Крестьянский двор… Крестьянский дом… Он вписывается в изображаемые Есениным жизнь и быт вместе со всеми добрыми традициями, накопленными русским народом. Он как бы отражает опыт, мудрость и талант людей, являясь своего рода хранилищем биографий и судеб. Всегда сочувствующий свидетель человеческих бед и радостей, он всегда ассоциируется с именем отца и матери, с родиной.
Несомненно, устами поэта говорила эпоха. Но для того, чтобы его слово оказалось таким проникновенным, таким поэтически сильным, надо было сложиться воедино многим обстоятельствам, в том числе и сугубо личным. Есенину необходимо было родиться в русской деревне, жить ее жизнью, впитать ее дух, ее красоту, запомнить на всю жизнь не только «низкий дом с голубыми ставнями», но и то, как
Пахнет рыхлыми драченами;У порога в дежке квас,Над печурками точенымиТараканы лезут в паз.
Надо было подсмотреть, как это «говорят… коровы на кивянском языке»; все это воспринять сердцем и однажды как бы выдохнуть:
Не видать конца и края —Только синь сосет глаза.
Когда думаешь о поэзии Есенина, хочешь объяснить себе эту единственную, такую покоряющую ноту любви к Родине, которая живет в его стихах:
Спит ковыль. Равнина дорогая,И свинцовой свежести полынь.Никакая родина другаяНе вольет мне в грудь мою теплынь.
Однако пока та, прежняя Россия, та ее красота, тот «низкий дом с голубыми ставнями», те ее годы были «слишком недавними», и поэт, оказавшийся на стыке двух эпох, говорит той России: «Не забыть мне тебя никогда». А то обстоятельство, что Есенин говорил это «не забуду» в дни, когда многие литераторы совсем отучились произносить слова «Родина», «русский», делало его тему и особенно острой, и поэтически смелой, более того, по-своему новаторской, потому что о давно известной теме он говорил тогда, когда она была по существу «потерянной».
Есенин, конечно, находил эту «потерянную» тему во многом на старой почве. Но сквозь старые мотивы у него видна тяга к новому, тяга сильная, искренняя, порой безудержная. Есенин уже пишет, что он не только «гражданин села», но что он хочет быть «певцом и гражданином в великих штатах СССР». Более того, поэт восклицает:
Полевая Россия! ДовольноВолочиться сохой по полям!Нищету твою видеть больноИ березам, и тополям.
И даже:
Я не знаю, что будет со мною…Может, в новую жизнь не гожусь,Но и все же хочу я стальноюВидеть бедную, нищую Русь.
Руками Есенина поэзия еще не ухватилась за руль трактора и, тем более, штурвал самолета, но она уже потянулась к ним, почувствовала рождение новой России, бескомпромиссно сказала ей: «Я твоя».
С такой поэтической мощью, как Есенин, о России, о полноте бытия о родной природе, о понимании истинного пути Родины тогда не говорил никто. Более того, в силу отмеченных выше личных качеств поэта и его редчайшего лирического дара произошло так, что этот его голос в известной степени остался непревзойденным и сегодня.
Вновь перечитываю любимые стихи:
Потому и навеки не скрою,Что любить не отдельно, не врозь —Нам одною любовью с тобоюЭту родину привелось.
Почти каждая строка поэта убеждает, что его стихи – исповедь сердца, исповедь безоглядная, может быть, иногда отчаянная, рискованная, но абсолютно правдивая и, при всем высоком артистизме, а вернее, благодаря ему, действительно простая, человеческая. В лиричном стихотворении Есенин сказал: «Я ли вам не свойский, я ли вам не близкий», но это обращение к людям живет во всей его поэзии. И потому его свидетельства о жизни, о человеке так впечатляющи.
Поэт изо всех сил хотел отстоять привязанность к патриархальному миру, ему было больно видеть наступление на него «города», «железного гостя» и других сил, которые он связывал с надвигающейся новью. В этом важном пункте своих отношений с действительностью поэт поступал неисторично. Он не сразу понял, что новая жизнь рождает дружескую смычку его любимого мира с «железным гостем». Но близость к людям, умение быть «свойским» им срывало шоры с его глаз. И поэт признавался:
Мне теперь по душе иное…И в чахоточном свете луныЧерез каменное и стальноеВижу мощь я родной стороны.
И пусть телега еще поет для него «песни», а мотор откликается «лаем», его новое желание непреложно:
И, внимая моторному лаюВ сонме вьюг, в сонме бурь и гроз,Ни за что я теперь не желаюСлушать песню тележных колес.
Что это – измена самому себе, поэту «деревянной России», как он сам называл себя?
И поэт хочет объяснить такой поворот любовью к Родине, к матери-Родине, всегда единственной и дорогой, что бы с ней ни происходило и какие бы испытания на ее земле ни выпадали на долю человека. Объяснение затягивается на многие и многие стихотворения. И понятно почему: поэт должен объяснить отказ от излюбленной мысли, которой он посвятил проникновенные произведения и такие волнующие душу строки, как эти: «Что-то всеми навеки утрачено. Май мой синий! Июнь голубой!», «Мир таинственный, мир мой древний…».
Объяснение оказалось, как всегда у Есенина, и горячим, и запальчивым, и полным своеобразного высокого смирения перед новой правдой жизни, и потому удивительно просветленным. И, может быть, единственное, что еще оставляет Есенин за собой в капитуляции перед новым, – некоторый расчет на то, что его извинят за «измену» прежнему. Впрочем, конкретно это выражено с подлинной психологической глубиной. Поэт говорит:
Знать, у всех у нас такая участь,И, пожалуй, всякого спроси —Радуясь, свирепствуя и мучаясь,Хорошо живется на Руси.
В поэзии Есенина нас привлекает искренность человека, который на одном из самых крутых поворотов истории страстно думает о жизни, о Родине. Он «человек не новый», он потому и мучится, что не поймет, «куда влечет нас рок событий»:
Но голос мысли сердцу говорит:Опомнись! Чем же ты обижен?Ведь это только новый свет горитДругого поколения у хижин…
И этот «голос мысли» тоже его голос. И прорывается он в самых разных стихотворениях, и имеет не только такую четко выраженную форму признания нового. Чаще это признание выражается в тяге к родному дому, к людям и, наконец, в мотиве, который давался Есенину особенно трудно: «Приемлю все».
Вообще, когда я вижу на обложках есенинских сборников изображение березок – а это непременная эмблема едва ли не всех его книг, – мне это представляется наивным. Конечно, душу поэта трудно передать, потому и появляются на обложке березки, но в действительности именно она, душа, – героиня всей его поэзии. Оттого, по-видимому, так драматичны, а иногда полны трагизма знаменитые пейзажи Есенина. И по той же причине так глубоко уходят в мысль-чувство все его яркие, а иногда и необычные метафоры. Они – не изобразительные средства, они – сама суть, само чувство, сама драма его произведений:
Я последний поэт деревни.Скромен в песнях дощатый мост.За прощальной стою обеднейКадящих листвой берез.
В этом стихотворении каждая деталь пейзажа находится под знаком мысли поэта, мысли о том, что он – последний поэт деревни и что все живое – это природа, поля, березы, а мертвое, страшное идет от «железного гостя» и его наступления на дорогие поэту поля.
Неустанное слово Есенина о красоте родины, ее природы – это слово о том, без чего нет человека, без чего человек оскудевает и физически, и нравственно. Следовательно, его стихи – это стихи о самом фундаменте человечности, о богатстве духовного мира в людях.
Знание своей истории, преодоление трудностей всегда делает нас крепче, прибавляет сил. Порой самые трудные минуты жизни, от которых охватывает отчаяние, оборачиваются благом приобретенного опыта, уверенностью. Из горя, из страдания, из боли мудрее выйдет душа, очистится от обид и суетности. И, поднявшись над временной неудачей, вы увидите, что навстречу идет, пусть издалека, неведомый, светлый день. И верится в есенинское:
…Уж смыла, стерла деготьВоспрянувшая Русь.
Как солнечные батареи работают прямо от солнца, так память, доброта и любовь поэта к Родине переливают прямо от сердца к сердцу живительную энергию созидания:
О Русь, взмахни крылами,Поставь иную крепь!
Вариант 2
Сергей Александрович Есенин родился в 1895 году. В январе 1914 года в печати появились его первые стихи. В Москве он публиковался в мелких, преимущественно детских журналах, пробиться в ведущие литературные издания ему не удавалось. Он стремился установить контакты с видными критиками и писателями, посылал свои стихи в различные журналы, в том числе петроградские, успехов подобные попытки не приносили. Есенин вращался в литературной среде, которая состояла преимущественно из малоизвестных литераторов-самоучек, группировавшихся вокруг суриковского литературно-музыкального кружка.