На кровати у себя в комнате Кэсерил увидел пару появившихся за время его отсутствия туник — свидетелей тех дней, когда управляющий был ещё молод и строен. Убирая одежду в сундук, он вспомнил о записной книжке торговца, которая так и лежала вместе с плащом в этом же сундуке. Вытащил её было, подумав, что можно отнести её в храм и сегодня после обеда, но потом положил обратно. Возможно, среди зашифрованных строчек ему удастся найти ключ к задаче, которую поставила перед ним Исель, — какие-нибудь убедительные доказательства виновности или, наоборот, невиновности судьи. Конечно, надо прочесть книжку, прежде чем отдать.
После обеда Кэсерил ненадолго забылся блаженным сном. Он только успел вернуться в явь и пребывал в чудном умиротворённом состоянии, когда раздался стук в дверь — сьер ди Феррей принёс бухгалтерские книги и сметы из комнаты принцессы. Следом вошла Бетрис, держа в руках коробку с письмами: их следовало привести в порядок и рассортировать. Таким образом, оставшуюся часть дня Кэсерил провёл за перекладыванием сложенных как попало бумаг, знакомясь попутно с их содержанием.
Финансовые отчёты были просты и понятны. Среди них были счета за покупки безделушек и недорогих драгоценностей, списки принятых и вручённых подарков; более подробный список дорогих ювелирных изделий, унаследованных принцессой и полученных в дар. Гардероб. Верховая лошадь Исель и мул Снежок, их сбруя, парадные попоны. Закупками тканей и мебели ведал прежде бухгалтер провинкары, но теперь это стало одной из обязанностей Кэсерила. Леди столь высокого положения, как Исель, обычно отправлялись к жениху с целым обозом ценных и необходимых вещей. Кэсерил надеялся только, что это будет не корабль. Может, ему следует включить и себя в список приданого принцессы?
Он представил себе следующую запись: «Секр. — наставн., 1 шт. Подарок бабушки. Возраст 35 лет. Сильно пострадал при доставке. Стоимость…»
Поездка к жениху была, как правило, путешествием в один конец, хотя мать Исель — вдовствующая рейна — вернулась… надломленной. Кэсерил старался не думать об этом. Леди Иста беспокоила и озадачивала его. Говорят, безумие — беда многих знатных родов. В роду Кэсерила таких случаев не было — взамен душевных заболеваний семья его страдала от финансовых кризисов и неудачных политических альянсов. Не грозит ли Исель унаследовать болезнь матери?.. Скорее всего нет.
Корреспонденция Исель оказалась скудной, но интересной. Среди первых писем — ласковые короткие послания от бабушки, писанные ещё до того, как рейна Иста переехала вместе с детьми под её крышу. В них то и дело встречались расплывчатые просьбы быть хорошей девочкой, слушаться маму, читать молитвы, помогать заботиться о маленьком братике. Несколько записок от дядей и тёток — других детей провинкары. Оставшуюся часть писем представляли регулярно высылаемые поздравления с днём рождения и праздниками от её сводного брата.
У Исель не было родственников со стороны отца, кроме рея Орико. В своё время Иас с сыном были единственными уцелевшими представителями семьи. Письма рей явно писал собственноручно — Кэсерил не мог поверить, чтобы Орико держал секретаря, который царапает как курица лапой. И хотя чувствовалось, что рей прилагает все силы, чтобы быть добрым и ласковым с ребёнком — он даже рассказывал о зверинце, который держит у себя в крепости, — звучали его послания несколько официально.
От этого приятного занятия Кэсерила оторвал паж, который принёс сообщение, что принцесса и леди Бетрис собираются выехать верхом и ждут, что Кэсерил присоединится к ним. Он быстро пристегнул одолженный ему меч и поспешил во двор. Лошади были уже осёдланы. Кэсерил почти три года не ездил верхом; он попросил подать специальную скамеечку, чтобы сесть в седло, и паж бросил на него удивлённый и презрительный взгляд. Кэсерилу дали чудесное спокойное животное — того гнедого, на котором выезжала с девушками гувернантка. Эта несчастная, избавленная ныне от мучений и крайне сим обстоятельством довольная, высунулась из окна, когда небольшая кавалькада подъезжала к воротам, и помахала им вслед платочком.
Всё оказалось куда проще, чем ожидал Кэсерил, — они всего лишь спустились к реке и вернулись обратно. А поскольку он объявил, что во время прогулки разговоры будут вестись только на дартакане, то в довершение ко всему удалось насладиться ещё и тишиной.
А потом — ужин, после ужина — в свою комнату, примерять и развешивать новые, подаренные ему вещи и пытаться расшифровать первые страницы дневника того бедного мёртвого глупца. Однако очень скоро веки Кэсерила налились свинцом. Он рухнул на кровать и проспал до утра как бревно.
Всё шло столь же мирно, как и началось. По утрам — уроки с двумя юными леди: дартакан или рокнари, геометрия, арифметика, география. Для занятий по географии Кэсерил стянул у воспитателя Тейдеса хорошие карты и развлекал принцессу и её подругу несколько подредактированными рассказами о самых своих экзотических похождениях по Шалиону, Ибре, Браджару, Великой Дартаке и пяти вытянутым вдоль северного побережья, вечно враждующим провинциям Рокнара.
Последние его впечатления от Рокнарского архипелага — глазами раба — подверглись ещё более строгой редакции. Откровенную скуку и нежелание заниматься рокнари — ученицы его зевали до боли в челюстях — он излечил тем же лекарством, которым потчевал в своё время парочку других своих учеников, юных пажей при дворе Гуариды. Он пообещал леди знакомить их с одним из рокнарских ругательств (не из самых грубых, разумеется) за каждые выученные двадцать слов придворной речи. Пользоваться этими ругательствами в дальнейшем девушками, конечно, не предполагалось, но понимать, что говорится в их присутствии, им не помешало бы в любом случае. Подруги краснели и очаровательно хихикали.
Кэсерил ответственно отнёсся к своему первому поручению — собрать доказательства виновности или невиновности судьи. Опираться на слова ди Феррея он не мог, поскольку тот никогда не сталкивался с судьёй на профессиональной почве. Несколько походов в город в надежде отыскать кого-нибудь, кто помнил бы Кэсерила по старым временам — семнадцать лет назад — и мог бы поговорить с ним откровенно, также не принесли особого успеха. Единственным, кто его узнал, оказался пожилой пекарь, который многие годы продавал сладости всему пажескому корпусу замка. Но пекарь был мягким, любезным человеком и в жизни не вёл никаких тяжб и судебных процессов.
Тогда Кэсерил с удвоенной энергией углубился в книжку торговца, тратя на её расшифровку всё своё свободное время. Как ему удалось понять с немалым облегчением, несколько первых, поистине омерзительных экспериментов по вызову демонов Бастарда не удались. Имя покойного дуэлянта ни разу не упоминалось, но по некоторым деталям нетрудно было догадаться, о ком идёт речь. Имя же судьи не всплывало вовсе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});