— Вы потеряли две трети своей команды. Ваши друзья погибли.
— Нет, — повторила я. — Хватит, остановите это.
— Мисс Морган, если уж вы начали заниматься этим ремеслом, ничего остановить нельзя.
Лицо у меня горело, а глаза налились слезами.
— Это никогда не заканчивается.
Он прав, и я это знала, как никто другой.
Мистер Соломон повернулся к классу:
— Кто теперь хочет стать агентом? — спросил он.
Никто не поднял руку. Никто не сказал ни слова.
— В следующем семестре, леди, секретные операции будут факультативным предметом, но в этом семестре он обязательный. Нельзя отказаться от него, из-за того что стало страшно. Но вам больше и не будет так страшно, как сейчас — во всяком случае, в этом семестре. Даю слово.
Зажегся верхний свет, и все двенадцать девушек зажмурились. Мистер Соломон направился к двери, но на полпути остановился.
— И, леди, если вам сейчас не стало страшно, то мы не собираемся вас дальше пугать.
Он отодвинул стеклянную перегородку, за которой сидели Бекс и Лиза, целые и невредимые. И ушел.
Все сидели молча, прислушиваясь к его удалявшимся шагам.
В нашей комнате повсюду валялась одежда и аксессуары. Какими важными они казались нам совсем недавно. Сейчас все это утратило всякий смысл.
Макей спала — или притворялась — мне все равно. Она лежала в очень дорогих наушниках (наверное, так она спасалась от бессонницы, иначе свист от кольца в носу не давал бы ей уснуть). Я, Бекс и Лиза могли бы свободно разговаривать и даже кричать. Но мы молчали.
Даже с Бекс слетело ее обычное самодовольство, и это пугало больше всего. Пусть бы она пошутила и рассказала, о чем говорил им мистер Смит по дороге домой. Хотелось зажечь ночник над кроватью, чтобы не сидеть в полной темноте. Но никто этого не сделал. Наконец я не выдержала.
— Ребята, я… — Я хотела извиниться, но Бекс перебила меня.
— Я на твоем месте поступила бы так же, — сказала она и посмотрела на Лизу.
— И я, — согласилась та.
— Да, но… — Мне хотелось добавить что-нибудь еще, но я не знала что.
Макей в кровати повернулась, но глаза не открыла. Я глянула на часы: уже далеко за полночь.
— Смит очень бушевал? — спросила я после долгого молчания.
Лиза уже ушла в ванную умываться, поэтому ответил Бекс:
— Да нет, не очень. Наверное, сейчас ему очень весело, как думаешь?
— Может быть, — отозвалась я.
— Кстати, он сказал, что тебя даже не видел, — добавила Бекс, словно только что вспомнила об этой незначительной детали.
Из ванны вышла Лиза и добавила:
— Да, Ками, он удивился, узнав, что ты тоже была там. Очень удивился.
Тут я почувствовала холодное прикосновение к груди — крохотный серебряный крестик все еще висел на шее, и я вспомнила, что кое-кто меня все же увидел. До того момента я и не вспоминала об эпизоде с мальчишкой.
— Так что было, когда мы ушли? — поинтересовалась Лиза.
Я потрогала.
— Ничего.
Не знаю, почему я не сказала им про Джоша. Ведь это очень важно: постороннее гражданское лицо вступает с вами в контакт в ходе операции — о таком обязательно нужно докладывать начальству, не говоря уже о своих лучших друзьях. Но я сохранила это только для себя. Возможно, тогда я не сочла это существенным. А может, когда все знают твою историю, приятно осознавать, что есть в ней глава, которую прочла только ты.
Глава 9
Культура и ассимиляция не похожи на остальные наши предметы. Наверное, поэтому кабинет мадам Дабни так отличается от других кабинетов академии. Стены обтянуты французским шелком, люстры хрустальные, все здесь очень красивое и утонченное и призвано напоминать нам о том, что мы не только шпионы — в первую очередь мы должны быть леди.
Порой я ненавижу эти уроки. Разве же пустая трата времени — обучать нас каллиграфии и вышиванию (если, конечно, не считать, что их используют для передачи шифровок). Но иногда мне нравится, как мадам Дабни держит в руке платочек с вышитой монограммой и рассказывает об истории вальса или о том, какие цветы сейчас в моде.
День после нашего первого оперативного задания оказался именно таким. Может, я и провалила задание, но я по-прежнему мастерски сервирую столы. Я искренне расстроилась, когда мадам Дабни пропела:
— Ой, милые, взгляните, сколько времени. Мне совсем не хотелось расставаться с чашкой из тончайшего фарфора, спускаться на первый подуровень и снова встречаться с мистером Соломоном.
— Но прежде чем отпустить вас, девочки, — заявила мадам Дабни восторженно и немного таинственно, — я должна сделать объявление! — Стук фарфора тут же стих, и все выжидающе уставились на нее. — Пришло время расширить ваше образование в Академии Галлахер, поэтому… — она поправила очки на носу, — …с сегодняшнего дня после уроков будем заниматься вождением!
Господи! Я совсем забыла о вождении! Нам разрешается валять друг друга и кидать через плечо, самостоятельно готовить противоядия к редким ядам за дополнительные зачеты. Другое дело — регулировка зеркальца заднего вида или определение, кто имеет приоритет проезда налево на перекрестке, тут уж попечители академии на удачу не полагаются и поручают дело профи.
Мадам Дабни продолжила:
— Заниматься будем по очереди, группами. — Она заглянула в бумажку и посмотрела на нас — меня, Бекс и Лизу. — И начнем с вас четверых.
Лиза глянула на меня, и Бекс и непонимающе прошептала:
— Четверых?
Но тут с задних рядов раздался голос Макей:
— Как мило.
Думаю, можно не добавлять, что ее слова были преисполнены сарказма.
После обеда мы спустились по задней галерее в гараж, здесь нас поджидали четыре стареньких «форда» с ярко-желтыми значками водителя-ученика «У».
Мама рассказывала мне, что мадам Дабни долгое время проработала «кротом», внедренным в подпольные фашистские группы, которые продолжали действовать во Франции после Второй мировой войны. Трудно в это поверить, особенно когда мадам Дабни появляется в футболке с надписью «К черту безопасность!».
— Ой, девочки, это будет так весело! — щебетала она и продолжала пояснять: — Это педаль тормоза, она останавливает машину, а этот раз, он заставляет машину ехать быстрее.
Лиза все это записывала. Зачем?
У нее фотографическая память! Она вступила в Менсу[9] в восемь лет! И все же зарисовывала схему управления и записывала, какая кнопка включает дворники.
— Не забудь записать, что рулевая колонка круглая, — подсказала я, и она успела написать в блокноте Р-У-Л, не сразу поняв, что я шучу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});