые руки. Так к нему никто и никогда не относился. То, что происходило в раннем детстве, он помнил смутно. Ярослав понял, что Майя действительно видит в нем сына. На душе стало спокойно. Он с трудом встал с дивана. Дошел до шкафа с видеокассетами и склонился, собираясь выбрать фильм…
Но вернуться быстро не получилось. Сначала Кольцова заехала к старому другу отца, художнику Маркелову. Аркадий и Иван когда-то учились в одной школе, сохранив дружбу на всю жизнь. Старик долго охал и ахал, разглядывая Майю со всех сторон:
— Какая ты красавица! Годы только прибавляют тебе красоты. Вылитая мать в молодости! Ты должна позировать моим ученикам в костюме царицы или боярыни! Совсем забыла старика! Редко заходить стала, не звонишь. Что привело сегодня? У вас, молодых, времени на праздные шатания нет. Выкладывай…
По-стариковски тяжело уселся в старое кожаное кресло у стены. Женщина присела на краешек стула. Немного помялась, подбирая слова. Наконец заговорила:
— Иван Гаврилович, я к вам, действительно, по делу. Нужно изготовить два паспорта, точнее один. В моем надо исправить дату рождения, прибавив мне семь лет и вписать в него сына. Ничего объяснить не могу. Я никогда ни о чем не просила вас, а теперь у меня нет выхода. Вы скажете, что это не законно, но в свое время от отца я слышала, что вы это делали.
Художник протер стекла очков и снова надел их на нос:
— Майечка, я действительно этим занимался, но сейчас я очень стар. Рука уже не та и нужен бланк настоящего паспорта.
Майя вскочила, расстегивая сумочку:
— Бланк есть! И с фотографиями больших проблем нет. Надо только проявить пленку и сделать отпечатки. Чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше.
Маркелов немного подумал, а затем предложил:
— У меня есть очень талантливый ученик, Костя Морозов, через час придет на занятия. Он делает любые паспорта такого качества, что ни один эксперт не распознает фальшивку. Я сам видел загранпаспорт, который он создал. Тебе надо говорить с ним. Подожди. Я дам рекомендации. Думаю, он согласится. Но это дорого стоит.
Кольцова махнула рукой, вновь усаживаясь на стул:
— С деньгами проблем нет! Я подожду…
Иван Гаврилович принес электрический чайник и две чашки из-за ширмы в углу. Снова скрылся, появившись с вазочкой печенья и тарелкой конфет:
— Тогда попей пока чайку со стариком. Расскажи о себе. Не так уж часто мне приходится видеть тебя в последнее время…
Костя Морозов появился через сорок пять минут. Веселый и худой парень в куртке нараспашку и копной взлохмаченных рыжеватых волос ворвался в мастерскую, как вихрь и застыл, забыв поздороваться:
— Иван Гаврилыч, где вы такую красавицу нашли? Это новая натурщица?
Старый мастер прищурился и улыбнулся:
— Вообще-то, здраствуйте. Ну, уж ладно. Понимаю…
Морозов запоздало поздоровался, не отводя взгляда от лица Кольцовой:
— Ой, простите! Конечно, здравствуйте…
Маркелов улыбнулся, удовлетворенно поглядывая на восхищенное лицо парня и пояснил:
— Нет, Костя, это дочь моего старого друга. Ей нужна твоя помощь и я присоединяюсь к просьбе. Майя Аркадьевна тебе все объяснит сама…
Около часа Майя обсуждала с молодым талантом, как лучше сделать паспорта. Оставила ему листок бумаги с данными на Ярослава и себя. Обговорили сумму оплаты. Она сразу же заплатила Морозову половину стоимости. Отдала фотоаппарат художнику и Костя пообещал сделать документы на другой день. Обрадованная женщина поблагодарила парня, еще немного поговорила с Маркеловым и поехала назад. Время подходило к обеду…
Ее здорово удивило, что напротив дачи стояла машина. Внутри никого не было, зато на заборе виднелись грязные следы, словно кто-то перелезал через него.
Майя заперла свою иномарку, открыла одну створку ворот и просунув голову, огляделась. Никого не было видно. Она бесшумно проскользнула на территорию, прикрыв воротницу. Быстро пробежала открытый участок до дома. Через гараж прошла на кухню. Порадовалась, что на этот раз обула ботильоны с мягкой подошвой. Прислушалась.
В доме были чужие, она поняла это по доносившимся звукам ударов и глухим стонам Ярослава. Решение пришло мгновенно. Кольцова скинула плащ, осторожно достала пистолет из-за панели. Заткнула его за пояс брюк и прикрыла сверху кофточкой. Подошла к двери в гостиную.
Ярослав, скорчившись, лежал на полу. Двое крепких мужчин лет сорока, спокойно и методично избивали его ногами. Они что-то спрашивали вполголоса время от времени, хватая за волосы и приподнимая окровавленную голову Воронова.
С диким криком женщина вбежала в комнату, с ходу оттолкнув одного из мучителей в сторону:
— Ярик! Сынок! Что же вы делаете, негодяи?!? Он же болен!!!
Бандиты на мгновение растерялись и остановились в недоумении — во всех документах о Воронове было написано «сирота». Оба бугая переглянулись, наморщив низкие лбы без проблеска интеллекта.
Ярослав с трудом приподнял голову. Увидев Майю, прохрипел:
— Мама, беги!
Но вместо этого Кольцова кинулась к нему и ни один из убийц не успел остановить ее. Прикрыла грудь и лицо нареченного сына от очередного удара своим телом, получив ботинком в бок. Задохнулась от боли. Из-под кофточки осторожно вытащила пистолет и всунула Воронову в руку. Их глаза встретились. Она чуть заметно кивнула.
Ярослав, собрав оставшиеся силы, прижал ее к себе одной рукой. Под вскрик Кольцовой от очередного удара, снял оружие с предохранителя и вдруг перекатился на спину. К удивлению бандитов в его правой руке был пистолет. Они схватились за карманы, где лежало оружие, но опоздали.
С такого расстояния Воронов промахнуться не мог. Два выстрела слились в один и на пол упали два трупа, а он обессиленно откинул голову на ковер. Майя даже внимания на трупы не обратила. Она скатилась на пол с тела Ярослава. Встала на колени перед ним, приподняла окровавленную голову с полузакрытыми глазами и прижала к груди, пачкая белую кофточку его кровью:
— Господи, Ярик! Да что же они с тобой сделали? Изверги! За что? Ты встать сможешь?