Как я не подумала о таком неудобном положении? Но не могла же я оставить его мокнуть под дождем! Может быть, длинная, скучная история отвлечет меня от… Но ведь я и не думаю о близости с ним?…
— Можно я вас обниму?
Голос его прозвучал как-то особенно глубоко; или ей это показалось?
— Вам тогда будет удобнее? — И она засмеялась. — Некуда девать руку?
— Давайте лучше я выйду.
— Нет, ни в коем случае! Положите руку мне на плечи.
Майлз повиновался.
— Спасибо, так уже хорошо. Мне больше некуда было ее пристроить.
— Ну и ладно, — вздохнула Лекси.
— Итак…
— Что же вы хотели узнать обо мне? — спросила она, чувствуя, как пульс бешено бьется у виска.
— Вам неприятно рассказывать о себе?
— Мне редко приходилось это делать.
— Почему? Ведь вы встречаетесь со многими людьми…
— Да, все время новые люди.
— Мужчины? — (Лекси не ответила.) — Извините, я пытаюсь выяснить, есть ли у вас человек, который занимает особое место в вашей жизни.
Лекси повернулась к нему лицом и почувствовала, как он близок. В темноте она не видела его глаз и затаила дыхание.
Затейливая судьба привела ее на этот остров, где она оказалась вдвоем с Майлзом Лайтоном. Вдвоем на острове под проливным дождем. Все остальные люди где-то далеко-далеко, за миллион миль отсюда.
Мысли ее пугались: страх, отчаяние и вера в человека, который сейчас с ней рядом.
— Почему вы хотите это знать? — спросила она шепотом.
Если бы ко мне вернулась память! — подумал Майлз. А зачем, собственно говоря, мне знать подробности ее личной жизни?
— Может быть, при теперешних обстоятельствах это не так уж и важно, — ответил он тихо.
Лекси поняла его мысль: если у тебя и есть близкий человек, здесь мы вдвоем и одни. Сегодня нас уже не спасут. Что будет дальше, мы не знаем, остается лишь надеяться на благополучный исход. Даже в обычной жизни люди не могут предвидеть, что с ними произойдет завтра, а в нашем положении будущее вообще непредсказуемо.
Ей вдруг захотелось рассказать ему о себе. Хотя бы немного.
— Сейчас у меня нет близкого друга. Я была три года замужем, а теперь разведена.
— Совсем как я.
— Я не знаю подробностей вашей жизни, поэтому мне трудно сравнивать.
— Во всяком случае, и у вас, и у меня — неудачные браки.
— Это верно.
— Лекси, вы мне очень близки.
— Да куда уж ближе, — ответила она сухо.
— Я говорю не о том, что мы сидим рядом, прижавшись друг к другу.
— Майлз, мы вынуждены быть вместе. Ведь мы оторваны от остального мира. — Она старалась сохранить остатки здравого смысла. — Скажу вам откровенно: я вам не очень понравилась, когда мы впервые встретились на яхте.
Удивленный ее словами, Майлз сидел молча, потом пробормотал:
— Не могу этому поверить.
— Уверяю вас, что это правда.
— Почему вы так решили?
Лекси, разумеется, не хотелось рассказывать обо всех подробностях их встречи на яхте и о своей неприязни.
— У меня создалось такое впечатление. Между нами возникли холодные, сдержанные отношения. — Это было не совсем так, ведь где-то в глубине души она почувствовала, что он не остался к ней равнодушным.
— Надеюсь, я ничего не сделал такого, чтобы выказать вам свое нерасположение?
— Нет, ничего особенного вы не сделали.
— Тогда почему вы решили, что не понравились мне?
— Майлз, мы напрасно спорим. Мы с вами почти не знаем друг друга, чтобы между нами были хоть какие-то отношения.
— Но теперь мы вместе.
— Однако вы сейчас не тот, кем были прежде.
— Я просто не помню своего прошлого. Но во всех других отношениях я тот же самый человек.
Он не может меня понять, размышляла Лекси. Там, на яхте, я чувствовала его обособленность, словно он находился за каменной стеной. Теперешний Майлз совсем другой — беззащитный, открытый, без укоренившихся привычек той среды, в которой вращался. Его доброта для него так же естественна, как дыхание. Невозможно заметить, как изменился его голос и какое тепло исходит от него, когда он прикасается ко мне.
Она обняла руками колени и постаралась сжаться в комочек, чтобы занимать как можно меньше места. Внутренний голос убеждал ее: какого черта? Зачем отказываться от радости? Он красивый, обаятельный, мужественный. Сколько времени мы пробудем на этом острове, никто не знает. Может, память никогда к нему не вернется — и он до конца своих дней будет таким же добрым и милым, как сейчас. Может, мы и умрем на этом прекрасном маленьком острове. Ведь подобные случаи бывают. Жизнь так быстротечна и уязвима. С людьми порой происходят невероятные несчастья. До сих пор самой большой трагедией в моей жизни была смерть мамы…
И если два человека нравятся друг другу, это прекрасно.
— Вы несчастливы, — тихо проговорил Майлз. — А я, Лекси, чувствую себя вполне счастливым. Правда, наши ресурсы ограниченны. Но мне кажется, мы оба попали сюда не случайно, это судьба. О чем вы тоскуете? В чем ваше счастье там, в Калифорнии?
— Во-первых, меня беспокоит отец. Моя мать умерла, и, кроме меня, у отца никого нет.
— Причина серьезная для беспокойства, но ведь вы все равно ничего не можете сделать.
— От этого мне не легче. Майлз вздохнул.
— Наверно, я счастливый человек. Я уверен, что кто-то обо мне беспокоится, но я не думаю об этом. — Он помолчал. — Дождь скоро кончится.
— Ночь будет ужасной, — печально заметила она.
— А что, если пойти в пещеру? Там, уж наверно, сухо.
— В пещеру?! О Боже, Майлз, у меня будет инфаркт. Там ведь летучие мыши!
— Но они питаются полевыми мышками и не нападают на людей.
Она посмотрела на него с недоверием.
— Неужели вы смогли бы там провести ночь?
— Конечно, лучше лежать на теплом, сухом песке, чем здесь, в луже.
Вода, просачиваясь между пальмовыми ветвями шалаша, промочила мужскую рубашку и скатерть, в которую Лекси завернулась. Одежда Майлза была не в лучшем состоянии. Ноги у Лекси озябли, хотя воздух не был холодным. Но даже теплый дождь приносит с собой прохладу.
— Пещера… — пробормотала она. — Даже не знаю. Там, наверно, кромешная тьма. А вокруг летают мыши. — Лекси вздрогнула. — Нет, я, пожалуй, останусь здесь.
— Трусишка, — поддразнил он.
— Я же вам призналась, что не отличаюсь храбростью, а вы меня еще дразните! — Тут она подумала, что, если Майлз уйдет на другой конец острова, она останется одна на всю ночь.
— Можно мне вас поцеловать? — прошептал Майлз.
Она замерла. Говорить «нет» просто бессмысленно. Мы взрослые люди и одни здесь, оторванные от всего мира. Что ждет нас впереди — неизвестно.