Читать интересную книгу Тайные полномочия - Антон Чиж

Секеринский прорычал ругательство, но испытывать судьбу не стал. Бросив Крылову «за мной!», он покинул особняк.

После такого подвига Аполлону Григорьевичу пришлось отпаивать Сабурова и наговорить ему кучу комплиментов. И хоть директор еле мог сидеть, но впервые в жизни ощутил, каково это: забыть чиновничий страх. Опыт был тяжкий, но бесценный. Сабуров покинул особняк, уже владея собой. Приставу он строжайше приказал охранять дом круглосуточно и не впускать никого до его личного распоряжения.

Закончив с врачебной помощью, Лебедев подошел к Ванзарову, упорно державшемуся в стороне.

— Удивляюсь вашему хладнокровию, — сказал он. — Удивляюсь и завидую.

— Вам ничего не показалось странным? — спросил Ванзаров.

Молитвенно сложив руки, Лебедев охнул тоненько, не хуже институтки:

— Батенька! Да что тут странного?! Сущие пустяки! Охранка на глазах у всех расстреливает человека. Да такое у нас на каждом углу… Подумаешь, делов-то.

— Это несущественные детали…

— О, да! Расстрелянный холостыми всего лишь обмочился.

— Вам не показалось странным, что полковник точно знал, кто Лунный Лис?

Аполлон Григорьевич не нашелся, что ответить. Порой вопросы Ванзарова ставили его в тупик, из которого он долго не мог выбраться. Вот и сейчас он предпочел только присвистнуть и занять себя сигарой. Делать ему было нечего, а потому Лебедев заторопился к себе в лабораторию.

Ванзаров его не задерживал и подошел к членам команды. У Рибера с генералом было одно дело на двоих: утешать Чичерова. Граве держался рядом, но с сочувствием не спешил.

— Господа, мне крайне неприятно то, что здесь произошло, но наша встреча остается в силе. Прошу не опаздывать.

— Да что вы за человек такой… — проговорил Рибер. — Зачем свалились на нашу голову? От вас только одни несчастья. Когда уже сгинете с глаз долой?

— Поймаю Лунного Лиса и сразу исчезну, — ответил Ванзаров. — Обещаю вам… Поправьте меня, но здесь сильно пахнет виски.

На такое беспримерное равнодушие к чужому горю Риберу хотелось ответить как следует, но жаль было растрачивать силу попусту. Она еще пригодится. Да вот хотя бы Чичерова поддержать.

Ванзаров поклонился спинам, окружившим глубоко несчастного Пашу, кивнул Граве, который посматривал за ним, и как ни в чем не бывало отправился прогуляться по залу. Со стороны трудно было понять, чем он занят. Так любитель живописи осматривает музей или турист — иную достопримечательность. Он нигде не задерживался, только заглянул за диванчики, которые жались к стенам, за колонны с вазами и для чего-то поднял лежавшие кресла. Залитый пол и осколки, кажется, его вполне устроили.

Осмотром зала Ванзаров не ограничился. Все так же прошелся по комнате, где содержались пленники, и по очереди заглянул в другие, которые выходили в приемный зал. Он осматривал щели между мебелью и стенами, приоткрыл ящики конторки и поинтересовался письменным столом, за которым сидел Сабуров. Ничего не привлекло его внимание. Да и осмотр нельзя сказать чтобы был тщательный. Скорее поверхностный. Но и его оказалось достаточно. Ванзаров спустился в прихожую, в которой следы бедствия были не менее сокрушительны, осмотрел, что скрывалось за вешалкой, раскрыл каждое пальто из тех, что остались на крючках, и откинул носком потерянную шаль и чью-то накидку. Наблюдавшему за ним жандарму он подмигнул и покинул особняк.

19

Музыка играла в душе. Музыка звучала в ушах. Музыка была повсюду. Липа забыла о времени, о том, где находится и что с ней. Она кружилась по дому и не думала ни о чем. Лишь одна мысль вела ее в вальсе, как опытный партнер. Вместе с ней она делала круг за кругом, и с каждой минутой мысль эта казалась ей все более правильной и прочной. Липа напевала мелодию «Голубого Дуная», и от этого на душе становилось солнечно и легко, как на балу. Она вспоминала, как все тогда случилось, и ей казалось, что то самое незабываемое ощущение, которое так полно овладело ею тогда, вернулось сейчас, неожиданно и без спросу. Липа ощущала полноту счастья, как маленькая девочка, желание которой исполнилось.

Горничные давно ушли спать, кухарка сопела на кухне, по всему дому горели свечи, что было безумным расточительством, но Липа не замечала подобных мелочей. Она плыла в вальсе, обнимая руками воображаемого партнера. Его невидимые руки вели ее так мягко и уверенно, что хотелось никогда не покидать этих объятий. Он понимал каждое движение, предугадывал его и двигался наилучшим образом. Такого восхитительного вальса Липа еще не знала. Она улыбалась, глаза ее, широко раскрытые, не видели ничего вокруг. Мелькали окна, шторы, обои, подсвечники…

— Осталось совсем немного, — шептала Липа, и чей-то голос в ответ нашептывал ей, что все так и будет, как она хочет. Каждое желание исполняется в положенный срок.

Звук дверного колокольчика для Липы прозвучал как часть музыки. Она пошла открывать, забыв о горничных, не думая, который час и кто мог прийти в такое время. В какой-то миг ей показалось, что желание исполнилось стремительно. Липа сразу в это поверила и со всех ног кинулась к двери. Она распахнула ее и ничего не поняла. На пороге стоял незнакомый молодой господин, довольно бледный, с красивыми усами вороненого отлива, плотный и напряженный, как взведенная пружина. Он вежливо поклонился и спросил разрешения войти.

Тут Липа осознала, что стоит у открытой двери одна с каким-то незнакомым мужчиной. И кажется, уже глубокая ночь. И глупые горничные спят по углам, и если что, никто не придет на помощь.

— Кто вы? Что вам надо? — быстро спросила она, отступая назад.

— Прошу простить, что напугал столь поздним визитом, — незнакомец опять поклонился, — но обстоятельства требуют. Позвольте представиться: Ванзаров, чиновник для особых поручений от сыскной полиции.

Из всей этой речи до сознания ее дошло только слова «полиция». Она поняла, что грабить и убивать на пороге не станут. Липа невольно кивнула в ответ.

— Что такое? — спросила она, раз полагалось что-то сказать.

— Глубоко сочувствую вашему несчастью…

— Какому несчастью? — переспросила Липа.

— Возможно, вы не знаете, покинули особняк до случившегося, но ваш жених, князь Бобби, скончался. Основная причина — сердечный приступ.

— Ах, это… — сказала Липа. — Да, благодарю вас. А вам что надо?

— Задать вам несколько вопросов, — ответил Ванзаров.

Липа сделала такое выражение на лице, чтобы стало ясно: никакого желания говорить об этом у нее нет. Но молодой человек, кажется, не собирался отступать. Немного посомневавшись, Липа пропустила его в дом. Как раз когда появилась заспанная горничная. Очень вовремя, нечего сказать. Бросила хозяйку одну-одинешеньку. Девице приказали убираться вон, что она исполнила с большой охотой.

Ванзаров прошел в гостиную и быстро огляделся.

— Как приятно видеть в такую кислую пору года даму в прекрасном платье, прекрасном настроении, к тому же поддерживающую прекрасную спортивную форму. Гимнастика — это сила. Не бросайте ее.

Комплимент был сказан столь витиевато, что Липа не до конца была уверена: правильно ли она поняла его смысл. И весь ли смысл она поняла. Было в этом комплименте нечто подозрительное, чего она не могла уловить. И невольно насторожилась.

— Вы что, следили за мной? — спросила Липа и рассердилась на себя за такой дурацкий вопрос.

— Не имел чести, — ответил Ванзаров. — Все, что можно сказать о человеке, находится при нем. Мы все как раскрытая книга, ничего не скрываем. Только надо уметь прочитать.

Липа приняла это как вызов. Она села на диван, удобно расположившись, чтобы платье с широким вырезом показывало ее достоинства с наилучшей стороны.

— И что же вы прочитали обо мне?

— Если вам угодно… — опять отвесил поклон Ванзаров, — вы получили наследство от отца, который один воспитывал вас с сестрой. Сестра ваша умерла примерно два года назад. Вы были с ней дружны и сильно переживали утрату. Но состояние, доставшееся целиком, скрасило горе. Вы часто меняете горничных, но привыкли к старой кухарке, занимаетесь гимнастикой, наверное, в Женском гимнастическом обществе, и не имеете подруг, за исключением одной, бедной девушки, которая выросла вместе с вами. Вы не даете приемов, держите свою лошадь для манежа и обладаете главным сокровищем девушки: независимостью.

Липа подумала, что этот человек не так приятен, каким хочет показаться. Он довольно опасен, и неясно, куда может повернуть, надо быть настороже.

— В полиции везде ищейки имеются, — сказал она. — Тоже мне фокус, вынюхать про меня и сделать вид, что узнали только что.

— Уверяю вас, все сведения я получил только что.

— Каким образом?

— У вас почти нет фотографий. Одна — на ней генерал преклонных лет. Скорее всего — ваш отец. Рядом — фото молодой барышни, похожей на вас удивительно. Возле фото — завядший цветок. Что говорит о памяти, которая слега притупилась. На столе — расчетный листок прислуги. Судя по всему, последняя девушка проработала у вас меньше двух месяцев. На тарелочке оставлен легкий ужин: паштет с кусочком лимона, двумя пирожками, сардинками и остывшим чаем с явным ароматом мяты. Что говорит о постоянном вкусе, который может знать только старая кухарка. О гимнастике говорит обруч, спрятанный за кресло. О бедной подруге — скромная статуэтка, ценой рубля три, не больше, она стоит у вас на видном месте. Среди достатка так можно сделать, чтобы было приятно старинной, но небогатой подруге, которая только к вам и приходит. Отсутствие визиток на подносе говорит, что приемы вы не делаете и с дамами не дружите. Перчатки для верховой езды вряд ли нужны без лошади. Ну а все вместе говорит о вашем характере лучше любого досье.