Читать интересную книгу Искуство учиться - Джош Вайцкин

Марк Дворецкий — совершенно другой по характеру человек. Я убежден в том, что для шахматных профессионалов изучение его книг важнее, чем изучение книг любого другого автора, ведь это прекрасный подготовительный курс для шахматистов мирового уровня. Даже мастера спорта и гроссмейстеры международного класса изучают их как шахматную Библию. Изучение книг Дворецкого требует многих месяцев упорного труда, поскольку они перенасыщены идеями относительно некоторых составляющих продвинутого шахматного мышления, известных лишь узкому кругу людей. Поразительно, сколько часов я провел, прорабатывая главы из его книг; мозг, казалось, закипал от напряжения, доходя до предела своих возможностей. Дочитав до конца очередную главу, я чувствовал себя полностью опустошенным, но осознавал, что обогатился пониманием неизвестных ранее нюансов шахматного потенциала. Короче говоря, этот человек — гений.

В жизни Дворецкий — высокий, крупный мужчина в очках с толстыми стеклами, иногда забывающий переодеваться и принимать душ. Он чувствует себя неловко в обществе и, если не говорит о шахматах или не играет в них, напоминает рыбу, вытащенную из воды. Я встретил его на первом матче Карпов — Каспаров за звание чемпиона мира в Москве. Мне тогда было семь лет, и на протяжении всей моей юности мы иногда встречались, чтобы разобрать ту или иную партию. Иногда он жил у нас по четыре-пять дней во время своих визитов в США. Создавалось впечатление, что все, что не касается шахмат, ни в малой степени его не интересует. Если мы не занимались разбором партий, он сидел в своей комнате, неотрывно глядя на какие-либо шахматные позиции на мониторе своего компьютера. За едой мог бормотать что-то неясное, роняя крошки на пол, а во время разговора в уголках его рта собиралась обильная слюна, иногда стекавшая вниз, как капли клея. Если вы читали прелестную новеллу Набокова «Защита Лужина» об эксцентричном шахматном гении Лужине, то знайте: Дворецкий — это и есть Лужин.

За шахматной доской Дворецкий пробуждается к жизни. Он изящно передвигает фигуры своими толстыми пальцами. Он очень самоуверен, даже самонадеян. Напротив подающего надежды ученика он чувствует себя по-настоящему дома и немедленно начинает сооружать для него невероятно сложную шахматную задачу. Его репертуар сложнейших шахматных задач неистощим, и он предлагает их одну за другой с безжалостной настойчивостью. Дворецкий любит наблюдать, как одаренные шахматисты сражаются с его задачами. Он наслаждается своей властью, пока бурлящая креативность молодых чемпионов медленно сходит на нет. Как ученик, я считал эти занятия весьма напоминающими сцены в тюрьме в романе Оруэлла «1984». Независимо мыслящих интеллектуалов там безжалостно ломали до тех пор, пока от человека не оставалась только оболочка.

Занятия с Юрием Разуваевым, напротив, напоминали интеллектуальный отдых, а не оруэлловский кошмар. Применяемые Разуваевым методы зависят от его выводов о личности ученика и его предпочтениях в шахматах. Юрий на редкость проницательный психолог, и его педагогический метод начинается с тщательного изучения партий, сыгранных учеником. На удивление быстро он определяет основные характеристики стиля своего воспитанника, а также главные препятствия, мешающие его самовыражению. Затем он разрабатывает индивидуальную программу подготовки, направленную на систематическое углубление его знаний и развитие природного дара.

В противоположность ему Марк Дворецкий разработал сложную систему подготовки, которая подойдет любому молодому шахматисту. Его метод работы с молодежью состоит в том, чтобы довольно грубо разрушить игровую индивидуальность ученика, а затем вылепить новую индивидуальность по собственному шаблону. С моей точки зрения, этот метод может иметь самые негативные последствия для будущего одаренных молодых шахматистов.

В критический период моей шахматной карьеры, после выхода фильма «В поисках Бобби Фишера», возникли разногласия по поводу направления моей дальнейшей подготовки. На одной стороне был Дворецкий и его протеже, мой основной тренер, считавшие, что я должен погрузиться в изучение упреждающего стиля, то есть искусства играть в шахматы в стиле анаконды.

Великие игроки, игравшие в этом стиле (например, Карпов и Петросян), казалось, предугадывали любое движение своего соперника. Они постепенно усиливали давление на него, выжимая последние остатки жизни из своей жертвы и одновременно предупреждая любые попытки агрессивных действий еще до того, как их можно было материализовать. Они классические интроверты и контратакующие игроки по характеру, поэтому предпочитают спокойную, расчетливую манеру игры. Разуваев же настаивал, что мне стоит развивать свой собственный стиль игры. Он считал, что я одаренный шахматист атакующего плана и не должен отказываться от своих естественных преимуществ. Конечно, мне следовало глубже изучить стиль Карпова в шахматах, чтобы продвинуться дальше в своем развитии; но Разуваев не уставал подчеркивать, что я должен изучать Карпова с точки зрения Каспарова.

Эта идея казалась довольно тонкой и несколько мистической, и надеюсь, что в свои шестнадцать лет я сумел оценить весь ее потенциал. В каком-то смысле идея Разуваева сводилась к тому, что все великие игроки глубоко разбирались в позиционной шахматной игре, поэтому игроку моего стиля следует изучать позиционные шахматы с точки зрения того, как великие игроки моего стиля противодействовали ему. Для сравнения можно привести пример гитариста, всю жизнь игравшего рок, а потом решившего ознакомиться с классическим репертуаром. Он может это сделать двумя способами. Один из них — пригласить в качестве педагога композитора классической музыки, не имеющего привычки рассуждать о «вульгарности рок-н-ролла», а второй — попросить о помощи такого же рок-гитариста, как и он сам, много лет назад влюбившегося в классическую музыку и ради нее изменившего року. Скорее всего, с экс-рокером наш музыкант быстро найдет общий язык, в то время как с классическим композитором возникнет отчужденность. Я решил изучать игру Карпова с позиций игрока, в жилах которого течет такая же горячая кровь, как у меня.

Обучающая метода Разуваева во многом напоминает метод даосских наставников, которые любят говорить «учись этому через то» или «изучай твердое с позиций мягкого». В большинстве рутинных ежедневных событий можно проследить тонкую связь между противоположностями. Вспомните о том, как часто вы не можете понять, что на самом деле значит для вас тот или иной человек, пока он не уйдет. Частота ударов сердца дает представление о том, насколько сильной была любовь. Представьте себе, насколько приятно наконец ходить на своих ногах после того, как долгое время был прикован к костылям, — ничто лучше болезни не дает нам почувствовать цену здоровья. Кто больше ценит воду, чем человек, умирающий от жажды в пустыне? Человеческий ум склонен оценивать вещи друг относительно друга. Если бы не было луча света, как мы могли бы осознать глубину темноты?

В сравнении я понял, что если прислушаться к своему подсознанию, то можно обнаружить связи между казавшимися несопоставимыми вещами. Глубокое проникновение в суть одного направления искусства часто связано с не менее глубоким изучением другого направления — интуиция способна выявить неочевидные связи между ними и тем самым преобразовать разрозненные фрагменты знания в стройную картину. Великие художники и скульпторы школы абстрактного экспрессионизма пришли к своим революционным идеям путем углубленного изучения живописи в стиле реализма. Джексон Поллок умел воспроизводить действительность на холсте с точностью фотоаппарата, но вместо этого на его картинах цвело дикое буйство красок, разбрызганных в эмоциональном порыве. Он изучал форму, чтобы от нее отказаться. И в его работах отсутствие классических пропорций каким-то образом выражает суть изучения классики без ее традиционных ограничений.

В продолжение этой темы следует заметить, что изучение величайших партий прошлого, сыгранных в атакующем стиле, помогало мне освоить тончайшие нюансы применявшихся в них защитных построений. Каждая выдающаяся шахматная атака вырастает из тщательного построения фигур, что и является сутью позиционной игры. Точно так же как символ инь-ян содержит пятно света в царстве тьмы и пятно тьмы в царстве света, выдающиеся изобретательные атаки нуждаются в прочном техническом фундаменте. Через много лет занятия боевыми искусствами помогли мне воплотить это понимание в повседневную работу, но в шестнадцать лет я этого не знал. Не думаю даже, чтобы я осознавал существование самой проблемы.

ДВА СПОСОБА УКРОТИТЬ МУСТАНГА

Помимо других выдающихся способностей, имеющихся у моей мамы Бонни Вайцкин, у нее есть умение укрощать лошадей. Мама принимала участие в соревнованиях по скачкам с барьерами и выездке, и в раннем детстве я часто ходил с ней в конюшни Нью-Джерси покататься на пони вокруг арены. Я никогда не мог понять, как ей удавалось так быстро находить взаимопонимание с животными. Если попадалась лошадь с характером, звали мою маленькую маму, которая подходила к разозленному семисоткилограммовому жеребцу, говорила что-то успокаивающее, и очень скоро жеребец уже брал угощение с ее ладони.