Читать интересную книгу Леонид обязательно умрет - Дмитрий Липскеров

– Хорошо ли тебе в моих теплых водичках? – игриво интересовалась Юлька.

– Ага, – отвечал плод, сопровождая ответ ударом кулака изнутри. Он обрел конечности, шевелил головой и открывал глаза. – Как я не захлебнулся здесь только! Ничего не видно в твоих околоплодных водах!

– Потерпи, скоро ты родишься, и мы заживем с тобою счастливо!

– Ты не сможешь содержать меня так, как мне бы того хотелось.

– Я постараюсь.

– Мне жениться хочется…

– Уже?!

– Давно.

– На ком же?

– На тебе.

– Ты же мой сын! Фу-у! Это нельзя!

– Поэтому и хочется!

– Зачем тебе вообще жениться?

– Чтобы пытаться покорить Космос.

– Не понимаю…

– Еще бы…

– Хочешь быть космонавтом?

– Дура!

– Нельзя так про мать!

– Хочу быть ракетой!

– Живое существо не может стать… Хм… Зачем – ракетой?

– Ты все-таки – дура!

Она готова была признать, что дура. Конечно, ребенок должен быть умнее собственной матери, особенно если это мальчик. Ей было чуть обидно, что мальчик такой грубый. Еще не рожден, а ругается. Пашка, тот вовсе не ругался…

– Хочешь стать ракетой, стань ею!

– Первые умные слова.

– Спасибо… Куда ты полетишь?

– У каждого свой Космос.

– Ты ошибаешься. Космос один на всех. Это Юрий Гагарин проверил.

– Вот его-то космос меня меньше всех волнует!

— Он – Герой Советского Союза! Первый человек на Земле, побывавший в космосе!..

– Это – не Космос! Это – дырка! Герой, посетивший дырку!

Она испугалась, что он, нерожденный, уже диссидент! Что дальше?

– Так нельзя, мой дорогой! Он настоящий герой! И Титов!.. И…

– Они были не в космосе.

– Где же?

– В безвоздушном пространстве.

– А где же тогда космос?

– Ты не поймешь.

– Мне кажется, что ты злой мальчик!

– Все равно ты меня любишь.

– Конечно, – с умилением согласилась она. – Ведь ты – мой сыночек.

– Привязанность по родственным связям – ужасна! Я тоже так чувствую, по человеческому шаблону. Вот ты – дура, а я тоже тебя люблю…

Иногда ей казалось, что она сама придумывает диалоги с нерожденным сыном. Тогда она ехала к Равиковичу и разговаривала с ним на эту странную тему.

Гинеколог объяснял, что так и должно быть, что пренатальное общение – самое важное, что от этого зависят роды, легко ли, сложно ли они пройдут… Пессимистом или оптимистом выйдет ребеночек…

– Мне кажется, что я глупею, – призналась она.

– Все женщины на сносях – глупеют, – успокаивал Равикович. – Да-да… Когда Фима стучался в ворота жизни, то есть когда Дора была на сносях, у нее мозговая деятельность вовсе не осуществлялась. Все только на инстинктах. Более того, я вам расскажу. Когда Фима обрадовал мир своим появлением, Дора целых два года ни на кого, кроме мальчика, не обращала внимания. Она стала птенцом, который в свою очередь тоже выкармливает птенца. Мне в то время приходилось очень тяжело. Вы меня понимаете… Я в три раза больше работал и ужасно страдал! Признаюсь по секрету, я даже ревновал жену к собственному сыну!

Она после его слов подумала, что есть много положительного, что придется рожать без отца. Равикович совершенно ее успокоил, был отблагодарен красненькой и по-отечески приглашал заходить чаще, безо всякой медицины, прямо в гости, где он познакомит ее со своими дорогими.

– Какой Дора медовик печет! Вы сойдете с ума! Семислойный! Я целый день до того раскалываю чугунным утюгом грецкие орехи!

Она искренне обещала прийти, но, возвратившись домой, забывала обо всем на свете, ныряя в собственное пространство, в котором росло существо плоть от плоти ее.

– Опять горняк припрыгал! – предупредил плод.

– Пусть его, – отмахивалась она, совершенно равнодушная к чужому глазу. – Жалкий человек.

– Жалкий или его жалко? – пытался уточнить он.

– И жалкий, и жалко…

– Какой глаз противный!

– Тебе он не нравится?

– Я – ревную…

На следующий день она собралась с силами и посетила хозяйственный магазин, в котором приобрела новый «английский замок». Человек из ЖЭКа запросто переставил запоры, хотел было унести старый, но Юлька не отдала, даже в счет гонорара. Слесарь обиделся, но плод объявил, что на обиженных воду возят и много чего еще делают, а иногда и кладут!..

Когда до нее дошел смысл сказанного, лицо Юльки окрасилось медным цветом, ей показалось, что эти слова слесарь расслышал, а потому беременная женщина застыдилась и отдала мастеру замок, сохранив за собой старинный ключ.

– Мягкотелая ты!

– А ты – грубиян! – в сердцах сказала она громко. Продела в ключ цепочку и надела его на шею, как давно хотела. – Так нельзя с людьми по-хамски!

Слоновая Катя, сильно переживавшая соседкину беременность, часто слышала, как та разговаривает сама с собой, размышляла о том, что столкновение чужеродных плотей вот какие вещи выделывает, мозги бекренит, – не завидовала Юльке, а сопереживала…

Как-то Катька намазала на свежий черный хлеб масла, слегка посолила бутерброды и постучалась в Юлькину дверь.

Она открыла удивленная, стояла, поддерживая руками пузо, и смотрела на соседку по-детски, как на Юрия Никулина в цирке.

– На-ка, поешь! – протянула Слоновая Катя тарелку с хлебом. – Тебе есть надо, в масле витамины, а то неделями на кухне не появляешься!..

– Бери-бери! – подбодрил плод. Пошевелил всеми конечностями, уточняя: – Есть надо больше! Сколько влезет! Мне все на пользу!

Юлька проглотила все бутерброды на счет раз, и с этого дня до родов каждый вечер Слоновая Катя стучалась в дверь соседки, принося свой скромный дар будущему материнству – намасленный черный хлебушек…

Перед самыми родами Юлька все чаще забегала к Равиковичу узнать, не пора ли, не настал ли срок. Он успокаивал ее, говоря, что по первому случаю она всегда успеет в роддом, часов десять по первопутку женщины рожают.

– И вещички соберете, и такси вызовете, – умиротворял гинеколог. – И мне позвоните для успокоения!

– А вы что же, на родах не будете?

– Я, милая, гинеколог… А акушер – профессия другая…

Равикович загодя познакомил Юльку с акушеркой – простой задорной русской женщиной в вязаном берете, сообщившей, что за свою жизнь детишек перевытаскивала почти тысячу!

– Даже медальку мне дали! – сказала, улыбнувшись. – Та вы не боитесь! Все в лучшем виде случится! Как водичка отойдет, вот тута в дорожку и собирайтесь. У нас в Грауэрмана на вас карточка лежит…

И она успокоилась. Решила две недели до родов вовсе ничего не делать, лежать на спине да телик смотреть.

С ним она разговаривала уже за полночь, когда все программы заканчивались.

– Скоро увидимся, дорогой…

– Мне и здесь неплохо.

– А я соскучилась.

– Странная… Я никогда не буду ближе к тебе, чем сейчас.

– Мне обнять тебя хочется!.. Интересно, какие у тебя глазки?

– У меня что, зеркало, что ли, здесь?

– А волосики?.. Или ты лысенький?..

– Ага… Черные патлы до плеч!

– И пальчики, наверное, длинные…

– В ушах ковыряться! Ха!

– Ты подрастешь, и я тебе по попе надаю!

– Как же! Когда я подрасту, сам баб по заднице шлепать стану! Любите вы это!

В такие минуты она была уверена, что сама выдумывает диалоги с будущим ребенком. Ну, не может же он, в самом деле, быть таким охальником, еще не явленный на этот свет! Что же будет, когда он подрастет?..

– Нам не дано предугадать! – ответствовал он на такие отвлеченные размышления матери.

И то верно. Человек предполагает…

Никаких двух недель природа ей не дала.

Воды отошли в воскресенье утром, хотя Равикович по опыту обещал начало родовой деятельности к вечеру: «Рожают почти всегда ночами…»

Минут десять она стояла в нерешительности, думая, что просто не выдержал мочевой пузырь, только потом дошло, когда сын сообщил по-телеграфному кратко:

– Во́ды.

Она принялась собираться, совершенно не готовая, что сегодня станет матерью.

А где еще десять дней, обещанные доктором?

Попихала в сумочку пижаму да пару нижнего, пытаясь сфокусироваться, но этого как раз и не получалось.

Он помог ей.

– Позвони Равиковичу!

Она выбралась в коридор, доплелась, оставляя за собой мокрый след, до телефона.

Номер не отвечал, хотя она ждала долго, а потом перезванивала… Воскресенье…

– Катя! – призвала Юлька на помощь соседку. – Катя-я!

Но Слоновая Катя в это время торговала на рынке петрушку, кляня на чем свет стоит красавца грузина, уступающего с белозубой улыбкой молоденьким по гривеннику, а ей и пятака не спустил.

– Иды, бабка, иды! – спроваживал красавец ее беззлобно. – Мешаешь наблудать!

– Блудить ты сюда приехал! – вышла из себя Слоновая Катя, готовая к бою. – Ишь, «наблудать»! Я тебе наблюду!..

– И что ты злая такая! – обиделся красавец. – Одинокая, наверное. Возми зэлень, сколько хочэшь! Бесплатно!..

Она, конечно, отказываться не стала. Набрала полный мешочек. Хотела было мясистый помидор ухватить, но грузин шикнул, и старуха отчалила, довольная собой в крайней степени…