Читать интересную книгу Просто металл - Борис Некрасов

Гладких согласился:

— Довольно убедительно. Но если Важнов был там не один, то должен же был тот, второй, оставить какие-то следы?

— Конечно, — подтвердил следователь. — Но, к сожалению, — он развел руками, — мне их пока обнаружить не удалось. Но это еще ничего не значит. Не бывает таких случаев, чтобы преступнику удалось вообще не оставить никаких следов. Видимо, я их не нашел. Хотя на песчаном бруствере следы видны очень отчетливо. Кстати, и они свидетельствуют, что убитый не споткнулся, а топтался вокруг шурфа.

— А самоубийство? — спросил Проценко.

— Исключается, — покачал головой следователь. — Не мог же он сам пробить себе череп, а потом нырнуть в шурф.

— Мистика какая-то, — сказал Гладких.

— Не мистика, а преступление, — поправил его следователь. — Преступление, совершенное очень опытной рукой.

8. Детективная лихорадка

Предупреждение следователя о том, что его выводы пока разглашать не следует, носило чисто символический характер. Через два-три дня о его подозрениях знали на участке все. Конечно же, не Проценко и не Гладких были тому причиной. Просто стало известно, что следствие продолжается и что в комнате Гладких, которую парторг уступил следователю, побывали уже и Лешкин дружок Серков, и недруги его — Воронцов и Прохоров, и еще; несколько человек. Так что тут и ребенку стало бы ясно, что версия о несчастном случае подвергается уголовным розыском серьезному сомнению. Всякого рода предположениям и мнениям по этому поводу, разумеется, не было конца. Как всегда в таких случаях, нашлось немало доморощенных специалистов сыска, воспитанных на многочисленных литературных образцах. Были и скептики, с усмешкой отмахивающиеся от предлагаемых этими специалистами вариантов, считавшие, что дело это ясное, как пятак: напился, свалился и разбился.

Гладких негодовал:

— Нужна сейчас участку эта детективная лихорадка, как трактору духи! Других забот нет!..

Проценко, тоже возмущаясь, соглашался:

— И так участок уже ославлен этой историей на шестом. Только убийства не хватало!

Генка Воронцов, приглашенный к следователю уже после того, как у него побывали и Серков и Прохоров, разговаривал с ним несколько вызывающе, с чуть чуточной насмешливостью.

— Гражданин Воронцов по подозрению в убийстве явился, — отрапортовал он с порога.

Следователь внимательно и строго посмотрел на него поверх очков и без улыбки спросил:

— Скажите, а по подозрению в глупости вас еще никуда не приглашали?…

— Нет. А что? — растерялся Генка, но тут же глаза его по-озорному блеснули: — Каждый раз, когда возникало такое подозрение, гражданин следователь, у меня находилось неопровержимое алиби.

— Понятно, — кивнул следователь головой. — Каждый раз, когда вам доводилось совершать или говорить глупости, голова ваша в другом месте оказывалась. Так? Но, предупреждаю, сюда я вас с головой приглашал. Садитесь. И пригласил я вас не на допрос, а просто побеседовать. Так что, если хотите, можете даже продолжать упражнять свое остроумие. Хотя лично я никакого повода для веселья не вижу.

— О чем же мы будем беседовать, позвольте спросить? О вине и дамах?

— О вине — возможно, — согласился следователь. — А о дамах — если останется время. Для начала скажите, откуда вы взяли, что я мог заподозрить в убийстве именно вас?

— А как же! Я бы обязательно заподозрил. Морду ему бил я, в лютой ненависти обоюдной мы клялись, убить один другого грозились. Что еще надо? Все улики.

— Так. А откуда в тебе образованность такая: гражданин следователь, алиби, улики? Где это ты нахватался? На Колыме уже?

Генка улыбнулся:

— Исключительно теоретически. По литературе. И не юридической, а приключенческой. Кино — тоже. А что, соображаю немножко?

— Это точно — немножко.

— Нет, я серьезно, — пропуская укол без внимания, настаивал Генка. — Я что думаю? Для ограбления Важнов — объект неподходящий вроде. Месть? Так он больше всего девчонкам насолил. Не они же его тюкнули. А я, — Генка сокрушенно развел руками, — ну, честное слово, не убивал! Если бы смог, может быть, и возгордился бы потом, что землю от такой мрази избавил, Но нет у меня оснований для такой гордости. Виноват.

— Мразь, говоришь? А почему? На приборе вот из мести вредил, так? Или еще что за ним знаешь?

Генка пожал плечами: чего, мол, спрашивать, и так все известно. Но следователь все же вызвал его на разговор, обстоятельный и серьезный. Поговорили они, между прочим, и о вине, а точнее — об участии Воронцова в попойках, устраиваемых Важновым, о картишках и прочих предметах, для Генки не очень приятных.

— Но это пока разговор между нами, — успокоил следователь Воронцова. — Но и ты не будь трепачом, как дружки твои. Не болтай о нашем разговоре. Дело серьезное.

Серьезное!.. Куда серьезнее, чем полагал Генка и чем это представлялось участковым «пинкертонам». Следователь счел нужным посвятить Геннадия в некоторые обстоятельства и трудности порученного ему дела. Версия его была такова. Видимо, разоблачение Важнова, так глупо попавшегося у промывочного прибора, показалось кому-то опасным. Но так как на этот раз совершать поломку не удалось, а юридически доказать причастность Важнова к предыдущим простоям прибора было очень трудно, то вряд ли ему грозило большое наказание. Значит, рассуждал следователь, кто-то боялся разоблачений в преступлении или ряде преступлений более серьезных, настолько серьезных, что даже убийство показалось кому-то приемлемым средством замести следы. К выводам этим следователь пришел не только в результате одних рассуждений, а уже имея в руках какие-то материалы. Во всяком случае, его в высшей степени интересовала фигура Седого.

— Он, этот Седой твой, такой же геолог, как ты криминалист. И единственная правда во всей этой истории — то, что работали они с Важновым вместе. В заключении, — объяснил следователь Воронцову, — Мы знали, что ничего хорошего от этой дружбы ждать не приходится… Между прочим, похожего на Седого человека видели у вас на прииске накануне исчезновения Важнова.

— Он арестован? — поинтересовался Генка.

— Нет. Уж больно ты прыток. Во-первых, похожий — это еще не значит, что тот самый. Во-вторых, Андрей Возников, он же Седой, работает на автобазе, но получил отпуск и, по документам авиапорта, вылетел в центральные районы страны за два дня до предполагаемого убийства.

— Ничего не понимаю! Если он улетел, то при чем тут?..

— Всякое может быть, — перебил следователь. — Погода в эти дни стояла неважная, в аэропорту затор образовался. Так что желающих приобрести с рук билет было немало, по-видимому. Есть и косвенная зацепка. На билет Возникова было зарегистрировано около ста килограммов груза, а сам он уехал с автобазы с небольшим спортивным чемоданчиком.

— Вот тебе и да-а. Словом, если повстречается тебе Седой, не падай в обморок. Не призрак это, а он сам, своею собственной персоной.

Даже в шутку высказанная мысль следователя, что он, Генка, может кого-то или чего-то испугаться, показалась парню оскорбительной.

— Будьте уверены, — сказал он, — если я эту тень короля встречу, то вам ее ловить уже не придется. За шиворот приведу.

— Какого короля? — не понял сразу следователь.

— Папы Гамлета, — объяснил Генка. — Был такой классический призрак.

— А, ну да, — кивнул головой следователь. — Нет, дорогой товарищ, давай договоримся, что сам ты никого за шиворот брать не будешь. Это — на всякий случай, если и в самом деле встретитесь. Вот сообщить, куда следует, будет надо. А самодеятельности — никакой. Хватит мне работы над одним убийством.

— Так я ж его убивать не буду, — со святой наивностью успокоил Генка. — Я его вам доставлю.

— Не дури. Я серьезно.

Генка отмахнулся небрежно: ладно!

Уже на прощанье, когда Генка взялся за ручку двери, следователь спросил вне всякой связи с предыдущим разговором:

— Да, а заграждение на колоде вы привели все-таки в порядок?

— А как же? Обязательно, — ответил Воронцов и задержался у двери, ожидая, что следователь продолжит разговор, но тот сказал только:

— Ну и правильно. Желаю успеха.

Была одна незначительная, на первый взгляд, деталь, на которую, осматривая труп, следователь не мог не обратить внимания, но которой он не придал сначала никакого значения. Ботинки на ногах Важнова не были зашнурованы. Разувался перед тем как перейти ручей, решил следователь, а потом либо забыл спьяну, либо просто поленился обуться как следует. Позднее, ища разгадку всего этого подозрительного происшествия и перебирая в памяти все известные ему обстоятельства дела, он подумал вдруг: а что если?.. Снова — в который раз! — выехал он на место и попытался, представить, как это могло быть. Вот преступник, обутый, в ботинки своей жертвы, подносит на плече труп к шурфу.