— Но, может быть, вы предпочитаете рубин или сапфир?
— Нет-нет, кольцо замечательное, но, пожалуйста, Макс… — Салли сняла его с пальца и положила на обитый бархатом поднос, — ведь оно очень дорогое.
— Вы когда-нибудь видели такую невесту? — с наигранным возмущением спросил Маккензи у продавщицы. — Слыханное ли дело — просить жениха, чтобы тот положил в карман деньги, которые готов потратить на обручальное кольцо?
Девушка за прилавком рассмеялась, очевидно подумав, что Салли просто не понимает, как ей повезло.
Макс расплатился, взял футляр и вывел Салли из магазина.
— Это прекрасное кольцо, — беспомощно пролепетала она, — но…
— Если вы осмелитесь заявить, что «оно не для вас», я вас просто задушу.
— Ладно, я верну его вам, как только игра в так называемую помолвку закончится. — Салли помолчала, ожидая ответа. — А если вы осмелитесь заявить: «Можете оставить его себе как плату за услуги», то уж тогда я задушу вас.
Маккензи расхохотался.
— Мне бы ничего такого и в голову не пришло. Это оскорбило бы вас, мисс Дирлав, а я уважаю и ценю в вас цельность натуры — кстати сказать, больше, чем могу выразить словами.
Салли ощутила, как ее сердце затрепетало от этой похвалы, и ею вновь овладело чувство вины. Интересно, как бы воспринял Макс эту «цельность», узнай он о ее журналистских поползновениях?
Но ведь в статьях, которые она только что отправила, поспешно успокоила она себя, о нем не сказано ни одного дурного слова, все только хорошее. И, наверное, это не может считаться предательством или разглашением тайны?
Они шли молча, но это молчание совсем их не угнетало. Салли почему-то принялась размышлять, где сейчас Фрэнсин Эндерли, женщина, которую он, судя по всему, любил и потерял, совсем как герой его последнего романа.
Когда они приблизились к берегу, уже начало темнеть. Макс предложил ей сесть неподалеку от ярко светившего на столбе фонаря. Достав из кармана пиджака футляр, он открыл его и вынул кольцо.
— Дайте мне вашу руку. Нет, левую. — Он надел Салли кольцо на палец, а потом, властно взяв ее за подбородок, притянул к себе и поцеловал в губы. Этот поцелуй не походил на прежние, в нем не было ничего дружеского, ощущался лишь пробудившийся мужской инстинкт и возбуждение от близости сидящей рядом женщины.
Так, наверное, он обращается с любой женщиной, а не только со мной, напомнила себе Салли, тщетно пытаясь настроить себя на трезвость мыслей, утраченную с тех пор, как он сделал ей шутливое предложение.
Он обхватил ее за талию свободной рукой и прижал к себе. Ее голова уютно уткнулась в его плечо, словно наконец нашла себе место, прямо-таки созданное для нее. Ладонь Макса лежала у нее под грудью, и оставалось только надеяться, что он не почувствует отчаянного биения сердца.
— Звезды… — прошептала Салли. — Эти созвездия совсем непохожи на те, к которым я привыкла в Англии. — Чуть повернув голову, она указала на небо. — Вот Южный Крест. Пришлось даже ущипнуть себя, чтобы поверить, что это не сон и я действительно в Южном полушарии.
— Так оно и есть. — Его теплые губы коснулись ее лба. — Рядом со мной, на набережной Окленда.
Салли кивнула в ответ, но взгляд ее блуждал по усеянному звездами небосводу.
— Могу поклясться, что Луна перевернута. Мне не удалось отыскать «человека», а ведь меня с детства приучили видеть на ней силуэт.
— Вы смотрите на Луну совсем под другим углом, — пояснил Макс.
— Знаете, мой дед писал в мемуарах, что во время пятилетнего пребывания в Инверкаргилле его поразила комета Галлея.
— Выходит, он видел ее в 1910 году?
— Выходит, так. По его словам, в Новой Зеландии за ней можно было наблюдать невооруженным глазом. Он писал, что ее хвост тянулся в небесах и это было величественное зрелище.
— Когда-нибудь вы покажете мне его записки, — сказал Макс.
Салли с готовностью кивнула и, вздохнув, потерлась щекой о его плечо. «Когда-нибудь». Какие замечательные слова! Они устремлены в будущее. Но, похоже, Макс воспринял ее жест как знак усталости — встав и протянув ей руку, он проводил ее в номер. Салли не удержалась, чтобы еще раз не полюбоваться на кольцо. Макс с легкой улыбкой наблюдал, как она вертит его на свету и качает головой, словно говоря: «Вы не должны были этого делать». Он оставил ее мимику без ответа и заговорил совсем о другом, тем самым тонко напомнив Салли об ее истинном месте в его системе ценностей.
— Издатели сообщили мне, что первое выступление с рекламой книги состоится завтра вечером. Они уверяют, что в фан-клубе соберется добрая дюжина моих поклонников. Значит, хорошо, если с полдюжины, — не без сарказма добавил он. — У вас найдется время поучаствовать в этом мероприятии?
Салли улыбнулась его саркастической реплике.
— Иначе и быть не может. Я с нетерпением жду вашего рассказа о книге.
— Неужели я обручился с фанаткой?
— Простите, Макс. — Она сняла кольцо и протянула ему. — Вы можете расторгнуть помолвку прямо сейчас, если…
Он порывисто подошел к Салли и снова надел ей кольцо на палец.
— Полно вам!
— Простите, — повторила она. — Конечно, оно понадобится мне для встречи с вашими поклонниками. Да-а, выступать в роли вашей невесты не так-то легко.
— Вы и вправду желаете выйти из игры?
Салли энергично покачала головой. Нет, совсем выходить из игры она не хотела. Неужели, если она все-таки откажется от этой лжепомолвки, ей не придется больше видеться с ним?
— Мне удалось кое-как разобраться в своем литературном хозяйстве, и я убедился, что работа для вас найдется. Вас это устроит?
— В высшей степени, — с улыбкой отозвалась Салли.
— Я договорился с администрацией отеля, и вы получите в свое полное пользование пишущую машинку. Они обещали принести вам стол для машинки и стул, да и все, что понадобится.
— Это замечательно. Я… — Она с сомнением поглядела на него. — Я должна предупредить вас, Макс. Идеальной секретарши из меня не получится. Я привыкла критически относиться к окружающим и объективно оценивать их работу. И в своих учениках старалась развить эти качества.
— Это, несомненно, пойдет мне на пользу, мисс Дирлав, — улыбнулся он. — Ваша критика поможет мне в работе.
— Критиковать ваши книги? Да я не осмелюсь!
Макс расхохотался, притянул ее за руку и приподнял медальон с ее груди.
— По-моему, он какой-то особенный.
— Да, особенный, — ответила она, оправившись от возбуждения, охватившего ее, когда его рука прикоснулась к ее груди. — Это был последний подарок моего отца. Вскоре он умер. — Вспомнив о секретах, хранящихся в медальоне, и о ненадежной застежке, она встревожилась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});