В конце лета 1855 года мы снова видим Бессемера в Париже. Снова очень «милостивый» прием у Наполеона III. Император принимает в подарок небольшую модель пушки, отлитой из нового металла — «она будет иметь когда-нибудь исторический интерес», — замечает он при этом, — а главное дает предписание начать выработку металла по бессемеровскому способу на одном из пушечно-литейных заводов — заводе в Рюэль около Ангулема, куда Бессемер отправляется на некоторое время сам для инструктирования, а затем высылает из Англии строительные материалы — огнеупорный кирпич для кладки печи.
Бессемер возлагал большие надежды на свои новые печи. С увеличением их размеров (с 300 фунтов — около 120 килограммов — садки до 5 или даже 10 тонн) должны были исчезнуть, — думал он, и некоторые затруднения с получением достаточно высокой температуры. Проектировалось далее ввести искусственное дутье. Однако, ни печам на Рюэльском заводе, ни вообще всему этому способу получения металла не суждено было осуществиться в заводском масштабе. Дальше опытов в мастерской на Бакстер Стрит дело не пошло.
Новый способ разделил судьбу многих других изобретений Бессемера, прекрасных в проекте, в лаборатории, но не доведенных до полного практического применения, до «коммерческой стадии». И виноват в этом был никто иной, как сам изобретатель, вернее его изобретательская экспансивность, увлечение новыми идеями, заставляющие его оставлять прежние незаконченными.
Работа пошла совершенно другим путем, случайность повернула его изыскания в другую сторону.
Вот как описывает Бессемер этот внезапный поворот.
«По моем возвращении с Рюэльского завода я возобновил мои опыты с пламенной печью и тут именно произошел этот замечательный случай. Несколько кусков чугуна с одной стороны ванны привлекли мое внимание тем, что несмотря на большой жар в печи, они все время оставались нерасплавленными. Я пустил несколько сильнее струю воздуха через пламенный порог, чтобы усилить сгорание. Но, открывши через полчаса заслонку, я увидел, что они все еще не расплавились. Я взял железный лом, чтобы столкнуть их в ванну, и тут я только заметил, что это не сплошные куски чугуна, а лишь оставшиеся от них тонкие пленки обезуглероженного железа. Это показывало, что атмосферный воздух может совершенно обезуглероживать чугун, превращать его в ковкое железо, без пудлингования или каких-либо других манипуляций. После некоторого размышления я пришел к убеждению, что если можно было бы привести воздух в соприкосновение с достаточно большой поверхностью расплавленного чугуна, то это быстро превратило бы его в ковкое железо».
Замеченное Бессемером явление в сущности не представляло чего-либо нового или совершенно необыкновенного. Ведь тут образовались как раз те «скорлупы», которые сплошь и рядом получались при переплавке чугуна в пламенных печах, когда при неплотно закрытых дверцах, а иногда через поддувало и через щели печи туда проникали струи воздуха, обезуглероживающие местами чугун, превращающие его в ковкое, малоуглеродистое, а потому более по сравнению с чугуном тугоплавкое железо. Старым чугунолитейщикам это явление было хорошо знакомо, но может быть Бессемеру, как неспециалисту литейщику по черному металлу, оно было неизвестно и вероятно именно потому оно так сильно поразило его и дало совершенно иное направление всему ходу его мыслей.
Но от наблюдения обезуглероживающего действия струи воздуха до идеи пропускания струи воздуха сквозь расплавленный металл путь был еще очень далекий. Немало было и блужданий, немало и совершенно нелепых проектов. Правильная идея наталкивалась при своем осуществлении повидимому на такие трудности, что изобретатель на время как будто совершенно оставляет ее.
Сухие тексты патентов лишь в слабой степени отражают эту борьбу с неудачами. Они совершенно не отражают другой стороны дела — роли посторонних влияний, намеков, указаний, являющихся импульсами к творческой деятельности. Вопрос об оригинальности мысли, о заимствовании, плагиате — один из самых трудно разрешимых, иногда даже совершенно неразрешимых, вопросов в истории изобретательства и техники. Ведь в распоряжении историка и биографа часто нет никаких посторонних свидетелей. Нередко виновник новой идеи, изобретения, открытия сам же является и историком своей творческой работы, из всех историков может быть самым пристрастным.
Ведь как раз там, где вопрос идет об оригинальности творчества и самостоятельности идей, изобретатель будет особенно скуп на слова. Ведь он никогда не расскажет о тех действительных идейных стимулах, которые питали его мысль, особенно если эти стимулы были очень сильны, если новое открытие или изобретение явилось окончанием высказанной кем-нибудь другим, но не договоренной до конца фразой, мыслью, оборвавшейся наполовине. Когда изобретатель повествует о своем изобретении, то мы можем верить ему лишь постольку, поскольку мы можем верить его откровенности, точности его памяти, даже просто честности. Но с другой стороны приходится иногда многое брать на веру, чтобы не бросать огульного, недоказанного и недоказуемого обвинения в объективно возможном плагиате.
Как раз перед такой проблемой мы и становимся на первых же шагах изучения бессемеровского изобретения.
Что действительно привело Бессемера к мысли пропускать струю воздуха через слой расплавленного металла? Внутренняя ли творческая работа, или какие-либо внешние намеки и указания. Дело в том, что как раз такие намеки Бессемер мог найти, перелистывая последние выпуски патентных спецификаций в области металлургии. Там, под датой 4 мая 1854 года, то-есть тогда, когда сам он еще и не думал заниматься вопросами черной металлургии, он мог бы прочитать предложение о применении пара к пудлингованию. Вместо клюшки пудлинговщику предлагалось применять изогнутую крючком трубку и через нее пропускать пар. Изогнутый конец трубки рекомендовалось держать в самой глубокой части плавильного пространства так, чтобы пар прорывался через весь слой металла. Волнение от выхода пара заменило бы собой тяжелую работу пудлинговщика по перемешиванию расплавленной массы, а пар, разлагающийся в столь высокой температуре на свои составные части, окислял бы ванну, то есть выжигал бы углерод и обессеривал ее. И взят этот патент был не каким-нибудь новичком или дилетантом, а крупнейшим инженером Англии того времени — Джемсом Нэсмитом. Представляется маловероятным, чтобы Бессемер не знал об этом, предложенном способе, который к тому же уже стал кое-где применяться и вокруг которого велась довольно оживленная полемика. А если Бессемер знал, то ему нужно было сделать небольшой шаг, чтобы заменить пар воздухом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});