Читать интересную книгу Полиция на похоронах - Аллингем Марджери

— Я подумал бы об этом в самую последнюю очередь. Но совершенно очевидно, что мисс Фарадей пассивно приняла большую дозу яда, и это вряд ли могло быть просто следствием ошибки. Едкие и ядовитые вещества, которые используются в больших количествах в домашнем хозяйстве — спиртовые настойки, нашатырь, карболка — обычно хранят таким образом, чтобы избежать их случайного употребления. Кроме того, я никогда не слышал, чтобы самоубийство совершалось при незапертой двери. Люди обычно хотят остаться в одиночестве, когда кончают с собой. Это ведь сугубо личное дело.

— Разумеется, — сказал Маркус и замолчал.

Во время этой паузы появился пожилой клерк и доложил, что мистера Кемпиона спрашивает мистер Оатс.

В комнату вошел инспектор, и молодые люди вскочили со своих мест, чтобы с ним поздороваться. Высокая, слегка меланхоличная фигура инспектора, в нерешительности замершая у дверей, производила еще более тоскливое впечатление, чем обычно. Кемпион ухмыльнулся.

— Пришли забрать мертвеца?

Лицо инспектора медленно расцвело детской улыбкой, и обстановка сразу же разрядилась.

— Мне передали вашу записку, Кемпион, — сказал он. — Рад вас видеть, мистер Фезерстоун. — Он снял плащ и уселся в кресло, предложенное ему Маркусом, с удовольствием откинувшись на спинку. Посмотрев на Кемпиона, он еще шире улыбнулся. — С учетом всех обстоятельств я рад видеть и вас, — любезно проговорил он. — Надеюсь, вы выступаете на стороне закона?

— Я не собираюсь совершать убийств на этой неделе, если вы это имеете в виду, — с достоинством произнес Кемпион.

Маркус был несколько шокирован этим разговором, и инспектору пришлось кое-что ему объяснить.

— Занимаясь своим делом, я всегда натыкаюсь на этого человека, — сказал он, — и его положение обычно бывает настолько неоднозначным, что я никогда не знаю, можно ли мне признаться в том, что я с ним знаком. — Он повернулся к Кемпиону. — Я слышал от миссис Фарадей, — сказал он, — что вы являетесь ее личным представителем, не совсем ясно, правда, что это означает. Это действительно так?

Кемпион кивнул. Инспектор умолк, и Маркус, поняв, что то, что собирается сказать инспектор, не предназначено для его ушей, тактично удалился в отцовский кабинет. Когда за ним закрылась дверь, Станислаус Оатс вздохнул с облегчением и закурил трубку.

— Я надеюсь, что, являясь представителем этой старой дамы, — осторожно начал он, — вы ничего не должны держать в секрете?

— Нет, — ответил ему Кемпион. — Я участвую в этом деле, чтобы выявить виновника этого гнусного преступления и сделать все, чтобы он понес заслуженное наказание.

Инспектор ворчливо спросил:

— Честное слово?

— Конечно. Между нами все будет O.K., как говорят в Штатах, — пошутил Кемпион. — Ну, что? Докопались до чего-нибудь?

Инспектор с невеселым видом потер подбородок.

— Черт бы все это побрал, — сказал он. — Я так и думал, что удача меня покинет. Я давно жду какой-нибудь беды. И потом это злосчастное совпадение, когда я наткнулся вчера на вас с этой Джойс Блаунт. Совпадение в чистом виде всегда означает для меня какую-нибудь неприятность; это единственная примета, в которую я верю.

Кемпион уселся обратно в кресло, по-совиному уставясь на своего друга. Он чувствовал, что пока не время рассказывать Станислаусу Оатсу о еще более важном значении этого совпадения. Станислаус Оатс продолжал ворчать.

— Только за то, что я умею разговаривать на двенадцати вариантах идиша и могу вести беседу со шведским матросом, из которого слова не вытянешь, что считается бесценным умением в Восточной части Лондона, меня продвинули по службе и послали расследовать такое неприятное дело, — начал он. — Говорю вам, Кемпион, я способен справиться со старой каргой из Ист-Лейна, в жилах которой течет наполовину чешская, наполовину китайская кровь, но общаться с миссис Фарадей — это выше моих сил. Она разговаривает на каком-то другом языке, который мне еще предстоит освоить. Поначалу все было не так уж плохо. Можно сказать, мне она даже почти понравилась, когда я встретился с нею в большой библиотеке. Но как только мы сели, она прямо превратилась в глыбу льда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А вы, конечно, уселись на большой неудобный стул, обитый желтой парчой, — сказал Кемпион.

— Ну да, — ответил, не думая, инспектор, но в следующее мгновение спохватился и прищурил глаза: — Эй! Давайте-ка без этих штук, Кемпион! — сказал он. — Откуда вы знаете, что это был стул, обитый желтой парчой? У него был такой внушительный вид. Потому я его и выбрал.

— Наш знаменитый полицейский совершает роковую ошибку, — засмеялся Кемпион, и все ему объяснил.

— Ну, все, мне теперь крышка, — с горечью проговорил инспектор. — Но кто же мог знать о таких вещах? В этой среде существует почти кастовая система. Ну, ладно, теперь все стало понятно. А как обстоят ваши дела? Удалось ли напасть на какой-либо след? Сегодняшняя смерть — это убийство, что бы ни говорил доктор. На первый взгляд его могла совершить вторая сестра, Кэтрин Берри. Но это предположение нам ничего не дает. — Он остановился и потряс головой, как сбившаяся со следа собака. — Что же касается другого убийства, — продолжал он, — то имеет смысл поискать мотив преступления среди домочадцев. В их число входят напыщенный розовощекий тип по имени Вильям, сама старая дама и Джойс Блаунт. Как, по-вашему, кто-нибудь из них похож на убийцу? А может быть, это сделал кто-то из слуг? Все это представляется мне совершенно бессмысленным. Ну кому, хочу я вас спросить, придет в голову связать мужчину, а потом его застрелить, или, наоборот, сначала застрелить, а потом связать? Это же просто смешно. Я походил по дому сегодня утром и провел обычный опрос. Кое-что интересное я обнаружил в доме, но о людях ничего интересного сказать не могу. — Он нахмурился и, поскольку Кемпион ему не ответил, продолжал: — Мне кажется, я понимаю, как было совершено утреннее убийство, но пока у меня нет доказательств, я не рискну что-либо утверждать. Ну, что же, мы с вами в одной упряжке, Кемпион, в первый раз с девятьсот двадцать шестого года. И я могу признаться, что это меня радует.

— Неплохо сказано, — ответил Кемпион. — А все-таки, что у вас на уме? Что бы вы хотели от меня услышать?

Инспектор вынул блокнот.

— Мой помощник снял устные показания, как полагается, — сказал он, — а это мои собственные заметки по поводу всех действующих лиц.

— В основном я вижу здесь забавные рожицы, — заметил Кемпион, заглянув через его плечо.

Станислаус хмыкнул.

— Что касается этого кузена, — сказал он, — Джорджа Мейкписа Фарадея, я услышал о нем от Вильяма. Он тут околачивался поблизости, когда произошло первое убийство.

Кемпион уселся и откинулся на спинку своего кресла. Он знал по опыту, что бесполезно пытаться скрыть что-либо, попавшее в поле зрения Станислауса.

— Вот что я вам скажу, — проговорил он, — у меня нет точных доказательств, что, конечно, не очень годится для тренированного ума, но вы помните вчерашнего парня, который шел за вами и сбежал, увидев мисс Блаунт? Я думаю, это был кузен Джордж. Вы не обратили внимание на то, как они похожи с Вильямом?

Взгляд полицейского выразил сомнение.

— Тогда и эта версия отпадает, — сказал он. — А кроме того, это усугубляет совпадение, насчет которого я вам говорил, а это всегда предвещает беду. Ну, все это, конечно, можно проверить. Еще эта девушка. Что все-таки она скрывает? Я полагаю, вы не думаете, что она?..

— Мой милый, ну зачем это ей? Она ведь в любом случае получит большую часть наследства, — поспешил возразить Кемпион. — Нет, она тут ни при чем. Мы делаем слишком поспешные выводы. С кузеном Джорджем связан какой-то скандал, вспомните, а скандал для этих людей имеет очень важное значение. На самом деле причиной, возможно, является какой-нибудь пустяк с точки зрения обычных людей. Возможно, у кузена Джорджа был в детстве рахит, или туберкулез, или он был разведен. Вы не пытались разузнать, в чем дело?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Этим сейчас занят Боудич. Очень способный парень, которого дали мне в помощь. — Инспектор беспокойно заерзал в своем кресле. — Ох, я знаю, это дело дохлое, да еще в нем замешаны влиятельные люди.