отделения, а также в ведущие интернет-компании и редакции полунезависимых СМИ. Это могут быть как указания не раскручивать определенные сюжеты, так и приказы о введении политики нулевой терпимости и немедленном удалении. Отдельным частным лицам, например звездам микроблогов и других социальных медиа, также могут поступать предупреждения, чтобы они не освещали определенные темы или, наоборот, поддержали позицию правительства перед своей многомиллионной аудиторией[146].
Система цензуры, в частности в социальных сетях, во многом автоматизирована, но важные вопросы решаются в ручном режиме. Армия в несколько тысяч цензоров выискивает вредоносный контент на имиджбордах, в блогах и соцсетях. От них требуют, чтобы опасные материалы удалялись буквально за секунды. Когда внутренние цензоры крупнейшей китайской соцсети Sina Weibo не сразу удалили посты с обсуждением попавшей под запрет колонки редактора в новогоднем выпуске одной либеральной газеты, их кураторов вызвали на ковер, отчитали и предупредили о том, как важно следить за тем, чтобы в интернете все было цивилизованно[147].
Как правило, цензоры сообщают свои указания по телефону, и выполнять их нужно немедленно. В таком способе передачи есть риски, например как в случае с Ши Тао. Проинструктировать нужно огромное количество людей и организаций, поэтому утечки неизбежны. Вот уже более десяти лет слитая таким образом информация попадает в издание China Digital Times, которое в 2003 году создал в Нью-Йорке Сяо Цян.
Как и у многих других представителей его поколения, на радикальные взгляды Сяо повлияли события на площади Тяньаньмэнь. В то время он учился в Огайо и вместе с другими иностранными студентами с ужасом наблюдал за развитием событий. На фотографиях и в телерепортажах он видел, как военные избивают студентов на улицах его родного города[148].
Желая как-то выразить солидарность с движением Тяньаньмэнь, Сяо несколько недель расспрашивал очевидцев событий, когда ненадолго вернулся в Китай. Потом он бросил аспирантуру, где собирался защищаться по физике, переехал в Нью-Йорк и вступил в организацию Human Rights in China («Права человека в Китае»)[149]. Пробыв почти десять лет у руля этой организации, в 2001 году Czj получил стипендию Макартура[150] и два года спустя потратил часть полученных денег на запуск China Digital Times. Поначалу редакция издания располагалась прямо в его доме в Беркли в штате Калифорния.
От обширной сети контактов и информантов в Китае China Digital Times получает информацию об инструкциях, которые поступают в средства массовой информации от различных государственных органов. Тексты этих директив публикуются на сайте за подписью «Министерство правды». Архивы сайта – это бездонный кладезь ценнейшей информации о мотивах тех или иных действий системы цензуры, в результате анализа ясно вырисовываются два приоритетных направления: предотвращение коллективных действий и недопущение критики цензуры как таковой.
Критика цензуры – тема настолько запретная, что даже не имеет значения, откуда она исходит. В марте 2017 года на заседании Народного политического консультативного совета Китая (НПКСК), марионеточного органа, который, по идее, должен консультировать КПК по вопросам законодательства, – делегат Луо Фухэ посетовал, что цензура препятствует доступу ученых к важной информации и искусственно ограничивает скорость интернета, чем вредит научно-экономическому развитию страны.
Цензоры отреагировали молниеносно: «Всем сайтам: в кратчайшие сроки найти и удалить сообщения о предложении Луо Фухэ улучшить качество и скорость доступа к иностранным веб-сайтам», – говорилось в приказе, попавшем в руки China Digital Times[151]. Те же разнарядки приходят и по сообщениям о протестах и демонстрациях, даже патриотических и поддерживающих партию.
В июле 2016 года, после того, как международный суд вынес решение не в пользу КНР по ее претензиям на обширные территории в Южно-Китайском море, в стране прошли протесты с призывом бойкотировать филиппинские товары (именно Филиппин касались эти претензии), а также сеть KFC, в которой китайцы видели представителя США, главного союзника Манилы[152].
Ситуация начинала выходить из-под контроля. Некоторые люди призывали правительство защитить территориальные претензии с оружием в руках. Тогда операторам сайтов спустили разнарядку, где предписывалось: в ближайшем будущем запрещается распространять информацию о незаконных акциях и демонстрациях. Все сообщения тщательно исследовать. Те, в которых содержатся подстрекательства к протестам, удалить[153]. Практически сразу после этого, по данным Weiboscope, сайта по мониторингу цензуры при Гонконгском университете, в социальных сетях стали отфильтровывать посты по ключевым словам «KFC» и «Южно-Китайское море».
Когда цензура перестает справляться с призывами к актам солидарности, на помощь приходят государственные издания. Например, во время антифилиппинских протестов в «Синьхуа» вышла колонка редактора, в которой говорилось: возмущение решением суда – само по себе воплощение чувства патриотизма, но если такое чувство влечет за собой противозаконные действия, нарушающие общественный порядок, патриотическим его называть нельзя[154].
Действия «Синьхуа» были вполне предсказуемы. Когда во время событий на Тяньаньмэнь в 1989 году генсеком КПК стал Цзян Цзэминь, значение информационного агентства резко выросло. Ему доверили формулировать позицию партии по особо деликатным вопросам[155]. Некоторые крупные газеты выступили в поддержку студентов во время протестов – теперь никаких альтернативных мнений по таким спорным вопросам допускаться не будет. Китайским газетам настоятельно советовали перейти на самоокупаемость и не зависеть от государственного финансирования, а для этого нужно было охватывать больше тем и привлекать новую аудиторию, в частности за счет журналистских расследований. При этом контроль сверху за определенными материалами ужесточился. В периоды наибольшей нестабильности – например, при передаче власти новым генсекам и группам, приближении годовщин важных событий и во время стихийных бедствий – в газетах часто были одни и те же передовицы, составленные в соответствии с официальной позицией «Синьхуа».
В начале нулевых проводить в жизнь важную для партии политику в «Синьхуа» было поручено молодому члену КПК Лу Вэю. Впоследствии он станет одной из ключевых фигур в кампании Си Цзиньпина по ужесточению контроля над интернетом[156].
Лу родился в 1960 году в городке Чаоху в бедной провинции Аньхой на востоке Китая. По иронии судьбы (очень удачное стечение обстоятельств для будущего главного цензора и пропагандиста, ничего не скажешь) его малую родину в 2011 году удалили со всех карт и включили в состав столицы провинции, город Хэфэй, чтобы накрутить его показатели ВВП[157]. Пока Лу жил в Аньхое, он работал то тут, то там: был, например, учителем на замену, слесарем на фабрике. В 1991 году в довольно зрелом возрасте, в тридцать один год, вступил в партию, вскоре стал корреспондентом «Синьхуа» и отправился на работу в бюро агентства в провинции Гуанси на юго-западе страны.
С