что никем другим она просто не могла работать. И я не вправе осуждать ее, она не пошла на панель. Она показывала стриптиз, а не стояла на обочине. И это официальная работа. Вон господин Тарзан – тоже ведь стриптизер, при этом он публичный и достаточно признанный человек. Наташа Королева его очень красиво подает и всегда выступает за своего мужа. У него профессия такая, кто-то же должен этим заниматься.
Я это все к тому, что ни разу не осуждаю Бетти. Да, у нее есть пробелы в воспитании и сложности в задатках, но это было бы по-любому, вырасти она в моей семье или же с бабушкой-дедушкой, как это и произошло. Генетику еще никто не отменял. Но хорошо хоть, что, учитывая ее характер, она, по всей вероятности, в отца – нормального человека, потому что мать у нее просто сумасшедшая. Марина была не в себе еще тогда, а сейчас это все только усилилось, и она стала вообще невменяемой.
К нашему разговору о жизни за рулем… Я в этом случае не проехала мимо, а могла бы, но остановилась и помогла, ну, и получила за это. Знаете, как бывает: человек притормозил там, где беда, а в него сзади въехали и еще со встречки врезались. Меня со всех сторон «побили», а я хотела только человека спасти. Включила аварийные габариты и хотела помочь, а в меня вдуплились и до сих пор не могут забыть эту историю. Конечно, и я ее никогда не забуду, даже если хотела бы. Это просто невозможно. Но если я спасла человека, это не значит, что он должен стать членом моей семьи, я все равно должна была отдать его родным. Но в душе он, точнее она, Бетти, останется у меня на всю жизнь, и с этим ничего никому не поделать.
Я столько уже рассказывала об этой истории, столько плакала, что больше не могу и не хочу. Вчера вот мой внук заболел, и я плакала, да, потому что никогда не видела, чтобы он болел так сильно. А на Бетти у меня уже слез нет, я отстрадала и отрыдала все, что могла. Но опять же есть родной человек, твоя кровь, а есть человек все-таки чужой. Я никогда не претендовала на нее как на свою дочь. Но когда кто-то говорит, что дело якобы в том, что я родила своего ребенка и она перестала мне быть нужной, то даже отвечать на такую чушь не хочется. Это пытаются так меня в задницу ударить, в мои аварийные сигналы. У меня в коляске был один и, словно принцесса, одета в платьице другая, и я шла как гордая мать двоих детей. Понимаете, что это было для меня – притом что своего ребенка я действительно родила с большим трудом из-за проблем со здоровьем? На тот момент я не относилась к ней как к чужой девочке. Как это она мне стала не нужна? Я бы стала с ней налаживать отношения спустя 40 лет, если бы это было действительно так? Это такая жестокость вот так говорить – к кошечке или к собачке привязываешься, что потом никак не можешь отойти после того, как она из жизни уходит. Не можешь жить без этого существа. А это же живой человек – он с тобой разговаривал, улыбался тебе, заглядывал в глаза, ты его кормил, лечил, книжки читал, спать укладывал. Как можно даже подумать-то об этом, не то что сказать?
Часть 9. Об умении прощать и прощаться. О чувстве стыда и об упущенных возможностях
Как считаете, все ли можно простить? Вы легко прощаете? Просите ли сами прощение у других?
Никто не может быть всегда прав. Любой может оступиться, поэтому каждому мы обязаны дать шанс. Сколько раз я и сама ошибалась.
Но при этом в каждой такой ситуации сразу же говорю: «Я свинья. Прости, виновата». Вот так я принимаю свои косяки.
Другим много чего могу простить – вплоть до измены мужчины, если он вдруг переспит с другой женщиной. Это в том случае, если я его прижала, а он не стал изворачиваться и сказал мне правду. И так в моей жизни было. Я тогда предложила ему попробовать вместе пойти дальше и посмотреть, что получится. Так что я могу это сделать и делала.
Но я никому не прощаю хамство, причем такое долгоиграющее. И даже самые близкие друзья в этом случае не исключение. Считаю, что дружба – это младшая сестра любви, дружить и не любить невозможно, и ответственность в дружбе не меньшая. Но бывает так, что ты считаешь человека другом, он тебе симпатичен, во всем ему доверяешь, а он расслабляется и начинает хамить, оправдывая себя тем, что хочет быть со мной таким как есть. Вот, например, у меня подруга была, причем не просто подружка, с которой можно вместе пойти на танцы и «подержите мою сумочку», – нет, она другом моим была, считаю, что это слово подходит и для женщины. Я позволила ей войти в свою жизнь, а она со временем обнаглела. Я несколько раз ее предупреждала: «Не надо так со мной!» Но она меня не услышала. У нее в жизни произошли нехорошие перемены: она лишилась работы и понимала, что уже никуда больше не устроится. Я пыталась ей помочь, а она при этом позволяла себе говорить мне гадости. Я ей объясняю: «Понимаешь, я тебе это прошу, но не могу не указать тебе на это и еще раз повторяю, что со мной так не надо. И вообще ни с кем так не стоит». А она смотрит в глаза и говорит: «А что я такого сделала, что это ты? Я тебе теперь слово сказать не имею права, самой собой не могу быть?» То есть столько лет до того, как она стала себя вести непотребным образом, она шифровалась, так, что ли, была не «самой собой»?
Это продолжалось несколько лет, и все это время она пробовала локоточками раздвигать границы своей наглости в отношениях со мной. Поначалу-то все было нормально, правда, иногда я замечала какие-то маленькие неприятные нюансы, но думала, может, это случайно, у всех нас бывает плохое настроение. Когда она осталась без работы и пошла вразнос, на первых порах я пыталась ее понять и помочь, предлагала пойти к психологу, если ее так колбасит. Причем нельзя сказать, что ей есть было нечего: здесь проблема была не в