– Нет-нет! – испугалась почему-то Росава. – Ничего не надо! Я сыта, я только что поела!
«Не хватало того, чтобы я еще детей объедала! – сгорая от стыда, думала она, удаляясь от починка. – Совесть до самой смерти замучает».
Часа через полтора пути вошла она в слободу – крупный поселок на пересечении дорог. Здесь было несколько десятков домов, много колодцев. Сразу видно, что место многонаселенное, обжитое. Это почему-то испугало ее. И хотя на улице были одни дети и старики, а взрослых ни одного, она постаралась побыстрее пройти селение. Вновь ей стало казаться, что ее в любое время могут разоблачить и схватить, закричав на всю округу: «Лови ее! Лови разбойницу!»
Потом встретилась деревня, в которой находилось с десяток дворов. Здесь когда-то под пашню «драли» новь, целину (отсюда и название – деревня), соорудили постройки, развели скот, птицу. Теперь это были обжитые места. И народ оказался добрым, приветливым. Едва она прошла несколько домов, как к ней выбежал мальчишка и сунул в руку кусок пирога с рыбой. «Видно, недалеко река или озеро, – догадалась Росава. – Хорошо бы искупаться после пыльной дороги!»
Прошла еще несколько шагов, как позвала старушка:
– Зайди, милая, в мой дом. Супом покормлю.
Она немного поколебалась, но потом решила откликнуться на просьбу. А то что это за нищенка, если брезгует угощением? Да и есть хотелось.
Росава вошла в дом. Из небольших окошечек, прорубленных почти у самого потолка, лился слабый свет, в углу стояла печь, вдоль стен разместились широкие лавки, которые служили как для сидения, так и для спанья, наверху были пристроены полати. Старушка усадила ее за струганый, хорошо сколоченный стол, в глиняную чашку налила суп из репы, дала кусок хлеба, положила деревянную ложку, присела рядом.
– Ешь, милая. Не обессудь, что суп пустой. Лето, кто скотину забивает? Вот перебиваемся кое-как. Сама-то откуда?
Росава принялась хлебать горячее варево, успевая отвечать на несложные вопросы хозяйки.
– Да, беда на Руси, – сказала старуха, выслушав ее рассказ. – Вот уж сколько лет нет покоя на Руси. Князья что-то все не могут поделить. И чего им не хватает? Земли у нас столько, что только засучивай рукава да работай! Корчуй леса, осушай болота... На века хватит нам землишки! А им все мало. Друг у друга рвут да головы мужиков кладут безо всякой жалости. Мало своих воинов-разорителей, так еще половцев приглашают для разбоя! В лихое время мы живем...
– Тяжелый труд крестьянский? – спросила Росава, познавшая с пяти лет ремесленное производство.
– Каждый труд нелегкий, – ответила не спеша старушка. – Да только он в радость, коли здоровье есть. Помню, когда молодой была, так нахандакаешься за день, что вечером еле ноги волочишь. Ничего не надо, только бы в постельку скорее. А поспишь, утром ноги сами на поля несут! Нет ничего прелестней наших полей!..
Старушка вздохнула и задумалась, вспоминая свою молодость.
Продолжала:
– Урожаи у нас неплохие. Сеем рожь и овес в основном. Рожь дает сам-четвертый, сам-пятый, а овес даже немного побольше. Хватает и с князем рассчитаться, и местным властям отдать сполна.
– Нахлебников много?
– Где их мало? Налетают как грачи: и данщики, и писцы, и волостели, и тиуны...
– И как много отбирают?
– Год на год не приходится. В неурожайный приходится до трети отдавать, а в удачный и пятую часть хватает. Остальную часть урожая себе оставляем, даже на рынок кое-что вывозим...
Старушка пригласила Росаву остаться переночевать, приладила постельку в сенях. Находившись за день, Росава легла и тотчас уснула, блаженно вытянув натруженные ноги. Сквозь сон слышала, как пришли с поля женщины и мужики, о чем-то разговаривали, куда-то ходили, наверно, ухаживали за скотом.
Утром она встала, едва хозяева ушли на работу. Старушка угостила ее пшенной кашей с топленым маслом, сказала на прощание:
– Хорошая ты девушка. Дай тебе Бог счастья. Случится, заходи, крышу над головой всегда найдешь.
Так два дня она шла в одну сторону, потом повернула обратно. По зеленой травке ступать босыми ногами было мягко и приятно. Шла не спеша, задумалась. Внезапно над самой головой раздался задорный голос:
– Аль не боишься, что стопчу!
Она шарахнулась в сторону, сердечко ушло в пятки. Оглянулась. Держа крепко в обеих руках вожжи, на крытой повозке сидел красивый парень, скалился, потешаясь ее беззащитностью.
– У, зенки твои бессовестные! Нет бы крикнуть! – осерчала она на него.
– Кричу, кричу, и толку мало. Видно, про милого своего думала и про все забыла! – не унимался тот.
Лицо у него круглое, полнощекое, глаза синие, волосы льняные, волнистые. Ни дать, ни взять купчик на свою беду объявился.
– Проезжай, чего встал, – исподлобья глядя на него, сказала она. – А то товар испортится!
– Небо-о-ось! А ты куда направляешься? Садись рядом, подвезу!
– Езжай, езжай себе. Тоже мне, ухажер нашелся.
– А почему бы и не поухаживать за такой красавицей! – ответил тот и лихо подбоченился на облучке. – Садись, пока я добрый.
Росава подумала. До следующего селения топать и топать, а солнышко уже к вечеру клонилось. Ночевать в лесу не очень приятно.
– Что ж, спасибо, – решилась она и устроилась рядам с бесшабашным парнем. – Только не баловать, а то!.. – и она пригрозила кулачком.
– Мы не из таких! – ответил он и лихо крикнул: – А ну, залетные! Скоро на ночевку встанем!
Упитанные кони дружно взяли с места. Он отпустил вожжи, обратился к ней:
– Как звать-то?
Она назвалась.
– А меня Влесославом кличут, в честь старинного бога торговли и богатства Велеса. У меня и отец, и дед купцами были.
– Издалека едешь?
– Не очень. В Смоленске был. Хотел до Киева махнуть, но встретились сурожские купцы и весь мой товар взяли. Такая удача!
«Будет тебе удача, когда с людьми Кляма повстречаешься!» – подумала Росава, искоса наблюдая за разухабистым купчиком. Спросила:
– Не боишься ездить в одиночку?
– А чего бояться? Пусть попробует кто-нибудь напасть, у меня для них кое-что припасено!
Он наклонился и вынул короткий меч, покрутил им перед носом Росавы.
– Живо голову срублю!
Она отвернулась. Одному, может, и успеешь срубить, но когда нападут трое-четверо...
Влесослав кинул меч под ноги, стал расспрашивать ее: как здесь оказалась, откуда и куда идет? Она рассказала свою историю, в которой не так уж много было выдуманного.
– Значит, теперь в Новгороде Давыд Святославич правит? – задумчиво проговорил он, когда она закончила свое повествование. – Слышал о нем в Смоленске. Жадный до богатства князь, так и норовит себе побольше отхватить. Не приживется он в Новгороде, не любят там таких.
– А кому по душе скупые и корыстолюбивые? Нигде их не любят.
– Новгород – особый город. У нас исстари народные вольности сильны. Княжеской власти окорот дают. Не задержится Давыд в нашем городе.
– А как Мстислав правил? – внутренне сжимаясь, спросила она, боясь услышать что-нибудь плохое о своем любимом. Но купчик ответил уклончиво:
– Чего про него говорить? Он и не правил вовсе, вместо него всеми делами заправлял воевода.
– Но все же какое мнение о князе осталось? – настаивала она.
– Ничего плохого о князе не слышал. Хвалить, может, и не хвалили, но и не ругали.
«Вот и хорошо, – облегченно подумала Росава. – Значит, Давыда все равно изгонят, и вернется Мстислав и наша любовь будет продолжена. Подумать только, всего одного дня не хватило, чтобы мы стали мужем и женой»!
Они продолжали разговаривать о пустяках, вспоминали новгородские истории. И чем больше Росава разговаривала с Влесославом, тем больше он ей нравился. Легкомысленный и самонадеянный с первого взгляда, оказался он душевным и внимательным, за все время пути даже ни разу не пытался надоедать с приставаниями.
За разговорами незаметно подъехали к деревне.
– Здесь и заночуем, – сказал купчик, спрыгивая на землю. Он помог ей слезть с облучка, предложил: – Может, поужинаешь со мной?