Читать интересную книгу Занавес. Последнее дело Пуаро - Агата Кристи

Пуаро задумчиво проговорил:

– Вы полагаете, миссис Франклин – дурочка, не так ли?

– Ну, я бы так не сказал – пожалуй, не очень блещет умом.

– Ах, она просто не в вашем вкусе.

– А кто в моем вкусе? – резко спросил я.

– Закройте глаза, – неожиданно пробормотал Пуаро, – и посмотрите, кого вам пошлют феи…

Я не успел ответить, как появилась сестра Крейвен, бежавшая прямо по газону. Она улыбнулась нам, сверкнув зубами, отперла дверь лаборатории, вошла внутрь и вновь появилась с парой перчаток.

– Сначала носовой платок, теперь перчатки – вечно что-то забывает, – бросила она на ходу и устремилась туда, где ждали Барбара Франклин и Бойд Каррингтон.

Миссис Франклин, подумалось мне, из тех беспомощных женщин, которые везде разбрасывают свои вещи, ожидая, что все будут за ними бегать, как будто так и надо. Она даже гордится этим. Я не раз слышал, как она с довольным видом говорила:

– Конечно, у меня голова как решето.

Я смотрел, как сестра Крейвен бежит по лужайке, пока она не скрылась из виду. Она бежала легко и красиво, тело ее было тренированным. Я невольно высказал вслух посетившую меня мысль:

– Наверно, эта девушка сыта по горло такой жизнью. Я имею в виду, когда приходится не столько ухаживать за больным, сколько быть на побегушках. Не думаю, что миссис Франклин очень уж добра и внимательна.

Ответ Пуаро сильно меня раздосадовал. Он прикрыл глаза и ни с того ни с сего прошептал:

– Золотисто-каштановые волосы.

Несомненно, у сестры Крейвен золотисто-каштановые волосы, но я не понимал, почему Пуаро выбрал именно эту минуту, чтобы сделать замечание по данному поводу.

Я ничего не ответил.

Глава 12

Мне кажется, на следующий день перед ленчем имел место разговор, оставивший у меня чувство смутного беспокойства.

Нас было четверо – Джудит, я, Бойд Каррингтон и Нортон.

Не помню, почему именно мы затронули эту тему, но говорили мы об эвтаназии – умерщвлении в случае неизлечимой болезни: доводы за и против.

Говорил главным образом Бойд Каррингтон, что вполне естественно. Нортон время от времени вставлял пару слов, а Джудит сидела молча, но слушала очень внимательно.

Сам я признался, что, хотя все говорят за то, чтобы принять эту практику, на деле меня что-то отталкивает от нее. Кроме того, по моему мнению, она дает слишком большую власть в руки родственников.

Нортон согласился со мной. Он добавил, что считает: это должно делаться лишь по желанию и с согласия пациента, когда после длительных страданий неизбежна смерть.

Бойд Каррингтон сказал:

– Да, но вот что любопытно. Хочет ли сам больной «покончить со страданиями», как мы говорим?

И он рассказал историю – по его словам, подлинную – о человеке, которого терзали ужасные боли. У него был неоперабельный рак. Больной попросил своего врача дать ему что-нибудь, чтобы покончить со всем этим. Доктор ответил: «Я не могу это сделать, старина». Позже, перед уходом, он положил на столик у кровати больного таблетки морфия, подробно объяснив, сколько нужно принимать и какая доза опасна. Хотя снотворное было в полном распоряжении пациента и тот мог принять роковую дозу, он этого не сделал.

– Это доказывает, – сказал Бойд Каррингтон, – что, несмотря на свои слова, больной предпочел страдания быстрой и безболезненной смерти.

Именно тогда впервые заговорила Джудит – резко и пылко.

– Конечно, предпочел, – заявила она. – Не следует предоставлять ему самому решать.

Бойд Каррингтон спросил, что она имеет в виду.

– Я имею в виду, что у того, кто слаб – от страданий и болезни, – нет сил принять решение. Они не могут это сделать. Это следует сделать за них. Долг того, кто их любит, – принять решение.

– Долг? – переспросил я.

Джудит повернулась ко мне.

– Да, долг. Того, чей разум ясен и кто возьмет на себя ответственность.

– И закончить на скамье подсудимых с обвинением в убийстве? – потряс головой Бойд Каррингтон.

– Не обязательно. Во всяком случае, если вы кого-то любите, вам следует пойти на риск.

– Но послушайте, Джудит, – вмешался Нортон, – то, что вы предлагаете, означает огромную ответственность.

– Не думаю. Люди слишком уж боятся ответственности. Они ведь готовы решить судьбу собаки – почему бы не сделать то же самое по отношению к человеческому существу?

– Ну… это же совсем другое, не так ли?

– Да, это важнее, – ответила Джудит.

Нортон прошептал:

– Вы меня просто ошеломили.

Бойд Каррингтон осведомился с любопытством:

– Значит, вы бы решились, не правда ли?

– Я так думаю. Я не боюсь брать на себя ответственность.

Бойд Каррингтон покачал головой.

– Так не годится, знаете ли. Нельзя, чтобы все, кому заблагорассудится, брали закон в свои руки и решали вопрос жизни и смерти.

– А ведь на самом деле, Бойд Каррингтон, – заметил Нортон, – мало у кого хватит мужества взять на себя ответственность. – Со слабой улыбкой он взглянул на Джудит: – Сомневаюсь, что вы бы смогли, если бы дошло до дела.

Джудит ответила ему сдержанно:

– Конечно, нельзя быть полностью уверенной, но думаю, я бы смогла.

– Разве что тут был бы замешан ваш личный интерес, – сказал Нортон, и глаза его блеснули.

Джудит залилась краской.

– Это показывает, что вы ничего не поняли, – отрезала она. – Если бы у меня был… был личный мотив, я бы ничего не смогла сделать. Как вы не понимаете? – обратилась она ко всем нам. – Тут не должно быть абсолютно ничего личного. Можно взять на себя ответственность, чтобы… чтобы прервать жизнь, только если совершенно уверен в бескорыстии своего мотива.

– Все равно вы бы этого не сделали, – не сдавался Нортон.

Джудит продолжала настаивать:

– Сделала бы. Для начала, в отличие от всех вас, я не считаю жизнь священной. Ненужные жизни, бесполезные жизни – их нужно убрать с пути. Они вносят столько путаницы. Только людям, которые могут сделать достойный вклад в общество, должно быть позволено жить. Другие должны быть безболезненно убраны. – Внезапно она обратилась к Бойду Каррингтону: – Вы согласны со мной, не так ли?

Он неуверенно проговорил:

– В принципе да. Только достойные должны выжить.

– Разве вы не взяли бы закон в свои руки, будь это возможно?

– Может быть. Не знаю…

Нортон тихо вставил:

– Многие согласились бы с вами в теории. Но практика – дело другое.

– Это нелогично.

Нортон нетерпеливо сказал:

– Конечно нет. Это действительно вопрос мужества. Выражаясь вульгарным языком, кишка тонка.

Джудит молчала. Нортон продолжил:

– Нет, честно, Джудит, с вами было бы то же самое. У вас не хватило бы мужества, если бы дошло до дела.

– Вы так думаете?

– Я в этом уверен.

– Думаю, вы заблуждаетесь, Нортон, – вмешался Бойд Каррингтон. – По-моему, у Джудит есть мужество. К счастью, наш спор беспредметен.

Из дома донесся звук гонга.

Джудит встала.

Она четко произнесла, обращаясь к Нортону:

– Вы ошибаетесь. У меня больше… больше мужества, чем вы думаете.

Она быстро пошла к дому. Бойд Каррингтон поспешил за ней со словами:

– Эй, подождите меня, Джудит.

Я пошел за ними, охваченный беспричинным смятением. Нортон, который всегда чутко реагировал на настроение собеседника, попытался меня утешить:

– Знаете, она не имела в виду ничего такого. Это что-то вроде незрелых теорий, какие бывают у молодых. К счастью, их никогда не осуществляют. Дело кончается разговорами.

Думаю, Джудит услышала эти слова, поскольку бросила яростный взгляд через плечо. Нортон понизил голос.

– Не стоит огорчаться из-за теорий, – продолжал он. – Но послушайте, Гастингс…

– Да?

Нортон казался смущенным. Он спросил:

– Не хочу вмешиваться, но что вы знаете об Аллертоне?

– Об Аллертоне?

– Да. Простите, если я сую нос не в свое дело, но, откровенно говоря, на вашем месте я бы не позволял своей дочери проводить с ним слишком много времени. Он… ну, в общем, у него не очень-то хорошая репутация.

– Я и сам вижу, что он за птица, – ответил я с горечью. – Но в наше время не так-то просто быть отцом взрослой дочери.

– О, я знаю. Как говорится, девушки могут сами о себе позаботиться. И большинство действительно может. Но… э-э… у Аллертона довольно своеобразный метод по этой части. – Он замялся, потом продолжил: – Послушайте, я чувствую, что обязан вам сообщить. Разумеется, это не должно пойти дальше, но я случайно кое-что о нем знаю.

И он рассказал мне грязную историю, которую я смог позднее проверить во всех деталях. Историю о девушке, уверенной в себе, современной, независимой. Аллертон пустил в ход все средства, чтобы добиться у нее успеха. А закончилось все тем, что девушка в отчаянии отравилась, приняв большую дозу веронала.

И самое ужасное заключалось в том, что эта девушка была очень похожа на Джудит – такая же независимая интеллектуалка. Когда такая девушка влюбляется, то отдается чувству сполна, со всей силой страсти, неведомой пустым глупеньким кокеткам.