– Ах, эта картина! Она и вправду может быть копией полотна Вриланда. У него такие легкие мазки!
Вздохнув, Венеция одарила Грегора благодарным взглядом. Он ответил улыбкой и едва заметно пожал плечами.
– Какая милая пасторальная сценка, – проговорила миссис Блум, возвращаясь к группе у камина. – Она дышит миром и покоем, но мне трудно себе представить, что кому-то может нравиться жизнь в деревне, в то время как Лондон дает столь много любому из нас. Я, например, каждый год провожу в городе по меньшей мере семь месяцев, житье в деревне приедается мне очень скоро.
– Ну а я люблю деревню, – произнесла Венеция. – Мисс Платт, а что предпочи…
– Мне нравится только Озерный край, – перебила ее на полуслове миссис Блум, не удостоив свою компаньонку даже беглым взглядом.
Мисс Платт виновато улыбнулась Венеции, которая донельзя возмутилась грубостью ее хозяйки и поняла, что та всячески старается прилюдно унизить свою компаньонку. Этому нельзя потакать никоим образом.
Венеция ласково улыбнулась мисс Платт:
– Надеюсь, вы сядете за обедом рядом со мной. Приятно поговорить по душам с человеком, которому нравится жизнь в деревне.
Миссис Блум громко рассмеялась:
– Ах вот как, мисс Уэст! Но право, нет нужды защищать мисс Платт. Она городская жительница и не раз говорила мне, что просто не в состоянии запереть себя в деревне.
Если до сих пор Венеция только начинала закипать гневом, то теперь он буквально бурлил в ней.
– Миссис Блум, вы самая…
– А, я слышу, кто-то идет по коридору, – сказал Грегор, подхватил Венецию под локоть и буквально силой повел к столу. – Сейчас подадут обед.
Венеция ожгла его негодующим взглядом, но сказать ничего не успела, так как в эту минуту дверь в комнату распахнулась и на пороге появилась миссис Тредуэлл с большим подносом в руках. За ней следовала рослая костлявая девица с веснушчатым красным лицом, курносым носом и взъерошенными кудряшками.
– Обед! – провозгласила хозяйка гостиницы и поставила поднос на стол, накрытый на пятерых.
Рослая девица водрузила на стол большую супницу и широко улыбнулась:
– У нас нынче ветчина ломтиками, блюдо яиц с пикулями, перепелиные грудки, копченая лососина, немного засахаренных груш и корзинка свежего подогретого хлеба. А это вот суп из сельдерея. Мама говорила мне, что он хорошо помогает при несварении желудка.
Миссис Блум уставилась на супницу:
– Впервые слышу, что бывает суп из сельдерея.
Улыбка миссис Тредуэлл увяла, во взгляде появилась настороженность.
– Суп приготовила Элси, – сообщила она. – Мистер Тредуэлл говорит, что ничего вкуснее он не ел.
Элси снова расплылась в улыбке:
– Мама научила меня готовить его, когда я была совсем еще маленькая.
Венеция заняла свое место за столом.
– Я просто жажду отведать этот суп. Ничто не может быть лучше в такую погоду.
– Совершенно верно! – поспешил поддержать ее Рейвенскрофт.
Венеция вознаградила его одобрительной улыбкой, отчего тот, в свою очередь, заулыбался ей. Грегор уловил этот молчаливый обмен любезностями и прищурился. Довольно долго он не сводил глаз с Венеции, затем отвернулся, не сказав ни слова. И до конца обеда почти все время молчал. Что с ним происходит? Она решила выяснить это сразу после окончания трапезы.
Для нее обед оказался тяжким испытанием. Миссис Блум, кажется, поставила себе целью как можно больше разузнать о мистере и мисс Уэст, несмотря на то что Венеция старалась перевести разговор на более спокойные темы. Рейвенскрофт пытался ей помочь, но был слишком измочален, чтобы эта помощь оказалась хоть сколько-нибудь существенной. Так что Венеции пришлось выкручиваться самой.
Но время шло, и силы ее почти иссякли, особенно после того, как миссис Блум несколько раз напомнила мисс Платт о «шитье», которое ждало продолжения у них в комнате. Каждое упоминание об этом приводило мисс Платт в уныние. В воображении Венеции возникло огромное количество рабочих корзинок, ожидавших, когда наконец мисс Платт займется на всю ночь рабским трудом при свете единственной свечи.
Когда с обедом было покончено, миссис Блум встала и громогласно объявила, что они с мисс Платт немедленно удаляются к себе. Злосчастная компаньонка явно не обрадовалась такому решению, однако покорно отложила вилку и поднялась из-за стола.
Едва за ними закрылась дверь, как Рейвенскрофт поднял обе руки над головой и зевнул.
– Слава Богу, что они ушли! Мне ни разу в жизни не доводилось общаться с такими нудными особами.
– А со мной такое случалось, – заметил Грегор, в упор глядя на Рейвенскрофта.
Юнец не заметил иронии.
– Лорд, мне кажется, я сейчас рухну на пол! – Он зевнул еще шире. – Прошу прощения, но этот день меня доконал. Я хочу лечь поскорее в постель.
– Блестящая идея, – согласился с ним Грегор. – Я отлучусь ненадолго. Хочу еще разок проверить, как там наши лошади.
Рейвенскрофт повернулся к Венеции, поднес ее руку к губам, коснулся нежным поцелуем ее пальчиков и проговорил, застенчиво улыбнувшись:
– Не смею надеяться что вы будете мечтать обо мне.
Венеция резким движением высвободила руку, подумав при этом, что он выглядит совершенным юнцом, ему не дашь даже его двадцати двух лет. Сердце Венеции немного смягчилось. Он очень молод и ужасно наивен. Тронутая тем, с какой надеждой он смотрит на нее, Венеция сказала с улыбкой:
– Я так устала, что мечтаю лишь об одном – хорошо выспаться.
Улыбка Рейвенскрофта увяла, и он добавил:
– Приношу вам извинения за сегодняшнее утро. Я должен был рассказать вам о том, как все произошло. Теперь я понял, что недостаточно хорошо все обдумал.
Венеция пожала плечами:
– Это уже в прошлом. Больше не о чем говорить.
Рейвенскрофт снова взял ее за руку:
– Венеция…
– Поскольку все прочие постояльцы удалились на покой, перед вами мисс Оугилви.
От голоса Грегора в комнате, казалось, повеяло холодным ветром, несмотря на то что огонь в камине горел жарко.
Рейвенскрофт густо покраснел и отпустил руку Венеции. Он ничего не сказал Грегору, но произнес негромко:
– Мисс Оугилви, я поговорю с вами об этом позже, а сейчас позвольте пожелать вам доброй ночи.
Он отвесил Венеции глубокий поклон, ограничился холодным кивком в сторону Грегора, повернулся и ушел.
Венеция сердито посмотрела на Грегора, который теперь стоял у огня, опершись одной рукой на каминную полку, а вторую сунув в карман.
– Не стоило так обходиться с ним.
– Щенок повел себя слишком смело по отношению к вам.
– Не думаю. – Венеция вздохнула. – Лучше бы вы перестали оговаривать его на каждом шагу.