— Не знаю, — пожал плечами сосед. — Вообще-то трупы не положено трогать до приезда полиции, но раз ты говоришь, что она уже не ездит…
— То что?
— Надо его хотя бы сдвинуть в сторонку, пока на него не налетел кто-то на машине и не размазал по асфальту до самой Канал-стрит.
С этими словами, не обращая внимания на вонь и жужжащих мух, на удивление немногочисленных, кстати, он нагнулся, ухватил мертвеца за пояс брюк и несколькими сильными рывками оттащил его в сторону, к тротуару, бросив прямо перед чьей-то лужайкой.
— Надо бы его на газон к Бирману оттащить, — заявил я. — Пусть там воняет и напоминает ему о своих правах.
— Ты потащишь? — усмехнулся Том.
— Нет, пожалуй, — отрицательно покачал я головой и с трудом проглотил слюну: от вони да и самого зрелища к горлу подкатывала тошнота. — Не потащу, противно.
— Привыкай, — с каким-то скрытым намёком сказал Том.
— А ты где привыкнуть успел? — проявил я любопытство к его биографии.
— В «Дурной Земле». А ты говорил, что вроде бы служил в армии.
Верно, как-то обмолвился я о своих офицерских погонах, полученных после института.
— Техником в авиации я служил, — отмахнулся я. — К тому же в таких краях, что там проблема разложения мёртвых тел стоять вообще не могла — скорее бы потребовалась их разморозка.
Хм… а ведь это тоже мысль… Люди на севере живут, не вопрос. Хоть в Мурманске, а хоть и на Шпицбергене. А вот мертвяки «живут»? Если они…
Преодолевая брезгливость, я нагнулся и прикоснулся тыльной стороной пальцев к нелепо вывернутой шее мертвеца. Бр-р-р, холодный! Холодный, как жаба, как и подобает быть мёртвому. Застрелил я его минуту назад, остыть бы он ещё никак не успел.
— Ты что? — не понял моего маневра Том.
— Холодный, — оповестил его я о своём открытии, выпрямляясь и инстинктивно вытирая руку о штаны.
— И что? — не понял моей радости Том.
— Если он холодный, то не сможет существовать в холоде.
— В смысле?
Южанин. Из Аризоны. Всё ему надо растолковывать.
— В смысле, что на Аляске они закоченеют и если не промерзнут насквозь, то впадут в вечную спячку вроде тритонов. До тепла, по крайней мере. И в Северной Канаде. И ещё много где. Или просто вся жидкость в нем превратится в лёд, клетки разорвёт, и… — Вместо окончания фразы я просто развел руками, приглашая Тома самостоятельно представить трагический конец ожившего мертвеца.
Том недовольно сморщился:
— Там холодно.
— Я знаю, поэтому и говорю, — подтвердил я его догадку.
— А никак нельзя проверить, не умирают ли они от обезвоживания? — сказал он, беря меня под локоть и уводя от мертвеца. — Уехали бы в пустыню, куда-нибудь в середину Прувинг Граунд, и ждали бы там, когда они пересохнут. Или на авиаполигон.
У города Юмы есть две главные достопримечательности. Первая — это Юма Прувинг Граунд, самый большой в Америке испытательный полигон Сухопутных сил, который раскинулся на десятки километров во все стороны и занимает как раз всё пространство между Юмой и нашим Уэлтоном, а на север тянется аж до федерального шоссе номер десять. В основном это горы и пустыня, местами пересечённая оврагами и обмелевшей речкой, кое-где в ней есть малопонятные ангары, какие-то строения и даже большой парк для техники с капонирами и навесами — на случай больших учений. Есть какой-то минимальный запас бронетехники и пушек, но постоянно военных служит очень мало, лишь какие-то частные охранники, ну и технический персонал там обитает. Но преимущественно это просто пустыня с многочисленными грунтовыми дорогами.
Второй же достопримечательностью можно считать авиаполигон имени Барри Голдуотера, который расположился по другую сторону шоссе номер восемь прямо напротив Прувинг Граунд и тянулся до самой мексиканской границы. Там тренировалась в бомбометании и ракетопускании авиация, на радость жителям окрестностей, подчас сутками слушающими грохот, доносящийся оттуда. А ещё по городу упорно бродили слухи, что немалая доля кокаина проходит в страну как раз через этот полигон и чуть ли не военными вертолётами. Впрочем, не об этом теперь речь.
Но в чём-то Том прав, хоть и думает, что шутит. Случись большая беда здесь — и самым надёжным укрытием могут стать эти самые полигоны. Думаю, что по скалам и раскалённой пустыне не каждый оживший мертвец туда доплетётся. А если учесть, как палит солнце, то он рискует высохнуть в мумию. Наверное.
Мы подошли к моему дому, встали у мотоцикла. Я снял с сиденья шлем, собираясь натянуть его на голову, но Том показал рукой куда-то мне за спину и сказал:
— Марк Эшли. Живёт здесь рядом. Знакомы?
Я обернулся и увидел быстро идущего в нашу сторону весьма упитанного, но крепкого дядьку в камуфляжных штанах, защитного цвета майке, обтягивающей могучие, хоть и жирные плечи, и в военного типа разгрузке в цветах пустынного камуфляжа. Глаза закрывали тёмные стрелковые очки, при этом ещё и песочного цвета камуфлированная панама отбрасывала тень на лицо. Поди узнай его с такой маскировкой, учитывая, что с такими пузами они здесь через одного.
На груди у мужика стволом вниз висело нечто здорово смахивающее на армейский карабин М-4[12] с маленьким оптическим прицелом на рукоятке для переноски и фонарём под стволом. На толстом бедре плотно сидела кобура с пистолетом. Выглядел мужик воинственнее некуда — хоть сейчас его грузи в вертолёт и сбрасывай в джунгли, если вертолёт сдюжит. Впрочем, будь у меня возможность, я постарался бы выглядеть не хуже. Думаю, это взбадривает тебя самого, потому как страшновато вокруг. Как-то не очень комфортно чувствовать себя безоружным — считай, что голым — против угрозы.
— Привет, парни! — окликнул он нас, после чего отдельно поздоровался с Томом: — Привет.
— Знакомы? — спросил Том, указывая на меня.
— Нет, виделись издалека, — сказал мужик, протягивая мне для пожатия крупную ладонь, с которой он быстро содрал стрелковую перчатку. — Соседи?
— Почти, — кивнул я, пожимая руку.
— Вы стреляли? — спросил толстяк.
Вместо ответа Том показал Марку свою винтовку. Тот кивнул, посмотрел на меня, сказал:
— Парень, ты не выглядишь готовым к неприятностям.
Толстая ладонь сочно похлопала по ребристому чёрному цевью висящего у него на груди карабина.
— Мне в аэропорт надо, — пожал я плечами, решив не болтать об истинной причине моей невооружённости.
— В аэропорт? — удивился толстяк. — Ты думаешь, что самолёты летают?
— А почему они не должны летать? — поинтересовался Том. — Что-то сообщали?
— Нет… — Марк задумался. — Будь я проклят, если в чём-то уверен: просто мне кажется, что, пока в нашем борделе пожар, самолёты летать не должны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});