Читать интересную книгу Сайлес Марнер - Джордж Элиот

— Да, — ответил мистер Мэси, — но едва ли нынешний мистер Лемметер увеличил его. Здесь всегда говорили, что, арендуя Уорренс, не разбогатеешь. Впрочем, ферма обходится ему недорого: она стоит на так называемой благотворительной земле.

— Да, но ведь, кроме вас, мало кто знает, как эта земля стала благотворительной, а, мистер Мэси? — полюбопытствовал мясник.

— Где им знать? — не без некоторого презрения ответил старый псаломщик. — Еще мой дед шил ливреи для грумов того мистера Клифа, который приехал сюда и выстроил большие конюшни в Уорренсе. Эти конюшни в четыре раза больше, чем у сквайра Кесса, ибо Клиф думал только о лошадях да об охоте. Рассказывали, что этот Клиф был простым лондонским портным, который плутовал до тех пор, пока не рехнулся. Сам-то он был не мастер ездить верхом; говорили, что он болтался в седле, как мешок. Старый Кесс не раз упоминал об этом при моем деде. Но уж если этот Клиф влезал на лошадь, то мчался так, будто за ним гнался сам дьявол. Был у него сын, паренек лет шестнадцати. Отец ни к чему не приучал его, а все время заставлял ездить верхом, хотя тот здорово трусил. Клиф будто бы хотел вытрясти из него портновский дух и сделать из мальчишки джентльмена. Я сам портной и уважаю волю господа, который определил мне работать иглой. И я горжусь вывеской «Портной Мэси», которая появилась над нашей дверью еще раньше, чем на шиллингах стали изображать голову королевы[10]. А Клиф стыдился своего портновского звания, и его ужасно злило, когда смеялись над тем, как он ездит верхом. Здешние джентльмены терпеть его не могли. Бедный парнишка скоро стал хворать и умер, да и отец не надолго пережил его. С каждым днем он все больше чудил, и рассказывали, что он частенько в глухую ночь с фонарем в руках отправлялся в конюшни и зажигал там множество свечей. Ему не спалось, и он подолгу стоял, щелкая бичом и поглядывая на лошадей. Счастье еще, говорили тогда, что эти конюшни не сгорели вместе с бедными бессловесными тварями. Наконец он умер, совсем уже спятив, и, оказалось, оставил все свое имущество, Уорренс и все прочее, лондонскому благотворительному обществу. Так Уорренс и стал «благотворительной землей». А что касается конюшен, то мистер Лемметер никогда ими не пользуется, они совсем не подходят ко всему прочему. Ежели кто из вас, боже упаси, хлопнет там дверью — словно гром загремит над всей деревней!

— Но там, в конюшнях, наверно творится такое, чего днем и не увидишь, ведь правда, мистер Мэси? — спросил хозяин.

— А вот, погуляйте там темной ночью, — предложил мистер Мэси, таинственно подмигивая, — а потом, если угодно, можете делать вид, что перед рассветом не видели огней в конюшнях, не слышали ни топота копыт, ни щелканья бича и звериного воя. «Праздник Клифа» — так называли этот шабаш еще в те времена, когда я был мальчишкой, а иные говорили, что это был в самом деле праздник, который давал Клифу дьявол, отпуская его на время с горячей сковороды. Так рассказывал мне отец, а он был разумный человек, хотя теперь можно найти таких умников, которые знают то, что произошло до их рождения, гораздо лучше, чем собственные дела.

— Что вы скажете на это, Даулес? — спросил хозяин, обращаясь к коновалу, который сгорал от нетерпения вставить словечко. — Вот орешек, который только вам по зубам.

Мистер Даулес был в этой компании духом отрицания и гордился своей ролью.

— Что я скажу? Я скажу то, что должен сказать человек, который не закрывает глаз, когда ему нужно взглянуть на столб с указателем пути. Я говорю и готов побиться об заклад на десять фунтов с любым человеком, который пойдет со мной в погожую ночь на выгон перед уорренскими конюшнями, что мы не увидим там никаких огней и не услышим никакого шума, разве что захотим высморкаться. Вот что я скажу и говорил уже много раз. Однако здесь не находится никого, кто бы рискнул десятифунтовой бумажкой ради привидений, в которых он так уверен.

— Послушайте, Даулес, вам легко так спорить, — сказал Бен Уинтроп. — С таким же успехом можно спорить с человеком, что он не схватит ревматизма, если постоит в пруду по шею в воде в морозную ночь. Очень весело будет ему выиграть заклад, если он схватит ревматизм! Те, кто верит в «праздник Клифа», не захотят пойти к конюшням ради десяти фунтов.

— Если мистер Даулес хочет знать истину, — с саркастической усмешкой сказал мистер Мэси, сплетая пальцы, — ему незачем биться об заклад: пусть он пойдет туда сам, никто ему не помешает, и если он убедится, что мы ошибаемся, пусть скажет нам об этом.

— Спасибо, премного вам обязан! — презрительно фыркнул коновал. — Если кругом дураки, это не моя забота. Мне незачем разведывать правду о привидениях, я ее и так знаю. Но я не против пари, только бы все было честно и открыто. Ставьте десять фунтов, что я увижу «праздник Клифа», и я готов пойти один. В провожатых я не нуждаюсь. Пойти туда мне все равно, что трубку набить.

— Эге, кто же будет следить за вами, Даулес, и проверит, что вы свое сделали? Без этого пари будет не по-честному, — сказал мясник.

— Не по-честному? — гневно воскликнул мистер Даулес. — Пусть кто-нибудь встанет и заявит, что я собираюсь спорить не по-честному! Ну-ка, мистер Ланди, любопытно услышать это от вас!

— Может, и любопытно, — ответил мясник, — да только не мое это дело. Я с вами не спорю, а сбивать вам цену тоже не буду. Если кто даст вам сколько вы хотите, соглашайтесь. Я за мир и спокойствие.

— Да за это стоит и всякий щенок, который тявкает, пока не замахнешься на него палкой, — сказал коновал. — Но я не боюсь ни людей, ни привидений и готов пойти на честное пари. Я не собачонка, готовая пуститься наутек.

— Да, но дело вот в чем, Даулес, — искренне и примирительно заговорил хозяин. — Есть, по-моему, люди, которые не могут увидеть духа, хотя бы он стал перед ними как столб. И на то есть своя причина. Вот, к примеру, моя жена: она не слышит запаха, поднеси ты ей к носу самый острый сыр. Я сам никогда не видел призраков, но я говорю себе: значит, у меня нет нюха на них. А есть люди, которые чуют привидение. Поэтому я стою за обе стороны и говорю: правда лежит где-то посередке. Если бы Даулес пошел туда на ночь, а потом сказал, что так и не видел ничего похожего на «праздник Клифа», я бы поддержал его; а если бы кто другой сказал, что «праздник Клифа» бывает без всякого сомнения, я бы и его поддержал. По-моему, тут все дело в чутье.

Умозрительное рассуждение хозяина было неприязненно встречено коновалом, ярым противником компромиссов.

— Чепуха! — с новым приливом раздражения объявил он, ставя на стол стакан. — При чем тут запах? Разве был случай, чтобы привидение подбило кому-нибудь глаз? Ну-ка, так это или нет? Если духи желают, чтобы я в них поверил, пусть перестанут шнырять во тьме по пустырям и покажутся там, где есть люди и свечи.

— Очень нужно духам, чтобы в них верил такой темный человек! — сказал мистер Мэси, возмущаясь полнейшей неспособностью коновала постичь существование привидений.

Глава VII

Но не прошло и минуты, как присутствующие убедились, что привидения дорожат людским мнением больше, нежели утверждал мистер Мэси, ибо внезапно при свете огня перед ними предстала изможденная фигура Сайлеса Марнера, который молча оглядывал гостей своими странными глазами не от мира сего. Длинные трубки курильщиков одновременно задвигались, подобно щупальцам испуганных насекомых, и у каждого, не исключая и скептического коновала, создалось впечатление, что перед ними не Сайлес Марнер во плоти, а лишь его призрак, тем более что дверь, через которую вошел Сайлес, была скрыта высокими спинками стульев, и никто не видел, как он появился. Мистер Мэси, сидевший дальше других от призрака, должно быть справедливо торжествовал в душе, и это чувство умеряло в нем охватившее всех чувство страха. Разве он постоянно не утверждал, что когда Сайлес Марнер пребывает в своем странном трансе, душа его покидает тело? Вот вам и доказательство; но, в общем, мистер Мэси предпочел бы обойтись без него.

Несколько мгновений в кухне стояла мертвая тишина, так как от сильного волнения Марнер едва дышал и не мог говорить. Наконец хозяин, вспомнив о своей обязанности держать дом открытым для любого гостя и уверенный, что его неизменный нейтралитет и на сей раз послужит ему охраной, овладел собой и приступил к заклинанию духа.

— Мастер Марнер, — миролюбиво начал он, — что с вами случилось? Зачем вы пришли сюда?

— Обокрали! — задыхаясь, выкрикнул Сайлес. — Меня обокрали! Мне нужен констебль… и судья… и сквайр Кесс… и мистер Крекенторп.

— Поддержи его, Джем Родни, — сказал хозяин, окончательно отбрасывая мысль о привидении. — Он, кажется, не в своем уме, да и промок до костей!

Джем Родии сидел крайним в ряду гостей, как раз возле места, где стоял Марнер, но он не пожелал исполнить это поручение.