На столе у дежурного администратора ресторана «Птичий полет» зазвонил телефон. Он снял трубку и смотря в окно, выходящее в зал, стал отвечать.
— Да здесь. Сидит в углу. Обслуживает Марина. Хорошо, все сделаем, — после чего положил трубку и еще раз посмотрел на посетителя — молодого лейтенанта. А затем пригласил официанта.
— Саша, тебе надо подменить Марину. Обслужи вон того лейтенанта. Нужно чтобы он побыл здесь подольше. И повнимательней! Тебе все понятно?
— Да, Григорий Михайлович.
— Только прошу, очень аккуратно. Не переиграй. Рапорт потом мне отдашь.
— Есть. Все сделаю.
— Вот и умничка. Давай действуй. Только еще раз говорю, аккуратно…
* * *
Через несколько минут молодой официант, с приятным и открытым лицом, принес кофе со сливками, несколько бутылок минералки и салат. А горячее пообещал принести по готовности. Никто меня не беспокоил, никому я был не нужен. Сторожевая система об опасности не голосила, ощущения, что за мной пристально наблюдают не было. Так, иногда, краем сознания ловился мимолетный взгляд в мою сторону от работающих в зале. Мне было спокойно и комфортно.
Понемногу зал стал наполняться посетителями, пришедшими позавтракать. В основном это были гражданские, одетые в полувоенную форму без знаков различия, скорее всего — командиры производства.
Мысли вернулись к составленному плану подготовки. Убедить командование в необходимости именно такого обучения будет достаточно сложно. Многие привыкли к тому, что уже давно отработано. Правда опыт Финской войны изучен и направлен в войска. Но зная, как все новое тяжело находит себе дорогу, не сомневаюсь, что к отработке новых форм ведения боевых действий так и не приступили. Всему основной массе придется учиться уже во время войны. Тут в первую очередь сказалась слабая подготовка командных кадров, отсутствие боевого опыта. Сильно подорвала боеготовность частей увольнение в запас тех, кто отслужил свое из числа участвовавших в боях и кто мог помочь в освоении новых реалий войны.
Мне же придется опираться только на свои знания, умения и, главное, на силу убеждения. В том числе и старшего командного состава своей роты, батальона, полка. О дивизионном уровне даже заикаться не стоит. Если на нижних уровнях командования вполне реально уговорить попробовать сделать мною задуманное, то выше вряд ли. Да и для убеждения потребуется больше чем план боевой подготовки подразделения. Нужно обоснование изменений, расчет личного состава, материалов, вооружения и боеприпасов. А также расчасовка занятий, конспекты фактически по всем вопросам подготовки. Задуманный мной отдых накрывался медным тазом. Вот и придется до отъезда использовать время с пользой, занявшись всем перечисленным.
А уходить отсюда совершенно не хочется. Девушки симпатичные. Тепло, светло, свежий ветерок, классный кофе по первому требованию приносят. Минералка опять же холодная, поесть всегда можно, не заморачиваясь готовкой. Никто не отвлекает. В принципе можно и здесь поработать. Вряд ли кому помешаю. Если конечно здесь найдется писчая бумага. А ручка и так у меня в кармане гимнастерки.
Хотелось пить. Минералка и кофе давно уже закончались. Прям сушняк, какой-то напал. Вроде бы вчера не так много и выпил, по старым временам так вообще губы помочил. А тут такое бешеное желание водой заправиться. Подошедшему официанту повторил заказ на пару бутылок минералки. Он вошел в мое состояние и предложил свежего холодного пива. Но я стойко отказался. Нельзя. А то вдруг мое состояние не даст возможности все как следует продумать. Эх, ладно. Гулять так, гулять. И я заказал еще пару бутылок воды. А заодно уточнил насчет бумаги. Оказалось, что есть. Тут достаточно часто бывают известные поэты и писатели. Вот администрации и пришлось озаботиться, а то они все салфетки переводят на свои произведения. Попросил принести и ее. И побольше. Что и было сделано.
* * *
— Саша! Ну что там клиент?
— Да ничего такого. Похоже с похмелья мучается, за 20 минут шесть бутылок минералки заказал, а две так просто высосал.
— Понятно. Ну, ты давай посматривай за ним.
— Понял, все сделаю. Он попросил бумагу писчую. Я принес.
— Молодец. Ты продолжай, так аккуратненько посмотри, что он там писать будет.
* * *
Быстро проглотив принесенный завтрак, достал ручку и принялся за работу. Работа спорилась и к обеду многое из задуманного, было перенесено на бумагу.
…Вот что интересно, сижу в ресторане пишу, и никто практически не обращает на меня внимания. Не считая официанта, конечно. Похоже, их тут очень хорошо выучили. Вот и сейчас, не успел я покончить с завтраком и минералкой, а он тут, как тут. И сразу все лишнее убирает со стола. Главное, что делает это абсолютно не ненавязчиво. И вообще нравится мне тут все больше и больше. Вот только напрягают какие-то большие порции. Только одна отбивная чего стоит. И как я только все это успел уничтожить? Вроде бы водохлебом и обжорой никогда не был, а тут прорвало. Будто верблюд после долгого пути в пустыни водой набираюсь. Или как крокодил мясом на неделю заправляюсь. А в туалет и не тянет. Вот ведь сглазил. Положил пепельницу и фуражку на записи, не таскать же с собой. Надеюсь, не утащат. Пошел исправляться.
Вернувшись, застал в зале если не столпотворение, то близкое к нему. Все столики были заняты. Еще несколько человек стояли у входа, ожидая своей очереди. Официанты старались всем угодить, подсаживая гостей на свободные места за столиками. К моему столику никто не подходил и его охрану нес официант. Интересно, за кого он меня принял? Наверное, за очередного горе-литератора. Я, конечно, виноват. Захватил с утра целый столик, а за ним между прочим четыре человека вполне комфортно могли разместиться. Долго засиживаться не собирался. Скоро уже выходить к поезду. Минск ждет не дождется, а я тут по столицам прохлаждаюсь. Подойдя к столику, поблагодарил официанта и вернул ему остаток бумаги. А еще попросил собрать на его вкус, мне с собой дорожный набор на сутки. И если можно, еще чашечку кофе, рюмочку коньяка и окончательный счет. Все-таки я молодец — коньяк уж точно заслужил, столько написав и подготовив. Уточнив, чтобы я хотел видеть в наборе, а так же возможность подсадить за столик посетителей, официант ушел. Я же просмотрев написанное, сложил листы на место и остался ждать обещанного официантом.
Через некоторое время кофе, коньяк и несколько посетителей в штатском практически одновременно оказались рядом со мной. Попросив на ломанном русском языке разрешение, они присели ко мне за столик. Сделав заказ, и не стесняясь, совершенно не обращая на меня внимания, заговорили между собой по-немецки. Они обсуждали погоду, Москву, сравнивали ее с Веной, Краковом и Прагой. Периодически достаточно критически отзывались о наших порядках. Но в рамках приличия. Как я понял из их разговора, оба были пилотами «Люфтганзы» и только недавно прибыли в Москву.
Я же спокойно мелкими глотками пил свой коньяк. Тоже стараясь не обращать на них никакого внимания. У них своя жизнь, свои впечатления, свои заботы. А у меня своя, далеко не тихая. И они еще не враги, которых следует убивать. И тут меня словно пронзило…
Немецкий язык я учил в школе, а затем и в институте. Учил, конечно, как все, не плохо. На выпускных в школе и экзаменах в институте была твердая «четверка». Вполне мог о себе другим рассказать, да и расспросить других тоже. Но со временем все стало забываться из-за отсутствия языковой практики. Пользоваться им было негде, так что язык основательно подзабыл. Нет, конечно, при необходимости, со словарем и справочником я бы мог прочитать статью или письмо. Но чтобы вот так, на слух, понимать, о чем говорят природные немцы — никогда. Во-первых, я учил совсем другой язык (более современный), во-вторых, не так уж и хорошо нас учили.
Так, интересно и что это такое? Неужели перенос или Перстень на меня повлиял? Что так хорошо стал во все врубаться? Похоже все-таки Перстень. Он все время со мной. Вон на пальце светит изумрудным светом. Ай да Перстень, ай да сукин сын. Ты оказывается переводчик. Интересно, а где же в него вмонтировано устройство? Внешне совершенно не видно. Монокристалл. Без всяких внешних повреждений. Ровные и аккуратные грани. Металл однородный, без признаков вкрапления. Я конечно не специалист, но что-то о таком не слышал. Хотя может быть он тут и не причем. А вот его влияние на организм мне и неизвестен. Как и его история. Ладно, это все потом. Как будет время, постараюсь узнать о нем побольше. А сейчас о насущном.
Интересно, если я немецкий понимаю, то может на нем и говорить смогу? Когда-то давно говорили, что у меня произношение жителя Саксонии. Проверим? Когда еще это можно будет вот так спокойно сделать? Рискнем. Вспомнив былое и сформулировав в мыслях предложение, обратился к соседям по столику. Не знаю как с моим произношением, но они меня точно поняли.