подозревая, что эта банка пива, возможно, последняя в его жизни.
10. 31 июля 2022 г
В ожидании Петра прошло еще часа два, Женя, мысленно попрощавшись с домом и стараясь не думать о нем, вдруг поняла, что проголодалась. Но голод был непростой. Организм точно знал, чего хочет.
– Тонечка, пожарь мне, пожалуйста, оладий. Молоко в холодильнике всегда есть. Возможно, есть и яйца. Мука – однозначно, я сама покупала перед отъездом и насыпала в большой такой контейнер. Не думаю, что кто-то в мое отсутствие здесь пек пироги.
– Да знаю я, где мука! – оживилась Тоня, которая тоже находилась в волнении и не знала, чем себя занять. Она уже отзвонилась мужу и сообщила, что останется ночевать у Жени. – Сейчас все сделаю. Голод – это хорошо. Значит, ребеночек хочет кушать.
– Тоня, пожалуйста! Старайся вообще не говорить на эту тему, чтобы случайно не проговориться в присутствии Петра. Не хочу, чтобы кто-то что-то знал. С Борисом я твердо решила развестись, а потому не хочу, чтобы он, узнав о моей беременности, отказался дать мне развод. Еще подумает, что это уловка такая… Нет-нет. Я всегда была человеком самостоятельным, я справлюсь. К тому же у меня на счетах и карточках полно денег. Борис позаботился…
И тут Антонина как-то странно посмотрела на Женю, и обе на время замолчали.
– Мы подумали об одном и том же? – спросила Женя. – Думаешь, он знал, что уйдет от меня, и намеренно заполнил все мои карточки день– гами?
– А когда тебе пришел последний перевод от него?
– Так у меня не только мои карточки, но и одна его. Там больше всего денег. И я с нее ничего не снимала. Но как-то заглянула, сколько у меня осталось, и не заметила, чтобы в последнее время там произошло движение, сумма осталась прежней. У меня сразу после свадьбы появились большие деньги на картах и счетах.
– И тебя это не насторожило?
– Нет. Я же стала его женой, и он не хотел, чтобы я в чем-то нуждалась. Он богатый человек, Тоня.
– Ну, тогда ты можешь быть спокойна. Вот если бы он перевел тебе деньги после того, как ты поехала со мной в Калину, вот тогда можно было бы предположить, что он знал, что у него неприятности, и успел обезопасить тебя, перевел деньги.
– Ну да… Наверное, ты права.
– Знаешь, что я тебе скажу, подруга? Тебе нельзя нервничать. Честно. Постарайся взять себя в руки и не думать о Борисе хотя бы. Петр предан тебе, как пес. Он не оставит тебя без помощи. Он что-нибудь да придумает, может. Снимет вам с ним квартиру где-нибудь в Москве. Ты, главное, наблюдай за ним. Если он будет относительно спокоен или даже весел, это будет означать, что с его братом все в порядке. Может, они, эти братья, что-то и скрывают от тебя, и это их какие-то дела и секреты. Ты не должна вообще об этом задумываться. Просто живи спокойно, ешь побольше, гуляй на свежем воздухе, спи…
– Ты это серьезно, Тоня? – Женя, поджав губы, покачала головой. – А ты бы как вела себя на моем месте, если бы пропал твой Виктор?
– Сошла бы с ума, – не подумав, брякнула Тоня. – Вот я дура, да?
– Думаешь, я не понимаю, что ты хочешь поддержать меня? Успокойся. Главное, что ты сейчас можешь сделать для меня, это продолжать месить тесто…
Между тем Тоня, уже вооружившись половником, принялась выливать на раскаленную сковородку маленькие густые лужицы теста. По кухне поплыл аппетитный запах оладий.
Когда за окном раздался шум подъезжающей машины, Женя вся сжалась – неужели снова привезли стройматериалы для зимнего сада, или же прикатила новая хозяйка дома?
Но, к счастью, это была машина Петра. Он вошел в дом стремительной, совершенно не свойственной ему походкой, почти ворвался на кухню.
Следуя совету Тони, Женя внимательно посмотрела на его лицо. Оно сияло! Очень все это странно.
– Какие ароматы! Девочки, я так рад, что вы здесь не раскисаете! Вот увидите, все будет хорошо. Просто замечательно!
– Петр Михайлович, присаживайтесь, сейчас будем чаевничать, – пригласила его Тоня за стол.
– Непременно. Но для начала мне надо вымыть руки, – он удивительным образом продолжал сиять.
– Петр, у вас хорошие новости о Борисе? – не выдержав, спросила Женя.
– Нет-нет, он не связывался пока со мной. Но я сейчас увлечен совершенно другим! Женечка, как вы относитесь к Моне? – Ну да! Клод Моне! Надеюсь, это имя вам о чем-то говорит?
Он был радостно возбужден, прямо весь трясся, и глаза его сверкали. Может, он выпил?
– Петр, вот скажите мне, при чем здесь Моне? У меня жизнь рушится, дом, в котором я жила с моим мужем, продан, да и сам муж пропал… А вы мне тут про Клода Моне твердите? Издеваетесь, что ли?
– На самом деле, Петр Михайлович, – решила поддержать подругу Антонина, – полагаете, что сейчас самое время поговорить об импрессионистах? Разве что вы решили продать какую-нибудь картину Моне и на эти деньги купить дом? – Она нервно хихикнула.
– Нет. Дом покупать не нужно. Он куплен давно, примерно лет семь тому назад, – здесь Петр сделал паузу и обвел подруг плутовским взглядом. Он прямо стрелял глазами и при этом загадочно улыбался.
– Тоня, ты чего-нибудь понимаешь? – спросила Женя.
– Тонечка не может ничего понимать, пока я вам все сам не объясню. Дело в том, что у меня есть одна знакомая. Чудесная женщина. Я познакомился с ней, когда совершал поездку по замкам Франции. Она русская, но в свое время очень удачно вышла замуж за богатого француза и вот уже много лет живет как раз в той знаменитой на весь мир деревне Живерни во Франции.
– И? – Женя начала раскисать, понимая, что сейчас совершенно не готова выслушивать истории своего сентиментального деверя.
– Она пригласила меня к себе в гости, – как ни в чем не бывало продолжал Петр. – У нее большой дом и сад в Живерни. Но, безусловно, ее сад не идет ни в какое сравнение с садом Клода Моне, лет сорок прожившего в Живерни и создавшего там потрясающий сад! Эта дама настолько заворожила меня рассказами о Моне и его саде, что я согласился проводить ее домой. Мы распрощались с экскурсоводом, арендовали автомобиль и отправились в Живерни. Понимаете, если бы мне показали этот сад и сказали, что он принадлежит какому-то там графу или герцогу, к примеру, я бы, безусловно, восхитился. Не более. Но когда вам говорят, что вот эти клумбы разбил сам Клод